Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

и с Дэвидом Супино. После того как Renault увеличила свою долю в Mack до 40 процентов в 1983 году, Lazard получила огромный гонорар, что-то около 8 миллионов долларов, один из самых больших гонораров в ее истории на тот момент. Но Феликс так и не поблагодарил Джеровин за ее тяжелую работу.

Конечно, не обошлось и без оскорблений. Однажды Аллан Чапин, в то время партнер юридической фирмы Sullivan & Cromwell (спустя годы Чапин недолго был партнером в Lazard), организовал ужин по случаю закрытия сделки Renault-Mack в одном из частных клубов в Ист-Сайде. Но клуб не принимал женщин в свои члены и, что удивительно, не позволял им входить в столовую. Когда Джеровин попыталась присоединиться к ужину, ее не пустили в столовую. Это очень обидело финансового директора Renault, для которого был устроен ужин. "Он услышал, что происходит, - вспоминает Геровин, - и сказал: "Renault принадлежит правительству Франции, мы честный работодатель, предоставляющий равные возможности. Мы не можем устраивать разборки. Поэтому я пойду и поужинаю с Миной". Так почетный гость покинул мероприятие и поужинал с Джеровином. Его ответ Чэпину был: "Il y a mille restaurants au New York". В Нью-Йорке тысяча ресторанов. Ах ты, урод. Ты должен был положить его в этот? Так что мы с ним пошли и поужинали, а остальные отправились на ужин к Аллану Чапину, и на следующее утро я объяснил Джорджу Эймсу, что произошло на ужине. Я и не подозревал, что этот парень также рассказал Мишелю".

Мишель решил, что честь Lazard была ущемлена, и на короткое время Sullivan & Cromwell оказалась в штрафном боксе вместе с Lazard. Но только на короткое время. "Так все это произошло?" риторически спросил Джеровин. "Еще бы. Я же говорил тебе: "Просто не позволяй им видеть, как ты плачешь". На самом деле все дошло до того, что я даже не плакал. Я просто кипела, совершенно кипела". Она часто чувствовала, что ей поручают работу, которую мужчины-банкиры не хотят выполнять. Кроме того, некоторые партнеры не хотели работать с женщиной. "Вы входили в их офис, и их бросало в холодный пот", - говорит она. По ее словам, лучше всего ей пришлось, когда после того, как она выполнила определенную работу для Уорда Вудса, он сумел сделать ей комплимент за спиной на совещании по подведению итогов года. Джеровин рассказали, что Вудс сказал: "Я не знаю, почему она здесь. Я не думаю, что у нас должны быть женщины здесь..... Но знаете что? Если мы должны иметь их здесь, я должен сказать, что она проделала чертовски хорошую работу". вспоминает Джеровин: "Я могу справиться с таким парнем".

После того как Геровин проработала в Lazard несколько лет, фирма решила нанять вторую женщину-банкира, Линду Похс. Похс работала в First Boston. На собрании партнеров зашла речь о ее найме. На собрании выступил Джим Глэнвилл. "Почему мы увольняем Мину?" - сказал он. "У нее все получается. Работа кажется нормальной. Я не понимаю, почему вы увольняете ее по каким-то непонятным причинам". Другой партнер поправил Глэнвилла в его неверном представлении о происходящем. В итоге кто-то сказал: "Мы не будем увольнять Мину", - вспоминает Джеровин, как ему сказали после встречи. Это будет вторая женщина". А Глэнвилл ответил: "Я думал, что по закону об охране труда у нас должна быть только одна женщина". Это должно задать вам тон".

В августе 1985 года брат Геровин погиб в авиакатастрофе. Естественно, это заставило ее переосмыслить свои цели и то, как она хочет провести свою жизнь. Предыдущие пять лет она отдавала фирме всю себя, а в ответ получала лишь горе. "Это было так жестоко", - говорит она. Смерть брата заставила меня понять: "Знаете что? Мне нужна жизнь. Я дала этим парням жизнь". Переломный момент наступил через пару месяцев, когда Билл Лумис пригласил ее на обед. "В последнее время вы не слишком продуктивны", - сказал он ей. "Я говорю: "Мой брат умер два месяца назад. Мы все еще пытаемся найти самолет и поднять его". Это было у острова Блок, и этот парень посмотрел на меня и сказал: "Это было два месяца назад". И это было как внезапное пробуждение". Вскоре после этого она покинула Lazard и возглавила отдел консультаций по реструктуризации в Dean Witter, брокерской компании, которая впоследствии объединилась с Morgan Stanley. Один из давних партнеров вспоминал, что Джеровин пришлось нелегко в компании, отчасти по причинам, присущим только ей, а отчасти по причинам, связанным с медленно меняющимся отношением к женщинам на Уолл-стрит. "С самого начала у нее были неприятные впечатления", - сказал он. "Она не ладила с партнерами. Честно говоря, я думаю, что тогда было очень трудно быть женщиной. Но я не думаю, что дело в том, что она была женщиной; скорее, дело было в ее рабочих отношениях и работе". В то время фирма была крайне шовинистической, как и Уолл-стрит".

Возможно, Джеровин и проложила путь другим женщинам-банкирам в Lazard, но их задача была не менее сложной. Линда Похс покинула фирму до конца десятилетия и вскоре после этого вышла замуж за Дэвида Супино. Майкл Кармоди - тоже женщина - пришел в Lazard после Похс, но ушел раньше нее, предположительно став жертвой невыполненных обещаний и преследований со стороны таких сотрудников, как Джим Глэнвилл, Луис Ринальдини и Феликс. Когда она была беременна, один из партнеров Lazard сказал ей: "Почему бы тебе просто не пойти домой и не заняться тем, что у тебя получается лучше всего, и не родить ребенка?". После того как она была уволена из фирмы и пригрозила подать в суд, была привлечена компания Wachtell, Lipton. По слухам, она получила от фирмы компенсацию в размере 1 миллиона долларов и переехала в Южную Африку.

Сэнди Лэмб пришла из Mutual of New York. Кристина Мор пришла из Lehman Brothers. Кэти Келли пришла из First Boston и Rothschild. В компанию пришли Дженни Салливан, Мэри Конвелл и Сьюзан МакАртур. Эти женщины были частью общей волны найма на Уолл-стрит в 1980-х годах, которую даже Lazard не смог избежать, согласно рекомендациям Лумиса. "И хотя мы были одной из групп людей, они построили эту фирму на наших спинах", - говорит Кэти Келли. "И было бы неплохо разделить с ними награду. Но я не верю, что в целом мы это сделали". Бизнес быстро превращался из места, где белые мужчины встречались и решали социальные вопросы слияний, в место, где белые мужчины