Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Точное время составления этой телеграммы неизвестно. Но уже в 17 часов 40 минут начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Алексеев и находившийся в Ставке великий князь Сергей Михайлович уполномочили помощника начальника штаба Северного фронта генерала В. Н. Клембовского передать в Псков для Рузского следующую просьбу: «Доложить Его Величеству о безусловной необходимости принятия тех мер, которые указаны в телеграмме генерала Алексеева Его Величеству, так как им это представляется единственным выходом из создавшегося положения. Великий князь Сергей Михайлович со своей стороны полагает, что наиболее подходящим лицом был бы Родзянко, пользующийся доверием»[1183].
Полная поддержка просьбе, изложенной в телеграмме Алексеева, поступила и от великого князя Николая Николаевича, находившегося тогда на Кавказе.
Однако эта телеграмма Алексеева была передана в Псков для вручения императору только в 22 часа 30 минут 1-го марта. Вместе с ней были переданы телеграммы, рисующие картину мятежей, охвативших всю страну. Разумеется, если бы Государь решил даровать «Ответственное министерство» ещё в Дно, телеграммы не понадобились бы.
В первый раз генерал Рузский пришёл к Государю около 20 часов. Со слов Рузского, в пересказе великого князя Андрея Владимировича, генерал поинтересовался, получил ли царь его телеграмму об «Ответственном министерстве». По-видимому, речь шла о телеграмме Рузского, которую он послал императору ещё 27-го февраля в Ставку. Император сказал, что получил и ждёт приезда Родзянко. Как пишет Рузский, император пригласил его к обеду. Далее Рузский вспоминал: «После обеда я остался с Государем вдвоём и снова спросил, какой же будет ответ Родзянко на его просьбу о даровании Ответственного министерства. Государь на это ответил, что не знает, как решить, что скажет Юг России, казачество»[1184].
Из этих воспоминаний совершенно ясно, что, прибыв в Псков, Государь по-прежнему не собирался давать своё согласие на «Ответственное министерство». Рузский в разговоре с Андреем Владимировичем пояснил, что император Николай II согласился дать «Ответственное министерство» после того, как Рузский передал ему телеграмму от генерала Алексеева с проектом манифеста. «Государь мне ответил, что согласен и сказал, что напишет сейчас телеграмму. Не знаю, удалось ли бы мне уговорить Государя, не будь телеграммы Алексеева, сомневаюсь. Пока Государь писал телеграмму, я сидел в свитском вагоне»[1185].
Однако в составленной царём телеграмме ни о каком даровании «Ответственного министерства» речи не идет.
Рузский рассказывал, что когда ему, наконец, принесли телеграмму от царя, оказалось, «что там ни слова об Ответственном министерстве. Телеграмма была редактирована так. После слов «признав за благо» и т. д. стояло «поручаю Вам (Родзянко) сформировать новый кабинет и выбрать министров за исключением военного, морского и иностранных дел». Тогда я обратился к Воейкову с просьбой доложить Государю, что мне он говорил о даровании Ответственного министерства, а в телеграмме сказано лишь о сформировании нового кабинета, без указания, перед кем он ответственен. Воейков вытаращил на меня глаза, заёрзал на диване и очень нехотя пошёл к Государю. Я остался один ждать. Ждал час, пошёл второй, и ничего. Тогда я попросил одного из моих адъютантов сходить и доложить Государю, ждать ли мне, или можно ехать в штаб. […] Прождал я всего около 2-х часов, был уже первый час ночи, когда меня позвали к Государю. Там был граф Фредерикс, и Государь передал мне вновь составленную телеграмму, где уже было прямо сказано о даровании Ответственного министерства без ограничений и поручается Родзянко сформировать кабинет»[1186].
Из слов Рузского совершенно не ясно, почему вдруг император после двух часов ожидания решился изменить своё решение в пользу совершенно неподконтрольного ему правительства. Но зато хорошо видно, что император упорно отстаивал свои суверенные права самодержавного монарха. По-существу телеграмма Государя с поручением Родзянко возглавить такое правительство, в котором назначения главных министров оставались бы за царём, а сам Родзянко был бы ответственен перед монархом, превращали «Ответственное министерство» в обыкновенный кабинет.
Допрошенный ВЧСК генерал Дубенский сказал, что ему известен текст этой телеграммы. «Государь, — рассказывал он, — предложил послать Родзянко телеграмму, смысл [которой] такой: «Ради спасения Родины и счастья народа, предлагаю вам составить новое министерство во главе с вами, но министр иностранных дел, военный и морской будут назначаться мной»[1187].
О том, что у императора был совсем иной текст для передачи Родзянко, чем тот, что отправил ему Рузский, свидетельствует и генерал Воейков: «Государь позвал меня к себе и передал телеграмму, составленную на имя Родзянки, в которой Его Величество объявлял свою монаршую волю дать ответственное министерство, сохранив ответственность лично перед ним как верховным вождём армии и флота министров военного и морского, а также — по делам иностранной политики. Государь повелел мне сейчас же отправить по Юзу эту телеграмму Родзянке, чтобы по возможности скорее получить от него ответ, как и сведения обо всём, что творится в Петрограде»[1188].
Однако Рузский не дал возможности Воейкову отправить эту телеграмму, а в жёсткой форме потребовал её себе, якобы для того, чтобы передать её лично Родзянко. Рузский ушёл в штаб и, как известно, этой телеграммы не передал, а передал проект манифеста. Воейков утверждает, что Рузского он в этот день больше не видел. Получается, что никакой другой телеграммы, кроме той, в которой Родзянко поручалось возглавить правительство, ответственное перед царём, император Николай II не передавал.
В беседе с генералом С. Н. Вильчковским в 1918 году генерал Рузский более подробно рассказал о стойком сопротивлении императора Николая II оказываемому на него давлению. «Рузский стал с жаром доказывать Государю необходимость немедленного образования ответственного перед палатами министерства. Государь возражал спокойно, хладнокровно и с чувством глубокого убеждения. Первый и единственный раз в жизни, говорил Н. В. Рузский, я имел возможность высказать Государю всё, что думал и об отдельных лицах, занимавших ответственные посты за последние годы, и о том, что казалось мне великими ошибками общего управления и деятельности Ставки. Государь со многим соглашался,
