Броня. «Этот поезд в огне…» - Юрий Корчевский

Только сейчас до него дошло, что слышит свой голос, но на одно, правое ухо.

— Так это по вам немцы гвоздили? — из-за дерева вышел часовой.

— По нам. Земляка моего убило, у насыпи лежит. Послать бы кого-нибудь, не собака все же.

— Сейчас отделенного позову, ты пожди. Э, а кровь у тебя чего? Сам ранен?

— Не знаю.

Сергей уселся на насыпь. Было ощущение, что мир вокруг поплыл. Сознания он не терял, но очнулся, когда санинструктор перевязывал ему голову. Рядом стоял старший сержант.

— Говорить можете?

— Могу.

— Документы!

Сергей вытащил из нагрудного кармана солдатскую книжку. Старший сержант взял, просмотрел, вернул.

— Что случилось?

— Немцы нашу дрезину накрыли артиллерийским огнем. Дрезину вдрызг разбило, товарищ мой погиб. Вынести бы его и похоронить.

— Сделаем. Далеко идти?

— С километр, — неуверенно ответил Сергей, — с левой стороны насыпи. Вот его винтовка. — Он попытался показать на две винтовки, лежащие рядом – свою и Василия.

Однако санинструктор, взглянув на него, сказал:

— Контузия у тебя, это точно. И кровь из ушей. Похоже, барабанная перепонка порвана. Слева – точно, а справа – не знаю, не врач я.

— Понятно, в госпиталь его надо. — Сержант вздохнул.

— Двух бойцов на рельсы пошлем, а ты веди его в медсанбат.

— Далеко. Не дойдет он.

— Хоть на себе неси, нет у меня транспорта.

Санинструктор помог Сергею подняться и, поддерживая его под локоть, повел.

— Ты не торопись, мы потихоньку. Глядишь, и дойдем. Пусть доктора посмотрят. Я что, я санитар. Кроме бинтов, у меня и нет ничего.

Когда Сергею становилось плохо – мутило, кружилась голова, он садился и отдыхал.

Как они добрались до медсанбата, Сергей помнил плохо. Земля то вставала дыбом, то уходила из-под ног. Пришел он в себя от перестука колес и сначала понять не мог, где он. На паровозе? Почему колеса на стыках так знакомо стучат? И темно. Почему он лежит?

Сергей поднял руку и уперся ею в полку. Справа пробивался слабый свет.

— Эй, кто здесь?

На его голос подошла медсестра в белом, местами испачканном кровью, халате.

— Ранбольной, лежите спокойно, вы в санитарном поезде.

— Василия вынесли? — Почему именно эта фраза вырвалась, Сергей и сам не понял.

— Не знаю, наверное.

— Почему темно?

— Ночь.

— Куда идет поезд?

— В Рязань.

Сергей успокоился. До линии фронта далеко.

Медсестра повернулась к нему спиной, собираясь уходить.

— Подождите, а на бронепоезд сообщили?

— Не знаю. Вам бы сейчас меньше говорить надо, доктор не велел.

Сергей решил, что в госпитале, куда их привезут, обратится к политруку. Пусть сообщит в Чернь, в дивизион, что он не погиб, а попал в госпиталь. Дрезину разнесло, Василий убит, а его могут считать без вести пропавшим. Сергею же этого не хотелось. Он поворочался на жесткой полке. Странно все-таки жизнь устроена. Рядом на насыпи лежали. Василия убило, а на нем ранения нет, только контузия.

Глава 3. Полковая разведка

Госпиталь в Рязани оказался в бывшем здании школы. Палаты – бывшие классы, на двадцать коек. Но зато тишина, покой, матрацы на кроватях, простыни – невидаль для войны, прямо роскошь. И кормежка приличная.

Сергей быстро шел на поправку. Организм был молодой, сильный, жажда жизни огромная.

На пятый день, когда перестала кружиться голова, он начал вставать с постели и подходить к окнам. На улице – лето в разгаре, деревья зеленые, девушки и женщины мимо ходят по тротуару.

Солдаты и офицеры собирались в коридоре послушать сводки Совинформбюро. Положение на фронтах было тяжелым, немцы рвались к Волге, на Кавказ. Раненые – люди с боевым опытом, и чувствовали все, что недоговаривал диктор. Если Левитан читал: «…у города идут упорные бои оборонительного значения», значит – жди перемен и, как правило, сдачи города.

Кто-то стремился попасть в госпиталь даже при пустяковом ранении – отлежаться, а потом и вовсе попасть в тыловые части – ездовым, в военную почту, в ремонтно-восстановительные бригады. Но таких было меньшинство. Другие рвались на фронт, даже не долечившись. Враг наступает, и его надо остановить. Не за коммунистические идеи дрались, хотя фанатики и такие были, но за свой отчий дом, за семьи, за Родину.

Потом у Сергея стал восстанавливаться слух. На правое ухо он вернулся к концу дня, когда прозвучал роковой взрыв, а вот левое ухо долго не слышало.

Звуки возвращались постепенно. Сначала левое ухо стало слышать звуки громкие, да и то как через вату. Но лечение и покой давали свои результаты, и уже через две недели Сергей стал различать речь. Однако шепота еще не слышал.

— Через десять дней слух восстановится, — сказал лор-врач, — барабанная перепонка не полностью повреждена была. Вам еще повезло, баротравма – дело серьезное, после нее, как правило, глухота бывает.

Сергея передернуло. Быть глухим – плохо, но еще страшнее – быть слепым. Был у них в палате такой боец, которому осколками мины глаза выбило. Уж лучше руку потерять или ногу.

Однажды Сергею приснился страшный сон. Сначала он увидел себя на погибшем паровозе, на месте машиниста. Рельсы и шпалы под колеса летят, встречный ветер в лицо – аж дух захватывает. А потом – облик женщины-матери, как на военных плакатах. Молчит она, рта не раскрывает, а Сергей голос ее в голове слышит. И голос знакомый, как будто мамин:

«Не печалуйся, Сергунька! Будет у тебя еще паровоз новый после войны. А сейчас оружие в руки брать надо, Отчизна в опасности!»

Рядом закричал во сне раненый, и Сергей проснулся с бьющимся сердцем. Привстал, огляделся. Палата освещалась тусклым светом синей маскировочной лампочки, висящей над дверью. Раненые спали: кто-то храпел, другие постанывали, порой кричали во сне, вспоминая ужасы войны.

Что это за сон был? Видение контуженного мозга или кто-то свыше пророчествовал? Сергей раньше в бога не верил. Но на войне нет неверующих. Сергей снова улегся, но до утра уже не уснул.

Через две недели его выписали. Вместе с другими выздоровевшими его посадили в грузовик и привезли на сборный пункт. Тут были военнослужащие разных специальностей: связисты и минометчики, танкисты и артиллеристы, саперы и шоферы. Почти каждый день на сборный пункт приезжали «покупатели» – так прозвали представителей воинских частей. Они отбирали себе команду и возвращались в часть. При нехватке специалистов брали всех. Наводчика орудия быстро не обучишь, но подносчика снарядов к пушке любой физически сильный боец вполне заменит. Как писалось в документах: необученный, годен к строевой службе.