Лубянская империя НКВД. 1937–1939 - Жуковский Владимир Семенович

«В 1927 г. я работал в Германии Уполномоченным Акционерного общества «Русот»… осенью того же года в Берлине в Торгпредстве на ул. Линденштрассе 23–25 состоялось общее собрание. На этом собрании троцкист Каплинский и его друзья… выступали по сути дела против линии партии.

Я выступил с указанием на это антипартийное выступление. Едва я кончил, как с места вскочила Бродская, фамилию я ее вспомнил недавно в разговоре с товарищем, и громко крича на весь зал собрания, назвала меня сволочью и правоверной пешкой. До моего выступления она обо мне вообще не имела никакого представления. Я потребовал занесения этого оскорбления в протокол и привлечения Бродской к партответствен-ности. Тогдашний секретарь парткома Воронин обещал принять меры, а меня просил успокоиться.

Жуковский С., муж Бродской, тоже член партии…, которому я после собрания заявил об антипартийном поведении его жены, тоже стал уговаривать меня успокоиться, так как она больной человек и т. д. Сейчас, когда я об этом факте вспомнил, считаю не лишним поставить о нем в известность органы НКВД, так как он свидетельствует о том, что уже тогда в Берлине была троцкистская организация…»

Согласен, обидно, когда тебя обзывают сволочью и правоверной пешкой. Но носить это десять лет в себе, а потом писать заявление в НКВД — тоже ведь как-то не глядится…

Последнее по порядку в списке Шапиро, но не по производимому впечатлению. Заявление Зелинского (Бокшиц-кого).

«В НКВД

Сообщаю некоторые факты, известные мне о работнике НКВД, члене КПК, Жуковском Семене Борисовиче, которого я знаю с 1919 г. Сообщаю, т. к. не уверен, что эти факты НКВД известны». Пункт 1 — эпизод с чисткой и обмороком, коего (эпизода) доносчик свидетелем не был: «Это мне рассказывал кто-то из т.т. присутствовавших на этой чистке. Фамилии не помню». Уж не Жуковский ли эта фамилия? Отношения-то были приятельскими.

«2. Жуковский работал в Берлине в Торгпредстве одновременно с работой в Берлине бандита Лившица Я А. Со слов бывшей жены Жуковского Бродской Любови Семеновны, которую я знаю с 1922 г., я знаю, что в Берлине они встречались, бывали друг у друга и были связаны дружественными отношениями (Жуковский и Бродская с одной стороны и Лившиц и его жена с другой стороны).

3. После исключения из партии и высылки Лившица его семья (жена…) пользовалась поддержкой жены Жуковского…, что мне известно с ее личных слов.

4. Жуковский С.Б. имел близкие дружественные отношения с бывшим его однокашником по химическому факультету б. МВТУ Шахмурадовым, впоследствии начальником Главцветмета, изобличенным как враг народа. Эти отношения я наблюдал сам, т. к. бывал на квартире у Жуковского в Москве. (Точно. Бывал. — В.Ж.)

5. Жуковский С.Б. еще в 35 г. поддерживал близкие дружественные отношения с заместителем Серебрякова, изобличенным врагом народа Быстровым (б. начальник Авторемснаба). Они бывали друг у друга на квартире, Жуковский ездил к Быстрову на дачу и пользовался машиной Быстрова. Это мне известно со слов самого Жуковского».

И в виде постскриптума: «Нынешняя жена Жуковского С.Б. — дочь инженера Шатуновского, насколько мне помнится, бывшего крупного троцкиста, кажется, он умер пару лет назад. Зелинский».

На машинописной копии вместо «Зелинский» дважды переиначено: «Зверенский».

И две надписи. Красным карандашом: «Вызвать Зве-ринского. Шкирятов» и синим грифелем: «По справке из дома Бокшицкий в конце 1937 г. арестован».

Таким образом, свое заявление приятель отца писал за несколько дней до собственного ареста, которого не мог не ожидать. Привожу соответствующий документ.

«Справка

По делу Зелинского-Бокшицкого Евсея Львовича (заявитель на Жуковского С.Б.)

Бывший член ВКП(б) с 1917 г. Исключен из партии 7. VIII —37 г. Куйбышевским горкомом ВКП(б), как не-разоружившийся троцкист. В 1920 г. был децистом. В 1923—24 г., будучи студентом МВТУ, голосовал и выступал за троцкистские тезисы. В 1932 г. в HATH принял на работу Седова, зная, что он сын Троцкого.

В Куйбышеве, будучи директором завода им. Куйбышева, засорил аппарат чуждыми вредительскими элементами.

В своих апелляциях в ЦК ссылался в числе других на Жуковского С.Б., Яковлева Я.А. для подтверждения своей работы в партии.

В архиве имеется дело Маха Иосифа Ивановича, из которого видно, что 22.III—1923 г. Зелинский-Бокшицкий в письме в ЦК на имя т. Молотова сообщил о к.-р. платформе и к.-р. сборищах группы «Рабочей Правды». На основании этого сообщения были арестованы Мах и др. В 1937 г. НКВД арестован. 15/X 38 г.

А. Виноградов».

Убеждаемся, следовательно, что стаж Зелинского надо исчислять не только по чисто партийной линии, поскольку еще за пятнадцать лет до заявления на отца он умудрился, изготовив донос, посадить других своих приятелей во главе с Махом.

Что же касается отца моей мачехи (для большей эффективности притянутого в постскриптуме доноса Зелинского), то троцкистом он быть не мог в силу своей закоренелой аполитичности и беспартийности, скончался лет через 25 и всю свою долгую жизнь оставался литератором, редактором, членом Союза писателей.

Согласно представленным документам, шкирятовская комиссия копала в трех основных направлениях. Первое — уточнение биографических данных, относящихся к 1917–1919 гг. Возникшие сомнения отчасти связаны с ходом партчистки, которую отец проходил в 1929 г. Вторая мишень — внешнеторговые операции, они совершались, главным образом, с германскими контрагентами, и, наконец, третье — «троцкистский» эпизод 1923 года в МВТУ.

Комиссия вызывала участников событий, очевидцев, брала письменные объяснения, проводила обстоятельные собеседования. С последней целью предварительно составлялись вопросники по каждому эпизоду, намеченному к выяснению. В общей сложности я насчитал около ста вопросов. Параллельно запрашивались экспертные оценки и различные архивные данные. Содержание бесед стенографировалось, однако не всегда. Об этом легко судить по тщательно составленным вопросникам, адресованным конкретным лицам, и, зачастую, отсутствием в деле ответов этих последних. Отца, конечно, пытали неоднократно, но ответов его в деле нет. Имеется лишь подробная записка, составленная отцом на середине дистанции, 9 октября — за 8 дней до итогового постановления Бюро КПК. Упомянутая записка является реакцией на критические или заушательские творения, в первую очередь, переправленные в комиссию Ежовым-Шапиро, а также на заявление Левенсон (Людмилы), члена партии с 1903 г. Оно не датировано, но, очевидно, написано по требованию Шкирятова в первых числах октября, т. е. в начале расследования. Посвящено заявление описанию чистки, практически совпадающему с тем, что приведено выше из доноса Неруса. Поэтому воспроизводить записку Левенсон смысла не имеет, ограничимся кратким цитированием официальных документов.

«Из протокола 1929 г. Комиссии по чистке парторганизаций Наркомторга.

Постановили:

Считать проверенным.

Отметить, что т. Жуковский в обстановке подполья (в 1918 г. на Украине) не проявил боевой стойкости, не умея выполнить данного ему партийного поручения по связи с организацией и обнаружив пассивность, передвинуть на работу на предприятие».

Отец, видимо, подал апелляцию со следующим результатом.

Постановили:

Ввиду того, что расследованием вопрос о подполье на Украине выяснен и отпал, — во изменение постановления Проверочной Комиссии т. Жуковского считать проверенным.

Председатель Апелляционной тройки: (Давыдов)». Из дальнейших материалов следует, что Давыдов был «впоследствии арестован органами НКВД».

Немного о матери (отступление)

Этот сюжет задан цитированной выше жалобой Осипова. Вот и развитие темы (А. Воронин, 5 октября 1938 г.).

«Согласно вашего (Шкирятова. — В.Ж.) запроса о поданном заявлении т. Осипова на Жуковскую, могу сообщить следующее.