Как спасти царевну - Светлана Багдерина

– Как это?

– Очень простая и печальная история, – торжественно поджала губы уткоженщина. – Когда первые – старшие древние боги были заняты, создавая Белый Свет, и оставить своих деток им было не с кем, они, чтобы те не плакали, а хоть чем-то потешились, давали им корзину с игрушками. А в той корзине лежали еще не разбросанные по Белому Свету люди, рыбы, насекомые, животные… Но малышня разыгралась, и чтоб было забавнее, стала разбирать игрушки на части и собирать совсем по-другому. Голову от одного, туловище от другого, ноги – от третьего… Конечно, потом, когда старшие боги обнаружили это,[20] они чадушек своих нашлепали и поставили в угол на двести лет, наспех исправили, что попалось на глаза, а что нет – то так и полетело в мир… Вы, наверное, слыхали про кентавров, русалок, сфинксов, утконосов… А узамбарские боги – так они вообще все из нашего брата да сестры. Местные люди так впечатлились, увидев их…

Дивовище вздохнуло, высморкалось и продолжило свое повествование.

– Но мало того, что мы появились на свет такими… непохожими на других… Как будто в издевку, хотя на самом деле они пытались загладить вину своих детишек, старшие боги наделили нас почти бесконечным веком. И вот теперь мы живем, пока не придет нам конец, И ВСЕ ЭТО ТАК УЖАСНО ОДНООБРАЗНО И СКУЧНО!!!

Люди переглянулись, и уткоженщина, перехватив их взгляды, продолжила:

– Вы хотите попасть в царство Костей, я подслушала. Я не знаю, где это и что это, и знать не хочу, но вверх по течению, на том берегу, есть деревня. Там вы могли бы все повыспросить. Я могу отвезти вас на своей спине, но не думайте, что мне это приятно. Я не лошадь. Поэтому я потребую с вас плату.

– Сколько?

– Что?

– Но зачем?

– Старик должен всю дорогу загадывать мне загадки.

– Но зачем?…

– СКУЧНО, – снова, сделав большие глаза, прогундосила уткоженщина, и Иванушка подумал, что, наверное, ее человеческой половине сейчас холодно, в отличие от птичьей, и насморк скоро перейдет в синусоиду. Или ринусит? Или в синусо…идит?……идет?…едит?… Как это называл их придворный знахарь, когда давно, в детстве, по заданию матушки пугал их с братьями, заставляя зимой всегда ходить в шапках? А интересно, к зиме она на юг улетает, или тут плавает в какой-нибудь проруби? И питается лисами, начитавшимися сказок про Серую Шейку?

– …Но если я хоть одну отгадаю – я сразу же нырну, – капризно-злорадное окончание коммерческого предложения дивовища вернуло царевича, уплывшего невзначай в воспоминания и размышления, в здесь и сейчас.

– Но зачем?! – не претендуя на оригинальность, в третий раз воскликнул Агафон.

– Я же сказала – СКУЧНО, – скроило физиономию явление. – Вы выбирайте. Дальше по этому берегу – непроходимые дебри. Через реку вам самим не переправиться – течение на середине сильное. Условие мое знаете. Ну, так что, гуси-лебеди?

– Но вы…

– Но мы…

– Согласны, – хитро прищурился дед Зимарь. – Когда отплытие, пава величава? Извини, не знаем, как звать тебя – величать, по имени называть.

– Плывем сейчас, – уткоженщина ткнула пальцем на утиную спину. – А зовите меня просто Матрена. Мне сегодня это имя нравится.

– Так у тебя что ж – каждый день новое имя? – удивился чародей.

Матрена с отвращением поглядела на него и, преувеличенно жестикулируя, как желают это при разговоре с глухими или тупыми, повторила:

– СКУЧНО. Повеселюсь сегодня. Ваши загадки – раз плюнуть. Я живу долго, все видела, все знаю. Про клубок могли не догадаться только такие пентюхи вроде вас, людей. Когда отгадка сама в голову просится. Ну что, не испугались?

– Вперед! – вызывающе выпятив подбородок, Иван сделал первый шаг на посадку.

За ним последовали и его спутники – дед Зимарь, лукаво усмехающийся в бороду, и специалист по волшебным наукам Агафон со своим неразлучным мешком, все еще красный, вспотевший и злой от принародного позорища с треклятым клубком, и дернула его нелегкая у Бабы-Яги в избушке его с чердака спустить.

Оттолкнувшись где-то под водой от дна утиными лапами, явление развернулось и поплыло от берега.

– Ну, начинайте, – прогнусавило оно, и Зимарь начал.

– В лес идет – домой глядит. Из лесу идет – в лес глядит. Отгани-ка нашу загадочку, пава.

– Хм… – потерла подбородок кулаком Матрена. – В лес идет… Домой… Из лесу… Опять же в лес… Хм… Ну, так это я знаю. Это мужик. В лес идет грибы собирать – и оглядывается. Ну, что, угадала?

– А еще-ка подумай, красавица, – усмехнулся старичок.

– Чего? Неправильно, что ли? – обиделось дивовище.

– Нет, родимая, неправильно.

– Это почему? По-моему, угадала. Мужик. Идет в лес – смотрит назад. Из лесу – смотрит в лес.

– Так ить упадет он, ежели назад смотреть будет, а не под ноги, – засмеялся дедок.

– Хм… И верно… почесала в свалявшейся копне неопределенного цвета волос Матрена. – Назад идет… В лес смотрит… А, поняла! Это рак! Он задом ходит наперед, а смотрит-то назад!

– Ай, опять не угадала, пава!

– Это почему еще?

– Раки задом наперед не ходят, дорогая-золотая ты наша. И зачем раку из леса да в лес ходить?

– А-а… Чтоб тебя… – плюнула уткоженщина в досаде. – Ну, хорошо. Сдаюсь. Кто это?

– Топор у мужика за поясом.

Даже по спине ее было видно, как она нахмурилась и шевелит губами, совмещая загадку с отгадкой.

– Ну, так не честно, – наконец повернулась она к пассажирам. – Вы полегче чего задавайте. А то – нырну.

– Ну полегче так полегче, – без споров сдался Зимарь и выдал на-гора:

– В лесу выросло, из лесу вынесли, на руках плачет, а по полу скачут.

– Кто скачет? – уточнила Матрена перед тем, как задуматься.

– Все, – просто объяснил Зимарь. – Кто слышит, как плачет – те и скачут.

Матрена подумала, и пришла к выводу:

– Так это лешаченок, поди. В лесу вырос, из лесу его забрали, ему у людей плохо, вот он и плачет.

– А скачет кто?

– Н-ну… Люди скачут?

– Зачем?

– Может, у них от его плача голова болит, – с сомнением предположила Матрена и выжидательно оглянулась.

– Ох, не угадала, сердешная, – хлопнул себя по коленкам Зимарь. – Ох, опять не угадала. Ну, что? Али сдаешься, али как?

– Как – не угадала? – сердито поджала губы уткоженщина. – Что значит – не угадала? А что это, по-твоему?

– А балалайка, милая, балалайка. Из дерева лесного деланная, играешь в нее – будто плачет, а народ пляшет.

– А-а… Хм. И верно. Балалайка. Подходит. Кхм. Ну, ладно. Дальше давай, дед. Да только полегче, полегче выбирай! А то ить нырну часом.

– Да ведь как скажешь, пава-величава, – поклонился дед и продолжил: – Синенька, маленька, по городу скачет, всех людей красит.

Лицо у Матрены вытянулось.

– Маленькая девочка-хулиганка сама упала в краску и теперь всех тоже пачкает?

– А нет, пава. Не угадала, – заухмылялся дед. – Это иголка стальная, всех одевает-украшает.

– Хм. А ну, еще загадай!

– Висит груша, нельзя скушать.

– Тетя Груша повесилась?

– Светильник под потолком!

– Ах, чтоб тебя!.. А ну, еще!

– Ладно. Вот такую теперь загадку, красавица, отгани. Пришли воры, хозяев украли, а дом в окошки ушел. Ты это сама, поди, бессчетное множество раз видала, сразу скажешь, легкая загадка.

– Да? – возмущенно изумилась Матрена. – Да врешь ты все, старик! Да рази ж такое возможно, чтобы воры хозяев крали! Ну а дом – что я, думаешь, дома не видела? Как дом может уйти в окошки? Что ты несешь такое? Так и скажи, что быть такого не могет!

– А вот и могет! А вот и могет! – Зимарь только что не хихикал. – Сдаешься, али как?

– Сдаюсь, – многозначительно прищурилось дивовище. – Нут-ка, говори свою отгадку, ежели такая есть.

– Да как ей не быть, пава, – взмахнул руками старичок. – Это же пришли рыбаки, рыбу из сетей вытащили, а вода в ячейки вытекла.

– Как, и всё?!.. – неизвестно, что у уткоженщины открылось шире – рот или глаза. – И верно ведь… Ай да старик! Ай да язык помелом! А ну, еще загадай!

– Да легко! – Зимарь вошел в азарт. – Четыре четырки, две растопырки, третий – вертун.

– С… сдаюсь!

– Корова!

– А еще! – тут не на шутку разохотилась и Матрена.

– Стоит копна посреди двора, спереди вилы, сзади метла!

– Сдаюсь!

– Корова!

– Еще!

– Стоит сноха, ноги развела, всех кормит, сама не ест.

– Корова?

– Соха!

– Еще!

– Скоро ест, мелко жует, сама не глотает, и другим не дает!

– Соха?

– Пила! Шла свинья сквозь быка по железному следку, хвост смолевой!

– Н-не знаю!

– Иголкой сапоги тачают!

– Еще!

– На ямке, ямке, сто ямок с приямком!

– Еще!

– Наперсток! А нут-ко, эту загадку отгани! Пошел я по тух-тухту, взял с собой тав-тавту, нашел на храп-тахту; кабы да не тав-тавта, съела б меня храп-тахта!