Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Результаты этого похода оказались весьма разорительными для городов Изюмской черты и по своему ущербу вполне могут быть сравнимы с набегами 1688 г. Вышедшие год спустя из Крыма пленники сообщали, что численность противника в данном походе составила 10 тыс. человек и им удалось угнать в Крым не менее 10 тыс. мужчин, женщин и детей[1890]. Другой выходец сообщил, что татар было вдвое больше. Сколько они увели пленных, он сказать не смог, однако отметил, что «побрали де руских людей мужеска, и женска полу, и детей множество, и никогда де им, татаром, преж того удачи такой не бывало, и в полон руских людей столько не бирывали»[1891].
После ухода татар стали приходить известия о подготовке большого похода противника на днепровские городки, в котором якобы должен был принять участие сам турецкий султан. 27 февраля Бухвостов и дьяк Иван Иванов писали о том, что в Тавань к ним пришли выходцы из плена и сообщили, будто бы татары собираются «добывать» Тавань и Казы-Кермен «великою потугою самого турского салтана». Нападение планировалось весной, вскоре после того, как по Днепру пройдет лед. В случае, если султан не выступит сам, вместо него войско возглавит везир[1892].
7 апреля пришедшие из Крыма в Тавань беглые пленники принесли известие о том, что новый хан Девлет-Гирей послал разведывательный отряд в 40 человек с ушколами для того, чтобы выше Ислам-Кермена взять пленных и узнать о движении российских войск. Сообщалось, что вскоре он вместе с мурзой Ширин-беем, а также пашой Кепой, под командованием которого находится отряд янычар, пойдет к Самаре, чтобы перекрыть путь к Тавани; при нем будут пушки[1893].
В конце апреля появились слухи о том, что 20 тыс. турок должны прибыть в Очаков, а оттуда напасть на Тавань[1894]. 19 марта изюмский полковник Ф. Шилов прислал в Разряд выходца из плена, который сообщил, что от султана в Крым пришли письма с указанием готовиться к походу на Тавань. Из Царьграда для этого похода будут присланы войска. Кроме того, будет поход на Изюм, Маяцкий и к Торским озерам[1895].
Между тем численность таванского гарнизона оставалась явно недостаточной, а состояние укреплений — плачевным. В ноябре и декабре 1697 г. из Москвы направлялись указы о восстановлении разрушенных укреплений, а также о постройке новых. В январе 1698 г. Бухвостов в ответных письмах сообщал, что вести ремонт невозможно, поскольку земля промерзла и засыпана снегом, кроме того, ратных людей мало, а казаки Нежинского полка участвовать в этих работах отказываются. Многие из них ушли из города «тайно». 26 декабря нежинские казаки с сотниками и атаманами вообще отказались подчиняться командованию: «взяв свои значки, с Товани все пошли», не слушая нежинского есаула, который был у них наказным полковником. Последнего даже угрожали убить. В итоге с есаулом осталось 200 человек, но и те не собирались долго задерживаться. Воевода также жаловался, что сердюцкий полковник Лукьян Шульга не выполняет его приказаний. Общее число людей, требуемых для ремонтных работ, Бухвостов оценивал в 3 тыс. человек. Кроме того, недостаток материалов не позволял делать амбары и погреба для пороха и других полковых припасов. Пороховые погреба, которые были построены в условиях нехватки леса еще до осады, оставляли желать лучшего («не твердые»). В свою очередь, Бухвостову в грамотах от начальства предлагалось взять для хозяйственных нужд, в том числе на дрова, оставленные в Сечи под охраной подполковника Андрея Колпакова суда. Однако это оказалось невозможно из-за того, что на Днепре стоял лед. Те же суда, которые ранее пришли с подполковником Кузьмой Неклюдовым из Сечи, замерзли на Днепре выше Ислам-Кермена[1896].
О бедственном положении дел в днепровских городках говорит тот факт, что крымские татары могли безнаказанно ездить по округе, проникая по льду даже на Таванский остров. 21 февраля и 7 марта вражеская конница заходила в Ислам-Кермен и Шингирей. Бухвостов высказывал опасения, как бы турки весной «Конскою Водою промеж тех городов Шингирея и Аслана фуркатами и галетами не прошли, и по Днепру реке к Сече путь не заступили»[1897]. Противник также караулил путь от Тавани к Сечи, нарушая коммуникации. Так, 20 февраля «янычаня, жители асланские и шингирейские» напали на 20 запорожцев и мазепинских казаков, ушедших со службы из Тавани[1898].
Весной, несмотря на активную переписку Бухвостова с Москвой, положение дел оставалось тяжелым. 1 апреля из Тавани в Разряд сообщали, что там «налицо Белогородцкого жилого полку стрельцов» 655 человек, «Староосколького полку салдат нетчиков» 119 человек, «Курского полку салдат после осадного сиденья в остатке» 328 человек, в том числе 38 больных. Из войск Мазепы оставалось 330 сердюков. Правда, в помощь к ним 15 февраля с наказным полковником Лубенского полка было прислано от гетмана еще 700 казаков, но их командировали только на три месяца. Общее число ратных людей в крепости составило 2021 человек[1899].
Укрепления Тавани и Казы-Кермена по-прежнему оставались в полуразрушенном состоянии: «от неприятельских людей ис пушек и бомбами розбиты, и подкопами подкопаны»[1900]. Опасность состояла еще и в том, что вокруг городков сохранялись осадные сооружения, возведенные во время предшествующих штурмов: «Да и вал у Казыкермени и шанцы прежние, которые во время взятья того Казыкерменя ис полков построены, и садовые казыкерменских жителей окопы, и прошлого лета которые построены шанцы вновь гетманского регименту ис полковых ж для отпору неприятельским людем, и неприятельской вал, которой привален к Товани, весь не разбросан, и шанцы неприятельские у Тавани и у Казыкермени в целости. А починить де тех городов и валов розбросать и шанцов и осадных окопов заровнять с тем малолюдством ныне зимним временем невозможно. А после де осадного времяни, как ис Товани полки пошли, у тех городов розбитых и подорванных мест починить и вновь зделать неким»[1901]. Гарнизоны испытывали и катастрофическую нужду в провианте и материалах: «Да и хлебных де припасов в Тавани муки ржаные малое число, а круп и
