Русская революция. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

«Действительно, все члены его (Особого совещания) лезут из кожи, чтобы «облагодетельствовать и спасти Россию» и благими его намерениями можно было бы вымостить не один ад. Но что толку от этого? — риторически вопрошал летом 1916 г., А. Маниковский, — Что и может сделать председатель Особого совещания с путями сообщения, с торговлей и промышленностью, с земледелием и прочими «удельными княжествами», из коих каждое ведет свою политику и при всяком случае норовит показать, что я де, мол, «сам с усам». Как же при таких условиях можно добиться того максимума производительности…»[2906].

Приводя пример бесхозяйственности из «жизни», со сгнившими сотнями тысяч пудов мяса, министр земледелия А. Наумов находи главную причину этого в том, что «по обыкновению, министерства не могли между собой сговориться: интендантство заказывало, железные дороги привозили, а сохранять было негде, на рынок же выпускать не разрешалось. Это было так же нелепо, как и многое другое: точно сговорились все делать во вред России…»[2907].

Несколько подобных примеров приводил ген. А. Нокс, в разговоре с военным министром ген. М. Беляевым, в марте 1917 г.: «на различных станциях накопилось 3995 тонн меди и (Нокс) указал, что производителям приходится трудно, когда их деньги на неопределенное время заморожены в слитках меди. Генерал ответил, что причиной этого является никуда негодная работа Металлургического комитета (Особого совещания)»[2908]. «Разлад на железных дорогах был вызван прежде всего нехваткой двигателей…», однако Беляев ничего не мог сделать поскольку «все заводы были частными и из-за низкой предлагаемой цены, они естественно, отказались от производства и ремонта двигателей, занявшись вместо этого более выгодными работами»[2909].

В связи с кризисом на железных дорогах А. Нокс предложил использовать для транспортировки угля внутренние водные артерии, на что М. Беляев «ответил, что все пароходные компании являются частными, и для того, чтобы серьезно заниматься ими, требуется новый отдел, который «может принести больше вреда, чем пользы». Иными словами, — приходил к выводу А. Нокс, — правительство уклоняется от данной задачи. Они приходят в ужас от одной мысли о том, что это приблизит социализм!»[2910].

«Глубочайшая ошибка всех мероприятий, имевших место до сих пор, как государственных, так и общественных, — приходил к выводу в 1916 г. видный экономист В. Громан, — заключается в том, что все время желали частично регулировать отдельные стороны экономической жизни страны, и в том, что не ставили вопроса во всем грандиозном объеме, вопроса о целостной системе регулировки и производства, и торговли, и транспорта, и распределения, и, наконец, потребления»[2911]. Подобные выводы содержались в докладе «К вопросу объединения мероприятий по снабжению», в котором говорилось об отсутствии согласованности в деятельности всех организаций по обеспечению военных нужд. Много сил направлялось на одно и то же дело. Они «не только затрачиваются часто понапрасну, но столкновение инициатив наносит прямой вред делу»[2912].

Те же выводы звучали в записке главноуполномоченного Всероссийского союза городов, в которой отмечалось, что «между деятельностью четырех Особых совещаний и комитетами при Министерстве торговли, между которыми искусственно разорваны вопросы народного хозяйства, не было установлено надлежащей связи и согласованности»[2913]. Уже в июне 1916 г. вл. кн. Сергей Михайлович приходил к выводу, что «ничто не сможет снизить цены в больших городах, кроме назначения диктатора, который один мог бы координировать работу различных министерств»[2914].

* * * * *

Кризис Особых совещаний привел правительство к выводу о необходимости все большей концентрации мобилизационной политики в руках государства. Тенденции «к расширению функций действующих комитетов по регулированию промышленности и усилению вмешательства чиновников в их дела»[2915], стали вполне очевидны уже в начале 1916 г. Так, в марте 1916 г. член Особого совещания по обороне видный кадет Н. Некрасов замечал: «Когда учреждался этот орган, то предполагалось, что он будет органом контроля за деятельностью ведомств. Настоящая картина получается совершенно иная…, ведомства стремятся осуществить обратное — прибрать, что называется, под свой контроль общественные учреждения»[2916].

Эти тенденции вызвали резкую ответную реакцию торгово-промышленных кругов. Она прозвучала в одном из наказов II съезда Военно-промышленных комитетов (ВПК) в феврале 1916 г.: «съезд настаивает на том, чтобы правительство прекратило систематическую борьбу с общественностью, препятствующую немедленной планомерной организации страны для победы»[2917]. 12 марта 1916 г. П. Рябушинский в своей докладной записке на имя председателя Совета министров, прямо указывал на «стремление со стороны Министерства торговли и промышленности получить общее право на принудительное, через комитеты, регулирование производства, с правом принудительного открытия торговых книг, до сих пор почитавшихся неприкосновенными; принудительного назначения цен; секвестра предприятий и т. п.» И этот проект даже не обсуждался представителями торговли и промышленности[2918].

Летом 1916 г. МВД и Министерство торговли и промышленности настаивали уже на полном упразднении ВПК, однако эти предложения были решительно отвергнуты председателем Особого совещания военным министром Д. Шуваевым, поскольку «самое создание теперешних военно-промышленных комитетов было обусловлено несостоятельностью правительства в деле удовлетворения всех военных потребностей»[2919].

Тем не менее, спустя несколько дней–22 июня 1916 г. Совет министров постановил, во-первых, «постепенно сокращать посредничество комитетов в деле военных заказов и по возможности сдавать последние непосредственно подлежащим предприятиям», во-вторых, публиковать сведения о деятельности ВПК и, в-третьих, отменить запрещение военной цензуре пропускать всякую критику деятельности ВПК. Николай II по этому поводу собственноручно «начертал» резолюцию: «Давно пора было это сделать, очень одобряю»[2920].

Вообще «деятельность ВПК в Особом совещании по обороне, — отмечал Я. Букшпан, с самого начала, — внушало тревогу правительству, и наконец побудило правительство объявить открытую борьбу военно-промышленным комитетам»[2921]. В середине октября 1916 г. министр торговли и промышленности уже требовал предоставления ему права устанавливать высшие предельные цены, назначать частные и общие реквизиции… Однако Совет министров не решился одобрить подобные меры[2922].

Основная причина этого заключалась в политической радикализации торгово-промышленных кругов, в ответ на усиление тенденций царского правительства к «огосударствлению» предприятий[2923]. Уже в феврале 1916 г. Общее собрание членов II съезда ВПК приняло резолюцию призывавшую «добиваться организации народного представительства и местных самоуправлений на началах всеобщего и равного избирательного права, решительно стать на путь борьбы за власть и создать ответственное правительство, опирающееся на организованные силы народа»[2924].

«Со второго съезда (ВПК, февраль 1916 г.) в деле военного снабжения как во всех вопросах, связанных с организацией народного хозяйства, борьба «общества» и «правительства» приняла резкие формы и борьба общественных организаций становилась