Великие завоевания варваров - Питер Хизер

За распространением более эффективных методов обработки земли также несложно проследить – в общих чертах. Первые контакты между славянами и Средиземноморьем привели к тому, что они заимствовали более совершенные плуги, которые переворачивают почву, чтобы гниющие сорняки и ботва насыщали почву питательными веществами. Это, естественно, увеличило количество урожая и срок культивации полей. Дальнейшие изменения к лучшему еще не проявились в полной мере к тому времени, как образовались новые государства в IX и X веках. Вершиной средневековых достижений в сельском хозяйстве стало появление поместного хозяйства. Преимущества манориальной системы лежат на поверхности – это самообеспечиваемая интегрированная производственная единица, с большой рабочей силой, в которой технологии культивирования могли долго оттачивать для повышения эффективности (особенно в вопросах ротации севооборота для сохранения плодородности почвы), а расходы (прежде всего на пахотные орудия) можно было разделить на всех и тем самым существенно снизить. Она также стала инструментом жесткого социального контроля, но это другая история. Для нашего исследования первостепенное значение имеет тот факт, что сельскохозяйственное производство в Центральной и Восточной Европе полностью перешло на поместную систему только с XI века – уже после того, как появились новые государства. Это открытие стало неприятным ударом для убежденных марксистов, поскольку, по их идеологии, все эти государства должны были являться «феодальными», а их развитие происходить благодаря манориальным системам, но в данном случае хронология сомнений не вызывает. Однако даже если поместья едва-едва начали появляться в IX и X веках, у нас есть важные доказательства того, что уже были запущены ключевые преобразования. Об этом говорит прежде всего количество ржи, обнаруженное в пробах пыльцы, – оно существенно возрастает во второй половине изучаемого периода. Использование ржи, которую сеют осенью, а не весной, ассоциируется с переходом на схему ротации, основанную на трех видах культур, а не двух. Такой подход свидетельствует об увеличении возделываемых участков (две трети вместо половины) и о лучшем сохранении плодородности почвы. Это достижение, возможно, также подтверждает замечание арабских географов о том, что славяне собирали не один, но два урожая каждый год[658]. В будущем ждали и другие важные достижения, но факт остается фактом: к XI веку в Центральной и Восточной Европе производили куда больше продовольствия, нежели пятьсот лет назад.

И по нескольким причинам это было ключевым фактором формирования государства. До того как появились значительные излишки продовольствия, предводители бы попросту не смогли (как было и у германцев в первой половине тысячелетия) содержать большое постоянное войско и поддерживать своих ближайших сторонников, не участвующих непосредственно в сельскохозяйственном производстве. Без экономических излишков была бы невозможна и социальная дифференциация. К тому же остается принцип «больше еды – больше людей»[659], и образование государства могло бы не произойти вовсе, если бы не рост населения. Правители получили необходимую рабочую силу для многочисленных строительных проектов. Что еще более важно (но, увы, не поддается измерению), рост плотности населения в Центральной и Восточной Европе в значительной мере увеличил и конкуренцию – борьбу за доступные ресурсы. Необходимость принадлежать к определенному сообществу, чтобы процветать, всегда была главной причиной, по которой индивидуумы были готовы смириться с минусами, неизбежно сопровождающими его создание. Проще говоря, причина, по которой крестьяне – или как минимум некоторые из них – соглашались отдавать излишки продовольствия и трудиться во благо возвышающихся династий, заключалась в том, что им предлагали военную защиту и сохранение участков[660].

Но в варварской Европе произошло куда больше перемен в период с 500 по 1000 год – они не ограничились ростом населения, которое производило больше продовольствия. Другие экономические достижения были не менее важны для формирования государств. Военным отрядам, к примеру, были необходимы доспехи и оружие, и, как мы видели, новые правители X века контролировали значительные запасы драгоценных металлов (чего стоил только золотой крест, поставленный Болеславом Храбрым на могиле Адальберта), а также другие ресурсы, помимо рабочей силы, необходимые для возведения, украшения и отделки престижных строений вроде соборов и дворцовых комплексов, ставших отличительной чертой того периода. Отчасти способность правителей организовать такие проекты проистекала из общих процессов экономического развития, затронувших всю Центральную и Восточную Европу в этот период, над которыми у них не было власти. И отчасти она была обусловлена политикой самих представителей династий.

Самое важное неэкономическое явление в эти годы – рост международной торговли мехами и рабами. Некоторые из ее западных нитей начали функционировать еще в VII веке, но только в VIII они протянулись к Балтике, а в начале IX – уже по всей Восточной Европе. Мы уже выяснили, какую роль сыграли скандинавские мореходы в создании и укреплении торговых связей севера с югом, а востока – с западом и каким было значение этих новых сетей в истории викингов. Соответственно, в эту эпоху шла активная торговля сырьем – преимущественно людьми и мехами, которые привозились из Северной и Восточной Европы, а в обратную сторону шел поток совсем других товаров. Предположительно, немалую их часть составляли византийские шелка, но в наших письменных источниках почти не встречаются упоминания о них, археологических же свидетельств нет вовсе. Дело в том, что великолепные, прекрасно выделанные шелка были основным товаром, который Византия могла предложить в обмен. Зато среди археологических материалов в изобилии встречаются серебряные монеты, прежде всего из мусульманских стран, но хватает и западноевропейских. Они сохранились в огромных количествах: как мы видели в главе 9, в кладах было обнаружено свыше 220 тысяч мусульманских монет (в скоплениях от пяти штук), по последним подсчетам. Эта цифра еще больше поражает, если учесть, что серебро всегда высоко ценилось. Сохранившиеся монеты – скорее всего, лишь верхушка серебряного айсберга, который не раз переплавлялся за последующие века.

Князья, разумеется, были особенно заинтересованы в притоках средств. Не в последнюю очередь потому, что они могли брать часть в качестве налогов, предлагая торговцам безопасные места для осуществления обмена и взимая за это соответствующую плату. В начале IX века тогдашний король Дании до первого ее распада, Годфрид, вынудил купцов, которые ранее вели торговлю на славянских землях в месте под названием Рерик, перебраться в его новый торговый центр Хедебю в Ютландии. Их переселение описано в источнике того периода и нашло подтверждение в археологии. Дендрохронологическая датировка старейшей древесины из Хедебю показывает, что, как и говорится в источнике, город был построен приблизительно в 810 году, когда Годфрид достиг пика своего могущества. Интересы короля в этом случае были исключительно экономическими. Прага, один из главных центров династии Пржемысловичей в Богемии, также была, по сообщениям мусульманских географов, центром работорговли. Налоги, должно быть, обогащали правителей, и роль работорговли здесь была столь велика, что одной из причин убийства Вацлава стала его попытка запретить ее.

Киев, ставший столицей Рюриковичей в X веке, был важнейшим торговым центром. Византийские и русские источники подтверждают, что он был стартовой точкой для торгового флота Руси, который начиная с X века прибывал в Константинополь каждую весну. А к началу XI, как сообщает Титмар Мерзебургский, город мог похвастать восемью рынками. Только о Польше у нас нет точных сведений, в источниках не пишут о ее участии в новых международных торговых сетях, но, возможно, эти материалы до нас просто не дошли. На землях Пястов было обнаружено такое количество мусульманских серебряных монет, что не приходится сомневаться: их население так или иначе принимало в торговле самое активное участие[661]. Так что все наши династии успешно черпали из нового потока богатства.

Но их роль не сводилась лишь к сбору налогов. Правители порой пытались реструктурировать существующие торговые пути, чтобы выжать из них максимум прибыли. Это легче всего продемонстрировать на примере Рюриковичей. В X веке эта династия проводила общую мобилизацию войска в двух случаях – в 911 и 944 годах, чтобы вынудить власти в Константинополе даровать русским купцам более выгодные условия торговли, включая предоставление бесплатных постели и пропитания в городе на месяц, в течение которого торговцы будут вести дела. Поэтому не вызывают удивления (учитывая, какими были изначальные интересы скандинавов на Руси) сообщения источников о том, что представители правящей династии и сами активно участвовали в торговле, а потому у них были все причины добиваться роста рынков и их количества. Но я бы не стал с порога утверждать, что это верно лишь для Рюриковичей. Торговые связи Византии с Русью хорошо документированы, и, на мой взгляд, вполне вероятно (хотя в дошедших до нас текстах такой информации нет), что и у других династий был свой интерес в развитии международных торговых связей – на тех условиях, которые были наиболее выгодными для них[662].