Русское искусство - Игорь Эммануилович Грабарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В. В. Суслов в своем прекрасном исследовании новгородско-псковской архитектуры приходит к выводу, что Софийский собор, построенный как бы в назидание последующему церковно-строительному делу, не имел прямых копий[35]. Причину этого он видит в том, что в первое время в Новгороде еще не могло быть своих искусных мастеров, «а во-вторых, св. София играла такую громадную роль в жизни новгородцев, что всякое соперничество в постройке другого подобного храма показалось бы делом греховным, да они и не представляли себе лучшего храма»[36]. Предположение это очень вероятно. Недаром же говаривали новгородцы: «Къдѣ святая Софія, ту Новгородъ». «Последующие церкви XI и начала XII века, – продолжает исследователь, – были, несомненно, меньших размеров, но каких именно форм – летописи умалчивают»[37]. Формы эти действительно не сохранились, хотя самые памятники и дошли до нас. Мы знаем несколько церквей, построенных в течение ближайших 60–70 лет, прошедших после окончания св. Софии, причем все летописные списки говорят определенно, что они были не деревянные, а каменные и, следовательно, не могли исчезнуть. Кроме того, летописцы никогда не забывают рассказать, что церковь была за ветхостью разобрана до основания и сложена затем вновь, если это действительно случалось, а если об этом молчат, то мы имеем основание считать ее древней, в особенности в тех случаях, когда кладка ее стен свидетельствует о том же. К таким церквам надо прежде всего отнести Николо-Дворищский собор. Как этот храм, так и другие, близкие к нему по типу и появившиеся в начале XII века, дают нам возможность составить себе некоторое представление об их первоначальном облике. Несомненно, что все они не дошли до нас в их древнейшем виде, но несомненно также и то, что искажены они не многим больше, нежели св. София. Значительнее всего изменились покрытия их стен и куполов, но самые стены все еще дышат глубокой древностью, и несмотря на неоднократные переделки окон и подкровельных частей, они все так же эпически просты с северной и южной сторон и так же внушительны и могучи со стороны восточных полукружий. Первые местные зодчие не были сильны в искусстве украшать, но они обладали настоящим архитектурным инстинктом, и их создания, лишенные всякого узора, действуют на нас одним чисто архитектурным очарованием, одними обнаженными стенами, как действуют иные памятники Египта или Ассирии.
Несколько лет спустя, в 1116 году[38], Антоний Римлянин заложил в основанном им монастыре на правом берегу Волхова, в трех верстах к северу от кремля, церковь Рождества Богородицы. Как и св. София, она имеет башню, примыкающую к ее северо-западному углу и увенчанную куполом. Кроме этого купола, есть еще два, один большой, посредине храма, на четырех главных из шести его столбов, и другой, поменьше, на юго-западном его углу. По барабанам куполов, а также по верху трех алтарных полукружий тянутся пояса из арочек. Такие же арочные пояски позже были повторены и вверху других стен, под самой кровлей, которая в настоящее время имеет четыре ската, как Николо-Дворищский собор, тогда как в прежнее время, несомненно, была иной. Все три главы перестроены значительно позже и очень портят общее впечатление неприятной выпяченностью своих боков.
Не успел еще Антоний Римлянин окончить своего храма, как в 1119 году состоялась закладка другого, самого значительного после святой Софии, Георгиевского собора в Юрьеве монастыре. Расположенный в трех верстах к югу от города, на левом высоком и живописном берегу Волхова, Юрьев монастырь кажется издали какой-то белокаменной сказкой, особенно весной, когда Ильмень озеро, Волхов и все небольшие речки, окружающие его, сливаются в сплошное море, среди которого одиноко высится остров, весь засыпанный церквами, башнями и монастырскими зданиями. Однако сказка постепенно исчезает, по мере того, как приближаешься к ней и вырастают неприятные линии колокольни и других новейших построек. От всего очарования остается один только собор, сказочно прекрасный и вблизи, могучий величавой гладью своих стен, лишенных малейшего узора и уходящих в небо, на котором рисуются дивно найденные силуэты трех глав. Имя зодчего на этот раз сохранила нам летопись, из которой видно, что стройка продолжалась больше десяти лет, так как освящение храма совершилось в 1130 году.
Это тот самый мастер Петр, о котором было уже упомянуто выше и искусство которого вызвало у летописца только знаменательную своим лаконизмом приписку: «а мастеръ трудился Петръ»[39]. По приемам и общему облику собор Юрьева монастыря чрезвычайно близко напоминает храм Антониева монастыря и заставляет видеть в последнем раннее произведение того же зодчего, развернувшего через несколько лет свое дарование во всю ширину. Вопрос о первоначальной форме обоих храмов все еще не может быть решен с полной определенностью, как он не может быть решен и для других древнейших храмов Новгорода. Мы не можем даже сказать с безусловной уверенностью, существовали ли все три купола у этих храмов со времени их основания или вначале были только средний и купол башни. Даже по поводу последней нельзя быть уверенным, что она построена одновременно с главным храмом, а если такая одновременность была бы доказана, то естественно предположить, что первоначально обе башни были круглыми, как в Антониевом храме, а в Георгиевском соборе башня слилась с западной стеной только впоследствии. Во всяком случае сходство плана и приемов обоих храмов, а также почти одновременность их закладки говорят скорее в пользу того предположения, что их общий облик получил это сходство не в позднейшие времена, а с самого начала.
VI. Упрощенный тип храма
Несколько иной характер носит церковь Благовещения, построенная в 1179 году на озере Мячине, в двух верстах к западу от Юрьева монастыря[40]. Она четырехстолпная, с обычными всем предыдущим церквам тремя восточными полукружиями и с такими же гладкими стенами, сложенными из камня и кирпича, но пропорции ее уже совсем иные. В то время как все первые церкви тянутся в вышину, Благовещенская скорее
