Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь) - Григорий Дьяченко

в) Третье средство против ужасов смерти есть живая вера в Искупителя. – Худо, братия, очень худо без веры и в продолжение жизни; но стократ хуже при смерти. Во время жизни многое, по видимому, может заменять веру, и, по-видимому, заменяет для многих, но при смерти, увы, ничто не заменит ее! – Минуты смерти, явно, суть самые важные и решительные: можно ли положиться тогда на самих себя, на свое мужество, на свою мудрость, даже на самую добродетель? – Тут мы исчезаем для мира и мир для нас; тут преставление света для каждого, страшный суд для каждого! Поэтому нужна и помощь высшая, всемогущая, нужен не ходатай, не ангел, но Сам Господь. Только Его имени слушает небо и земля, только пред Ним трепещет ад и все духи злобы, – поэтому только с живою верою в Него мы можем пройти в мире ужасную бездну тления и непреткновенно изыти в свободу чад Божиих.

г) Четвертая причина, устраняющая ужасы смерти, есть дары Святаго Духа, преподававшиеся умершему в Таинствах св. Церкви. Не трудно понять действие и этой причины. Как ангелу смерти отягчить руку свою над тем, в ком зрит Духа Божия? – И веяние прохладного воздуха облегчает страдания болящего; и дыхание уст матери или друга услаждает томления лежащего на одре смерти: какого же облегчения не может произвести благодатное веяние Духа Божия? – И может ли Он не осенять, в минуты смерти, душу, которая была верною ему в продолжение своей жизни? – О, блаженны, стократ блаженны мертвии, умирающие таким образом о Господе! Сам Дух глаголет, что они почиют от трудов своих (Откр. 14, 13).

И такое блаженство, братия, можно сказать, без всякого с нашей стороны усилия доставалось бы каждому из нас, если бы мы сами не лишали себя его. Ибо, при всей важности даров Св. Духа, благодать его низводится в душу каждого из нас при самом начале жизни нашей – в таинстве Крещения. В то же время, в таинстве Миропомазания, мы видимо печатлеемся печатью Святаго Духа. И в продолжение жизни, во всех прочих таинствах, молитвами Церкви и пастырей ее, приемлем благодать Духа. Таким образом, мы христиане все от рождения Духоносцы, и поэтому самому имеем в себе великое средство против страхов смерти. Отчего же большею частью трепещем ее? Оттого, что, без елея благих мыслей и дел, огнь Святаго Духа скоро угасает в нас от дуновения страстей, а печать избавления меркнет и изглаждается в душе от приражения к ней волн житейского моря, – оттого, что мы преисполнены духом мира, который и в продолжение жизни нашей часто обращается в вихрь и мятет вас, как прах и стеблие, а при смерти тем паче не может не разражаться бурным дыханием, сотрясающим весь бренный состав наш.

д) Последним напутием во время смерти, прогоняющим ужасы ее, есть духовное созерцание Иисуса Христа пред смертью. Любяй Мя возлюблена будешь Отцем Моим, и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин. 14, 21), – говорит Господь. Что может быть яснее, определеннее и решительнее этого обетования? Люби Господа – и увидишь Господа! Каким образом является Он любящим Его, этого я не могу сказать, ни тебе не нужно знать заранее: это тайна Являющегося, которую открывает Он Сам при посещении Своем. Но то несомненно, что, узрев Его – ты забудешь вся красная мира, с радостью поспешишь к Нему, в обитель Отца Его, хотя бы тебе досталось идти туда путем крестным. О, Господь умеет влечь за Собою (Пес. пес. 1, 3)! Свидетели, все святые Божии человеки, кои, узрев в своей душе Господа, шли на смерть, как жених идет на брак.

Чтобы для одних достойных ознаменовать, а для других – менее способных заменить это невидимое явление Свое, Господь является у одра почти каждого болящего и видимо – в Теле и Крови Своей. Хотя бы этим Богоявлением мы умели пользоваться! Хотя бы здесь спешили принимать Господа и озариться светом лица Его, прежде нежели померкнет свет в очах, – отверзали для Него уста и сердце, прежде нежели они заключатся навсегда болезнью! – А то что бывает? Смотрят на священника, несущего чашу жизни, как на ангела смерти, и потому стараются, как можно долее, не видеть его! Приемлют Тело и Кровь Господа, когда уже не могут принимать ничего, и таким образом, не сретают, а можно сказать, претыкаются о своего Спасителя! – О Господине, не здесь ли Ты поэтому самому лежишь наипаче на падение многих во Израили и в знамение пререкаемо (Лк. 2, 34)? – В такое знамение, о коем никак нельзя с уверенностью сказать, во что служит оно приемлющим его, – в жизнь вечную, или в суд и осуждение? – Подлинно, тут открываются от многих сердец помышления (Лк. 2, 35); видно бывает, какова была жизнь, и чего надобно ожидать по смерти!.

III. Итак, кто хочет безбоязненной кончины живота, будь праведен, благочестив, веруй в Искупителя, не угашай, а, если погубил, стяжи Духа, и старайся удостоиться лицезрения Спасителя. Аминь. (Составлено по проповедям Иннокентия, архиеп. Херсонского, т. I, с. 211–216).

Двадцать девятый день

Поучение 1-е. Свв. 14 000 младенцы Христа ради избиенные

(Уроки из этого события: а) нужно избегать ослепления страстей, при которых человек доходит до ужасных преступлений; б) дети должны ценить слезы своих родителей и почитать их)

I. Ныне память свв. 14, 000 младенцев, Христа ради избиенных. Когда царь иудейский Ирод сильно разгневался на волхвов, приходивших поклониться Божественному Младенцу, по указанию звезды Его, приведшей их с востока, и не возвратившихся к Ироду с извещением о Младенце, но, по бывшему им во сне откровению, «иным путем отошедших в страну свою», то «послал он избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов», желая таким образом истребить в числе других и новорожденного «Царя иудейского», возвещенного ему волхвами.

И тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: «глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет…» (Иер. 31, 15).

Этих-то младенцев, Христа ради избиенных, бывших «начатками христианских мучеников», и прославляет св. Церковь с древнейших времен.

II. Размыслим, братия, о столь печальном событии и извлечем из него назидательные для себя уроки.

а) Первый урок тот, что в ослеплении страстей, чему подвержен был жестокий и властолюбивый Ирод и от чего всячески нужно хранить себя, можно совершить ужасные злодеяния.

Трудно было бы поверить, братия, что Ирод, царь иудейский, совершил такое страшное злодеяние, если бы оно не подтверждалось не только евангельской, но даже языческой историей. Как он мог решиться на такой поступок? Если бы Ирод мог сколько-нибудь рассуждать здраво: он понял бы, что тут совершается что-то сверхъестественное. Эта необыкновенная звезда, указывающая родившегося Младенца, это древнее пророчество о месте рождения Его ясно свидетельствовали, что здесь действует непосредственно Сам Бог. А что можно сделать против всемогущего Бога? Но Ирод не рассуждает, Ирод слепотствует: он решается на борьбу с Богом, решается погубить Богомладенца.

Страшное преступление совершено: четырнадцать тысяч невинных жертв пало, а цель Ирода не достигнута: Богомладенец спасен чудесным бегством во Египет.

Видите, братия, как ослепляют человека страсти и делают его безрассудным, а иногда бесчеловечным! Научимся же побуждать свои страсти, или, по выражению св. апостола, распинать свою плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Не дадим им усиливаться в нас до того, чтобы они возобладали над нами и увлекали нас по своему слепому произволу. Будем слезно просить помощи свыше в часы искушений. Будем заботиться, чтобы даже в минуты тяжких искушений сохранялся в нас рассудок и освещал нам ту бездну, в которую мы готовы устремиться: от многих падений и злодеяний мы удержались бы, если бы при искушениях умели возвышаться мыслию, умели опомниться и осмотреться.

б) Второй урок, который мы извлекаем из евангельского повествования об избиении 14, 000 вифлеемских младенцев, состоит в том, что дети должны ценить слезы своих матерей и вообще любовь к себе родителей.

Льются по повелению жестокого Ирода ручьи неповинной крови младенческой: текут горькие слезы. Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих, и не хочет утешиться, ибо их нет (Мф. 3, 18). А больше всех плачут матери осиротевшие!

Кто может жалеть дитя так, как жалеет родная мать? Иаир просил Господа исцелить его умершую дочь, и Господь воскресил ее, жалея отца. А вдовица наинская, у которой несли хоронить единственного сына, уже и не просила Его. Господь без просьбы воскресил его. «Не плачь!» – видно, горьки материнские слезы!

А так ли, братия, дети любят своих матерей! Так ли поят, кормят, одевают и ласкают свою мать старуху, как она холила их, когда они были беспомощными младенцами? На этот вопрос страшно и стыдно отвечать. Бывают, правда, редкие, но ужасные случаи, что сын едва успеет достигнуть зрелого возраста, уже забывает отца своего и матерь, и знать их не хочет. Сын напьется пьяный – на выговоры матери отвечает дерзостями, ругает бранным словом – это ее, свою родительницу, свою няньку, свою кормилицу, своего дорогого, своего милого друга! Как на это поворотится у него язык!