И пришел с грозой военной… - Константин Калбанов

— Петр Афанасьевич, но ведь вы столько сил вложили в эту работу, да и мои скромные рассуждения смогли использовать.

— Хочется славы, молодой человек.

— Не славы. За Россию обидно. НИИ, под патронажем концерна, за последние несколько лет разработал много интересного и весьма полезного. А где результат? Разработанный Горским пулемет, остался невостребованным. Работа Назарова произвела впечатление, но умников под шпицем не задела за живое. Сегодня американцы подбираются к Игорю Ивановичу, чтобы заполучить лицензию на производство его двигателя, а у нас даже не чешутся, так и гонят самодвижущиеся мины по старинке. Миноносец, разработанный совместно с вами, остался невостребованным, дороговат, да из-за сварного корпуса он вышел дорогим. Те же "Соколы", при схожих размерениях, строят более чем в полтора раза дешевле. Но ведь это только начало, именно за сваркой будущее, но этого не понимают. В Нижнем Калашников сумел разработать новые котлы, испытания прошли успешно, эсминец бодро ходит с нефтяным отоплением. И что? Вот уже больше полугода вопрос с переоборудованием кораблей новыми котлами висит в воздухе, мало того, на строящиеся корабли все так же планируется угольное отопление. Единственно, вцепились в гирокомпасы, но этот вопрос настолько злободневный и настолько уже назрел, что это неудивительно. Однако это застарелый вопрос, решение уже назревшей проблемы, а чтобы посмотреть в будущее… Ваша работа – это взгляд в будущее. Миноносцы это оружие береговой обороны, скорость, сильное вооружение и экономичность. Это оружие нападения, причем в отрыве от основных баз, но идея получается, опять невостребована.

— Ну, этого утверждать наверняка нельзя. Я направил рукопись наместнику, он не чужд новаторству и ярый сторонник современного флота, возможно что и выйдет.

— Возможно. Но я не хочу надеяться на авось. Вы думаете зачем я стараюсь общаться с вами настолько часто, насколько это вообще возможно?

— Честно признаться в последнее время мне кажется, что причина очевидна, — улыбнувшись заметил моряк.

— Я люблю Свету, — спокойно ответил Антон, — однако причина не в ней, а в вас. Я прошу вас, чтобы этот разговор остался между нами. Дело в том, что я намерен сам вести "Росич" в бой и доказать морскому ведомству, что наш корабль стóит запрошенной за него суммы и того, чтобы флот обратил на него внимание.

— А почему не передать корабль флоту, в столь тяжкое для России время? Ведь вы патриот своей Родины и сами всегда утверждали, что для достойной жизни вам нет необходимости в слишком больших деньгах.

— Потому что я знаю, что будет, — запальчиво возразил Песчанин. — На эсминце столько новшеств, что экипаж придется готовить не меньше года, но даже если и это опустить, то я попросту не верю в то, что его смогут достойно использовать. Взять хотя бы героическое сидение в луже нашей эскадры, — не скрывая сарказма закончил он.

— Значит вы твердо намерены принять самостоятельное участие в боевых действиях, — растерянно заключил Науменко. — Но каким образом?

— Хотя бы на первых порах. А каким образом? Пусть это пока останется секретом. Скажу только, что я не нарушу ни один из существующих законов. И за то, что я обрел в этом уверенность я должен благодарить вас, вы объяснили мне как дóлжно действовать эсминцу в бою.

— Бог мой! Она меня проклянет.

— Что случилось, Петр Афанасьевич.

— Так значит, то, что вы все еще не сделали предложение Светлане, объясняется тем простым обстоятельством, что вы боитесь погибнуть и сделать ее несчастной, — молчаливый Песчанин сосредоточенно изучающий свои туфли был самым красноречивым ответом.

— Петр Афанасьевич, я попросил бы вас не распространяться на эту тему.

— Да, да. Конечно. Но если с вами что случится, как я посмотрю в глаза своей дочери.

— Она молода и если что, еще полюбит и будет счастлива.

— Ох молодой человек, я конечно не знаток женской психологии, но я прожил с двумя женщинами довольно продолжительный срок. Уверяю вас, лучшее, что вы можете сделать, это жениться на Светлане, если только вы ее действительно любите. Что касается моего благословения, то можете считать, что вы его уже получили.

— Но…

— Она будет еще более несчастна, если так и не познает радости супружества с любимым человеком, — не скрывая горестного выражения, не дал договорить Песчанину Науменко. — Я прошел не через одну войну и как видите жив и здоров, не нужно думать о плохом, оно и не случится.

— Спасибо, Петр Афанасьевич.

— Полноте. Сделайте мою дочь счастливой. А о плохом и думать не могите. Я рад, что моя дочь будет спутницей жизни человека, для которого слова честь и Родина, нечто большее чем слова.

Наместник его величества, главнокомандующий морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке вице-адмирал Алексеев находился в своем кабинете и при этом его настроение, никак нельзя было назвать безоблачным. Он сидел за столом с таким выражением лица, что казалось, у него сейчас случится нервный срыв. Его адъютант, будучи хорошо осведомленным о нраве своего начальника, предпочел сделать так, чтобы его не было ни видно, ни слышно, покуда буря не минует.

Наконец не выдержав, Алексеев поднялся из-за рабочего стола и, заложив руки за спину, стал нервно прохаживаться по кабинету, непрерывно сжимая и разжимая кулаки.

Это было просто не слыханной дерзостью. Сегодня утром в Порт-Артур прибыл адмирал Макаров и вместо того, чтобы засвидетельствовать свое почтение наместнику, да что там почтение, доложиться о прибытии главнокомандующему, с вокзала отправился на эскадру. Макаров успел побывать на верфи, ознакомиться с ходом ремонтных работ на подорванных судах. Посетить некоторые корабли эскадры, поднять свой флаг на крейсере "Аскольд", принять дела у бывшего командующего вице-адмирала Старка. Он принял участие в снятии с мели броненосца "Ретвизан", кстати прошедшего успешно, что также подпортило настроение Алексееву, так как предыдущие две попытки были неудачными.

Все это ставило Алексеева в глупое положение. Он весь день провел в своем кабинете, ожидая появления этого выскочки-крючкотвора, чтобы сразу расставить все точки и показать новому командующему кто есть кто, а вместо этого напрасно прождал подчиненного, который и не спешил прибывать с докладом.

Наконец, устав от бездействия, Алексеев вызвал к себе адъютанта и приказал занести почту. Офицер понял, что его начальник находится в крайней степени раздражительности, так как обычно работал с бумагами в первой половине дня. Поэтому он вошел в кабинет держа в руке папку с корреспонденцией и довольно пухлый конверт. Молча подойдя к столу, четко отдав честь положил бумаги на стол наместника, хотя обычно и позволял себе некоторую вальяжность и краткие комментарии о некоторых документах.

Внимание Алексеева в первую очередь привлек пакет, в котором оказалась внушительная пачка исписанных аккуратным почерком листов. На первом листе значилось "Тактика морского боя, вчера и сегодня".

— Что это? Очередной опус, какого-нибудь выскочки.

— Прошу прощения ваше превосходительство, но я только выполнял ваше распоряжение.

— О чем вы?

— Согласно вашего распоряжения, вся корреспонденция должна в обязательном порядке проходить, через вас. В случае, если у вас не достанет времени ознакомиться со всей корреспонденцией, мне надлежит в краткой форме изложить суть, — четко, вытянувшись в струнку, доложил адъютант.

— И о чем же сей опус? — взвесив на руке довольно внушительную рукопись, поинтересовался наместник.

— О вопросах тактики в морских сражениях. Работа очень тесно переплетается с работой адмирала Макарова, но и во многом дополняет ее, однако общая концепция остается единой. Правда автор не рассматривает вопросы связанные с линейными кораблями, делая упор только на легких силах, миноносцах и крейсерах второго ранга.

— Плагиат, — уверенно констатировал Алексеев.

— Я конечно не такой большой специалист, в вопросах новшеств как вы, — подпустил немного лести адъютант, — но это скорее независимая работа, человека у которого взгляды совпадают с взглядами Степана Осиповича. Да и потом, для того, чтобы иметь возможность написать плагиат, необходимо как минимум видеть оригинал, а работа Макарова не публиковалась.

Лейтенант сам не знал, как так случилось, что он занес этот труд именно сейчас, забывая про него на протяжении довольно длительного времени, вероятно сказалось напряжение целого дня и он схватил первое, что подвернулось под руку.

— То что эта работа не публиковалась в России, не значит, что нет иностранных изданий. Науменко. Он вам случайно не знаком, — задумчиво поинтересовался Алексеев.

— Капитан второго ранга, до недавнего времени командовал эсминцем, переведен в экипаж согласно регламенту. В этом году должен был быть уволен по достижении предельного возраста, но война внесла свои коррективы, пока остается в экипаже, по окончании войны, скорее всего, его все же ожидает пенсия.