Зелен камень - Иосиф Ликстанов

— Неслух ты! — сурово сказал Петюша, но не выдержал и ответил улыбкой на смех девочки.

— Видели Осипа Романовича? Договорились? — спросил Абасин у Павла.

— Видел и договорился… Кстати, оказывается, отец Осипа, Роман, работал на Клятой шахте…

— Да, как будто работал… Но от Романа вы узнаете мало… Старик выжил из ума, светлые минуты бывают у него редко. — Он провозгласил: — Ну, пришли! Отсюда, собственно говоря, и начинается экскурсия, Валентина Семеновна. Прежде всего окинь общим взглядом брошенную столицу альмариновой хиты. На днях здесь, как бывает ежегодно, развернется база райпотребсоюза по приемке грибов и ягод от населения. Вот и все нынешнее значение сей обители.

Так Валентина в первый раз увидела поселок Конскую Голову, открывшийся за высоким гранитным бугром.

2

Поселок, насчитывающий всего пять-шесть изб, расположился на невысоком холме над узкой речушкой, и трудно было представить себе что-либо более убогое, чем крохотные избенки под гнилым замшелым тесом. Заброшенность сказывалась во всем. Большой навес из свежего теса, под которым громоздились бочки, ящики и корзины, как бы оттенял убожество поселка.

После щеголеватых коттеджей Кудельного, после крепких, дышащих достатком домов Новокаменска поселок галечников, казалось, появился из старого мира, о котором Валентина знала лишь понаслышке да из книг.

— Таким этот поселок всегда был. Нищета непокрытая, — начал лекцию Максим Максимилианович. — Не таковы селения старателей-золотничков. Старатель по золоту идет к удаче через упорный поиск и скупые граммы драгоценного металла, отвоеванные у многих тонн породы. В ожидании своего «случая» он всегда вел полукрестьянское хозяйство, а ныне опирается, к тому же, на государственную гарантию — ссуду.

Другое дело галечники: они жили исключительно надеждой на счастье, на «фарт». Никакой закономерности в распределении альмариновых искорок-галечек в старых шахтных отвалах нет и быть не может. Повезет — найдешь и не трудясь, а «заколодит» — хоть гору свороти, останешься пустой.

Отсюда кладоискательство, отсюда надежда на лихую удачу, а в ожидании этого галечники существовали на птичьем положении.

— Погляди, погляди, до чего галечка людей доводила! Полный разор! — воскликнул Абасин. — Одно утешение — что это навсегда кончилось. Галечников в Новокаменске осталось несколько человек, по пальцам перечесть можно. Дети галечников ушли в артели или на государственные шахты. — Он обратился к Петюше: — А ты, парень, ведь хотел лето в Баженовке провести?

— А куда она без меня, — кивнув подбородком на Ленушку и насупившись, пробормотал Петюша. — Осипа да Романа летом в Баженовке-то не удержишь, а она с ними. — И, нагнав Ленушку, он за руку повел ее к поселку.

— Хороший брат, — одобрила Валентина.

— Хороший, да не брат, — уточнил Абасин. — Видишь избу возле реки? Там сейчас доживает последние дни Роман Боярский. Ленушка его внучка. Его сын, отец Ленушки, галечник Осип, зимой живет в Баженовке возле колхоза, а летом околачивается здесь на положении сторожа и галечника. Осип человек занятный. Несколько раз он находил богатый камень, но тут же топил удачу в вине. В баженовском колхозе его любят. Он множество сказов знает и с душой их говорит. Жена его умерла, недокормив дочку, но, к счастью, к Боярским пристал Петюша, круглый сирота из баженовских колхозников и камнерезов. Славный паренек, учится хорошо и сердечко золотое. Он и вынянчил Ленушку… Ты, Валя, зайди с Павлом Петровичем к Осипу, а я проведаю Романа и присоединюсь к вам.

— Как здесь грустно… — промолвила Валентина, когда они остались вдвоем с Павлом. — Не думала, что есть такие уголки!

— Не есть, а были, — ответил он. — Мы даже не дадим догнить этим избам. Здесь, кажется, должно пройти прямое шоссе на Баженовку. Может быть, еще в этом году мы начнем разведки на уралит… А пока послушай сказ о Максимушке Кожевникове. Я очень жалел, что тебя не было, когда Осип Романович рассказывал мне его под шум грозы. Прошу! — Открыв скрипучую дверь, Павел пропустил Валентину в темную, почти пустую избу. — Познакомься с хозяином.

Человек, сидевший на лавке возле единственного окошечка, очень растерялся, поздоровался с гостьей и остался сидеть, привалившись к стене. Привыкая к полумраку, Валентина рассматривала галечника. Он был одет в старенький пиджак, наброшенный на рваную косоворотку. Бесцветные волосы клочьями выбивались из-под кепки. Его лицо показалось Валентине одутловатым, бледным, но хороша была застенчивая, детская улыбка и мечтательно светились синие глаза.

— Осип Романович, вы обещали повторить сказ о Максимушке, как только придет Валентина Семеновна, — напомнил Павел.

— Может быть, им неинтересно будет, — сипловатым баском откликнулся Осип и откашлялся в кулак.

«Совершенно неинтересно, — мысленно поддержала его Валентина. — Неужели Павел не понимает, что мне хочется с ним поговорить, а не со сказочником!»

— Ты скажи, Осип, — строго приказал Петюша.

И только тут Валентина увидела мальчика, который устроился на печи и смотрел оттуда блестящими глазами. Рядом с ним сидела Ленушка, закутанная в ватное одеяло.

В позе Осипа ничто не изменилось, но улыбка исчезла, глаза призакрылись, как в полусне, а лицо просветлело, согретое внутренним теплом. Он снова откашлялся и вдруг начал сказывать, немного нараспев, тихо и внятно.

3

— А наш альмарин-то вот как пошел, может слышали…2

Тут Максимушка Кожевников в Белоярке проживал. Был он небогатый мужик, смолу гнал. Казны Максимушка не нажил, а ребят нажил полну избу. Он на то не жалобился, удачи не искал, да удача ему сама далась. Только Максимушка больно прост оказался, по простоте своей не исхитрился.

Колись поехал Максимушка на лошади в тайгу за смольем. Зимой, сказывают, то было. Глядит, на выворотке сосновом, на сохлом коренье камешки висят зеленые, светлые такие. И много их. Думай так, что по лесу зелень зимой процветает, солнышку радуется. Дивно стало Максимушке на такую красоту. Обобрал он камешки, сколь их было, поклал в гончаринку из-под каши, дома ребятишкам на забаву отдал. Он прост душой был, не понял божьей милости-подмоги.

В то время случись пурга, а барин какой ни есть из сибирской стороны в Катеринбург ехал. Он в кошевке пообмерз и просится к Максимушке на постоялое.

Максимушка говорит:

«Изба-то из нашей сосны рублена, нашей березкой топлена, нашим хлебушком сыта. Ночуй в тепле».