Сильвио Берлускони – Премьер Италии - Михаил Ильинский

Лидеры трех крупнейших профсоюзов, объединяющие 11 млн человек, провели 24 октября 2003 года всеобщую четырехчасовую забастовку «в защиту социальных прав трудящихся». «И это тоже в наших интересах», – сочли во дворце Киджи. Но забастовочное движение все-таки встряхнуло властные структуры С. Берлускони. Торопить в делах с пенсионерами надо медленно.

12 декабря 2002 года. Пять тысяч служащих итальянской государственной телекомпании РАИ объявили всеобщую забастовку, протестуя против глубокого и затяжного кризиса в руководстве РАИ.

Ожидалось, что положение в РАИ станет предметом специального обсуждения в сенате и палате депутатов. Известно, что многие законодатели, и в первую очередь те, кто связан с блоком премьерминистра Сильвио Берлускони, высказывались за приватизацию этого старейшего в Италии широковещательного учреждения, созданного еще в январе 1999 года.

В 80–90-х годах РАИ стал испытывать сильнейшую конкуренцию со стороны частных телекомпаний, которых по всей стране возникло более 750. Поначалу государство стремилось всячески ограничить возможности частных телехозяев, принимало разные антимонопольные законы. До начала 90-х госканалы РАИ еще сохраняли «grosso modo» – некоторое преимущество по отношению к «Фининвесту», но постепенно на РАИ изменились правила игры.

На этом фоне уверенно развертывалось наступление на потребителя со стороны трех каналов частного «Фининвеста», а РАИ начал заметно терять зрителей, доходы холдинга от рекламы стали падать, возникли раздоры в руководстве, 10 % персонала было уволено. На разных уровнях открыто заговорили о кризисе РАИ и о необходимости его полной приватизации. Особенно обострились политические дискуссии и разные разборки к концу 2002 года.

Внес свой вклад в споры о судьбе РАИ и премьер-министр Берлускони. Практически все вопросы, имеющие принципиальное значение для гостелеканалов, стали решаться с учетом его позиций. Левые подчеркивали опасность, которую влечет за собой приватизация РАИ, видя в ней фактическое подчинение телехолдинга блоку премьер-министра. Против таких перспектив и выступили забастовщики – рядовые работники РАИ. Но это был глас вопиющего.

Знаменитый кинорежиссер Бернардо Бертолуччи в негодовании. Его новый фильм «Я танцую одна», который был показан на Каннском фестивале, подвергся в Италии «цензурным репрессиям».

В интересах защиты нравов подростков дирекция РАИ (гостелевидение) разрешила прокатывать рекламные ролики, вмонтированные в фильм Бертолуччи только после 23 часов. «Цензура крепчает, – возмущался режиссер. – Я многие годы не снимаю фильмы в Италии. Сколько страданий претерпел за картину “Последнее танго в Париже”: был условно осужден на два месяца, потерял право участвовать в выборах на пять лет. Теперь снова вопиющее ущемление прав».

«В кругу коллег Бернардо Бертолуччи сетовал на то, что в Италии ему становится невозможно работать, и он думает навсегда покинуть страну», – с тревогой сообщала газета «Мессаджеро».

Какие «следы» порнофильма обнаружила итальянская телецензура РАИ в ленте маэстро? Автор «Последнего танго» и «Последнего императора» вернулся в родные края и снял в области Тоскана, в городе Сиена, картину о том, как юная американка приехала в Италию и гостила на вилле вместе с англичанами и итальянцами. Ей предлагали заняться любовью, а девушка отвечала: «Я танцую одна» и в этом весь сексуальный «криминал». Но, видимо, синдром «Последнего танго в Париже» настолько велик, что не успели в Риме заговорить о новой работе Бертолуччи, как немедленно цензура целомудрия выставила свои заслоны.

Правоцентристы эти «вериги» сняли, но возникали и другие «оковы».

У итальянцев множество таких «изобретений», которыми пользуются все народы мира, и даже не задумываются, что когда-то люди могли жить иначе. Например, очереди. Они появились, оказывается, впервые на Апеннинах и теперь, тысячелетия спустя, существуют повсюду.

«Но раз мы “изобрели” очереди, – решили в Риме, – то нам предстоит разобраться и покончить с очередями». Как это сделать? Министерство общественных служб Италии, получив соответствующее указание правительства об открытии антибюрократической борьбы, разработало проект закона по борьбе за уничтожение очередей. (В Риме самые длинные очереди бывают во время распродажи товаров на улицах Корчо, Оттавиано, Национале.)

Эксперимент начался с Генуи, где якобы в незапамятные времена родились первые очереди. Предполагалось, что в очередях (в мэрию, и на почтах, за пенсиями, за различными справками, за билетами на железнодорожных станциях и для оплаты света, газа, воды и т. д.) человек максимально может находиться 15–30 минут. Если же больше, то руководителю службы грозило строгое наказание, вплоть до штрафа и понижения в должности.

Как рассосать очередь? Вставай, шеф, у кассы сам, или открывай новые «окошки» для приема граждан, предлагали журналисты.

Сначала антибюрократические предложения проходили «на ура», но чтобы ускорить принятие нового «противочередного» закона в парламенте, в Генуе заметно… удлинились очереди. Особенно на почтах, на службах по оплате коммунальных расходов, где только и говорили о том, что скоро в Италии очередей не будет вовсе и если пожелаешь сместить с должности бюрократа, то собери очередь, простой при свидетелях 15–30 минут, далее подавай в суд, и затем… «свято место пусто не бывает», но уже без очереди и при новом начальнике. В итоге, все заглохло. Очереди С. Берлускони пока не победил – «чудо-юдо».

24 октября 2002 года. В течение восьми часов проходила всеобщая забастовка итальянских трудящихся.

Это было самое крупное массовое выступление работников частного и государственного секторов за последние 20 лет. Участники стачки под руководством левых выразили протест против реформистских планов Кабинета Сильвио Берлускони, пообещавшего сделать более либеральным трудовое законодательство, действующее с 1970 года, а на деле – развязать руки предпринимателям, позволить им «свободно увольнять рабочих и служащих, не согласуя сокращение штатов с профсоюзными организациями». Ответ трудящихся адекватен – всеобщая забастовка. Не работали промышленные предприятия, остановились поезда и городской транспорт, были закрыты аэропорты, школы, банки, многие магазины. В госпиталях и поликлиниках функционировали только отделения «скорой помощи». За рабочими столами оставались лишь начальники, а также те служащие, которые не участвовали в забастовке по политическим или материальным соображениям.