Безумные сказки Андрея Ангелова. 2021 год - Андрей Ангелов

Новоприбывшие осмотрелись. А потом толстяк задвинул речь:

— Познакомьтесь, братэлосы! Леонид — он мусоровозчик. Хотел загнать мне армейский автомат! Сделку сорвали менты…

Леонид угрюмо покивал. А задумчивую паузу всколыхнули две фразы:

— Ануфрий, наш братэлло-близнец! — вскричали Андрюшкины.

— Отменная травка попалась! — проворчал Косяков.

Спустя 6 недель.

Посредине застенка находился дощатый стол, по его сторонам первая и вторая лавки, стены опоясали лежанки-шконки. Сегодня диспозиции выглядели так:

Косяков и Леонид пыхали папироску, сидя на первой лавке. В перерывах между пыхами, в молчаливом кайфе, грызли сахар-рафинад.

Близнецы Андрюшкины кружились в Тройном Вальсе, и самозабвенно пели:

— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Гоголев и Михал Михалыч неспешно диалогировали, сидя рядком на второй лавке:

— Когда-то я был не верующим мафиозным боссом…

— А сейчас уверовал, да?

Михал Михалыч ностальгически сплюнул и проворчал:

— Да-да… Ты посмотри на рожу Нафани, подполковник, и тоже станешь верующим… Если до сих пор не верующий. А если ты христианин — то атеистом тебе уж не стать…

У Нафани под левым глазом по-прежнему торчал крутотенный синячище. Гоголев мельком оглядел синяк и спросил:

— А как в смысле половых яиц, Михал Михалыч? Хочешь кому-нибудь отрезать?..

— Жажду, подполковник! Ай! — экс-главарь смурно вздохнул, и в расстройстве полез на лежанку-шконку — то ли грустить о прошлом, то ли мечтать о будущем.

* * *

В «Окне для Корма» прозвучал сочный надзирательский голос:

— Андрюшкин, который из Мафии. Прими посылку!

Нафаня живо бросил братьев и принял от вертухая коробку из плотного картона, склеенную албанскими печатями. Аристофан и Ануфрий раздраженно забухтели.

Экс-секретарь на почтительно растопыренных пальцах преподнёс посылку боссу.

— Наконец-то мне прислали Яйцерез! — любовно погладил картон Михал Михалыч и оглядел застенок с фанатичным блеском в глазах. — Нужно выбрать терпилу!

Заскрипели петли распахиваемой железной двери. Тюремные петли скрипят всегда и всюду, во все времена и на всех континентах. В камеру проник начальник каталажки Крысятин, обеими руками он крепко держал «Ведомость учёта людей».

— Все сидельцы могут отправляться к этой матери на свободу! Амнистия! — объявил Крысятин, сверяясь с «Ведомостью».

Тем временем, Михал Михалыч вскрыл печати, достал из коробки бумажный лист, развернул его и прочёл:

— Салют от фальшивых полутора миллионов!..

В посылке лежала бомба. Застенок тряхнуло и наполнило едким дымом. Зэков забрызгало жёлтой кровью мафиозного главаря, и взрывной волной раскидало по углам. На дощатый стол упала голова Михал Михалыча: с наполовину выбитыми зубами, одноглазая и без прически.

Кровавую тишину прогнали тоскливые возгласы, что заметались по застенку вперемешку с кашлем: «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…».

— Все могут идти к этой матери! — напомнил Крысятин, отирая закопчённую мордочку. — Кроме трупа Михал Михалыча! Потому что трупы мы не выпускаем!

37. Эпилоги

Спустя сорок дней — произошли три события: утром, днём и вечером.

Утром.

— За блестящую операцию по поимке опасных бандюганов награждаются двое ментов из столичной уголовки! — торжественно объявил генерал Вахромеев. — Медалями МВД третьей степени!

Награждение происходило в Главном Корпусе «Министерства Внутренних Дел», в Первой Парадной Зале. На Большой Сцене нарисовалась неразлучная полицейская парочка, смущённо подгребла к генералу.

— Практически всех пойманных ими бандюгов вчерась выпустили по амнистии, — добавил Вахромеев. — Но это значит только то, что медали запоздали. А не то, что менты сработали хреново!

Генерал фамильярно наколол награды на груди и представил полицию кворуму в зале:

— Прошу любить и помнить! Родственники — типа братья! Свинук и Свинятин! Им — героям, слово!

Награждаемые сегодня одели служебные бушлаты, были без оружия и без наручников.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук.

— Это народ не волнует, — тихо отметил генерал. — Скажите спич или спасибо, и убирайтесь со сцены! Мне ещё полсотни медалей надо раздать…

Днём.

У тлеющего костра, на Главной Столичной Помойке, посиживали Тома и Профессор. Супруги отобедали ржаным хлебом с солёным салом, и сонно смотрели вдаль.

Там, вдали, по полю гулял Нацик… без нимба и иных признаков ангела, но с улыбкой на блаженных устах. Рядом бегал Зверь в виде единого целого кобеля, он махал задорным хвостиком.

— Профессор! Пошли просить отца Серафима о трудоустройстве и каяться? — не выдержала позыва сердца Тома.

— Пятнадцать лет я преподавал физику и не верил в Бога, — неуверенно заявил экс-учёный. — А прожив на Помойке ещё пятнадцать лет — не только не верю, но и разочарован в Боге, в которого я не верю…

…по полю, в направлении храма, шли муж и жена. На ручках у Томы пушистым клубком свернулся Зверь. Он — спал, и ему снились стихи:

Ангелы в небе играются чудно,

Солнышко светит, роса на траве,

Спас меня Господи — дал то, что нужно,

Обрёл я блаженство на грешной земле…

Вечером.

— Сорок дней назад мы подобрали тебя на улице: голодного, холодного и покрытого язвами! Мы тебя отлелеяли и стали холить. И ты, в порыве благодарности, завещал нам свою душу! Мы оценили глубину Поступка, так как душа — это самая ценная вещь для разумного человека. А ты разумен, даже очень. И у тебя громадный потэнциал! Очень громадный, хех! — молвила первая Хрюшка со Столичной Рублёвки, и облизнулась.

— Сорок дней назад ты увидел нас на улице: сытых, лоснящихся жиром и унизанных златом! Ты нам дал Знание счастья. И в порыве благодарности мы подарили тебе миллион!.. Ты оценил наш подарок, так как деньги — это самая важная вещь для жирных свиней вроде нас!.. — молвила вторая Хрюшка со Столичной Рублёвки, и закручинилась.

Клюев согласно кивал, так как кивать несогласно не было причины. А ещё несогласно не кивают, это делают только в знак согласия. Не кивать вообще Клюев не смог.

— Нас свела Госпожа Удача, но сегодня мы расстаёмся: юноша с глазами убийцы и две многопудовые тётки. Так надо! — молвили обе Хрюшки.

— Заметьте, не я это сказал! — торопливо подытожил Клюев. Он кинул свою душу на полочку для обуви, взял кейс с наличным миллионом и спешно покинул рублёвский особняк.

Хрюшки вышли в сад и начали играться с Клюевской душой. Когда им это наскучило — они ушли кушать, а потом забыли про душу.

* * *

Душа валялась в саду и мёрзла. Зимой её согрел снег. Весной душа расцвела.

38. Эпитафия

Михал Михалыча похоронили на столичном кладбище — в день смерти, до захода солнца. По албанскому обычаю.

2006, 2018.

Западная Сибирь — Москва.

Повесть «Адский возбудитель»

Жанр: мистическая (чёрная) комедия.

Аннотация

Два студента, ботаник и циник, опытным путем изобретают аэрозоль, призванный возбуждать девушек на секс, но опыты, по мере развития, — приводят к совершенно непредсказуемым последствиям, обнажая тайные желания, комплексы и фобии… Юным академикам помогает болтливый кот, прибывший из самого ада…

1. Волшебник

Однажды, в глухой сибирской деревне, родился крутой волшебник. Его матерью была русская крестьянка, а отец — один из учредителей ада. Его имя История нам не сохранила, может, и к лучшему. Известно лишь, что он — один из дьяволов.

Когда волшебник вырос, то он превратился в бородатого старца. Им же в народной памяти и остался. У волшебника имелся «скелет в шкафу» — он ни дня не мог прожить без половой любви. Для всех других самцов — это не отклонение, а естественная генетика, и если с женщиной сегодня не получилось, то естественный облом. Но с волшебником было всё гораздо сложнее — отсутствие «бабьей нежности» приводило к мигрени. И болезнь мучила до тех пор, пока похоть не удовлетворялась. Причина такого странного генома в точности неизвестна, — но что было, то было. К слову, вьюнош женщинам нравился, зато не нравился их родственникам по мужской линии. За сексуальную несдержанность будущего старца часто и много били, и даже хотели кастрировать, но явился папа. Дьявол вылез из-под земли перед толпой деревенских мужичков, и направил на них адский огнемёт. Мужички, однако, не растерялись,