Конец российской монархии - Бубнов Александр Дмитриевич

С душевным трепетом следя за развитием Лодзинской операции, мы в Ставке были настолько уверены в ее полном успехе, что начальникам военных сообщений было уже сделано распоряжение о подаче к Лодзи поездных составов для вывоза немецких пленных.

Лодзинской операцией закончилось так называемое зимнее наступление немцев в Польше, в котором они, так же как и в осеннем своем наступлении, не достигли поставленной цели. После этого обе стороны окопались, и до весны военные действия в Польше носили позиционный характер с боями лишь местного значения.

После вторичного неуспеха наступления в Польше немцы решили вновь сделать попытку нанести русской армии удар восточнее Вислы с целью отрезать Польшу и выйти таким образом в глубокий тыл наших главных сил. Для этого они в начале 1915 г. значительно усилили свою армию в Восточной Пруссии переброшенными с французского фронта корпусами и в начале февраля перешли в энергичное наступление из района Мазурских озер в направлении к Неману и на Буго-Наревском фронте в направлении к реке Бобр.

В результате упорнейших и кровопролитнейших боев, длившихся целых два месяца, немцы, не достигнув поставленной цели, принуждены были и здесь отказаться от продолжения своего наступления.

Во время этого наступления наши сибирские корпуса, занимавшие особенно важный в стратегическом отношении участок Буго-Наревского фронта, примыкавший к правому берегу Вислы, покрыли себя неувядаемой славой в боях под Праснышем, где не только отстояли свои позиции, отражая упорные и длительные атаки превосходящих сил противника, но и принудили его к отступлению.

Столь же успешным было сопротивление на остальном Буго-Наревском фронте, главным образом благодаря тому, что он опирался на крепость Осовец, которую немцам, несмотря на жестокие бомбардировки и повторные атаки, так и не удалось взять.

Менее благоприятно развивались операции на крайнем правом фланге: здесь мы были вновь отброшены из области Мазурских озер и после ожесточенной борьбы в Августовских лесах, где понесли громадные потери, прижаты к Неману. Однако подоспевшими подкреплениями, вышедшими из оставшейся в наших руках крепости Гродно, положение и на этом фронте было в известной степени восстановлено и упрочено.

Хотя во время этих наступательных операций немцев положение неоднократно становилось чрезвычайно напряженным и мы в Ставке переживали иногда тревожные дни, наше Верховное командование, так же как и в прежних операциях, сохраняло полное хладнокровие и твердость духа и мудрым расходованием своих стратегических резервов привело эту борьбу к благоприятному для нас окончанию.

В то время как на Северо-Западном фронте развивались вышеописанные немецкие наступательные операции, имевшие целью облегчить катастрофическое положение Австрии, армии Юго-Западного фронта продолжали операции в Карпатах, хотя и в незначительно сокращенном объеме вследствие тяжелых условий зимнего времени и крайнего утомления войск.

Между тем Германия считала положение австрийских войск в Карпатах, несмотря на переброску им в помощь нескольких корпусов с французского фронта, непрочным и опасалось, что русским войскам все же удастся весной прорваться через Карпаты и принудить Австрию к капитуляции. Во избежание сего немецким верховным командованием было принято решение перейти к позиционной войне на французском фронте и приступить к массовой перевозке войск на Восток в целях генерального наступления на русском фронте.

Это решение совпало с самым трагическим для нас моментом всей войны, когда боеспособность русской армии была значительно уменьшена громадными потерями кадрового состава и оказались исчерпаны почти все наши боеприпасы.

Сосредоточенная под командой генерала Макензена[39] в районе Кракова мощная ударная армия, составленная из корпусов, переброшенных с французского фронта, перешла 9 мая 1915 г. в стремительное наступление и глубоко пробила наш фронт в Западной Галиции, после чего началось общее отступление русских войск, продолжавшееся три месяца, в результате которого были оставлены вся Галиция, Польша и Курляндия, потеряны все крепости.

Будь в это время во главе русских войск самый великий военный гений, и он не смог бы остановить это отступление, так сильно упала боеспособность русской армии. Наше Верховное командование в это время принуждено было отдать распоряжение не расходовать в день более пяти (!) снарядов на орудие, а десятки тысяч солдат, присланных из запаса на пополнение потерь, не имели ружей.

Но несмотря на это, неся огромные потери во время отступления, русские войска, проявляя безграничную доблесть в арьергардных боях, отходили организованно, плечо к плечу, не теряя связи друг с другом. И немцам, по собственному их признанию, не удалось достигнуть поставленной цели — уничтожить русскую военную мощь и заставить капитулировать Россию.

Сие следует, помимо доблести войск, в значительной мере приписать хладнокровию и твердости воли Верховного главнокомандующего в эти трагические дни.

В начале августа немецкое наступление выдохлось, фронт стабилизировался, наши измученные войска окопались и начали залечивать свои тяжелые раны.

При таком замечательном Верховном командовании, каковым оно было при великом князе Николае Николаевиче, и при такой доблести наших войск можно себе представить, сколь благоприятно и быстро могла бы закончиться борьба, будь снабжение армии боеприпасами широко обеспечено и их пополнение в должной мере организовано.

НЕХВАТКА БОЕВЫХ ПРИПАСОВ

С первых же дней войны особое внимание обратил на себя огромный расход боевых припасов, особенно артиллерийских снарядов, и это сильно озаботило Верховное командование. Немедленно приступили к выяснению возможности их пополнения, и вскоре обнаружилась весьма тревожная картина.

Оказалось, что даже те, более чем скромные нормы боевых запасов, кои были намечены планами военных заготовок, составленными на основании опыта русско-японской войны (где их расход был значительно меньше, чем оказался в мировой войне), не были достигнуты и что это было скрыто военным министром от государя и правительства. Вместе с тем обнаружилось, что наша промышленность совершенно не в силах пополнять огромный расход артиллерийских снарядов и винтовок, которые войска теряли десятками тысяч, и что не предпринято решительно никаких мер к увеличению производительности нашей промышленности в военное время.

Военный министр старался оправдаться тем, что никто не предвидел такого огромного расхода боевых припасов и не ожидал, что война будет столь продолжительной. Однако же во Франции, где боевой запас рассчитывался на тех же основаниях, что и у нас, и в Германии, где он предусматривался на 30 % больше нашего, установленные нормы были перед войной достигнуты полностью. Германия располагала для пополнения расхода своих боевых припасов промышленностью громадной производительности, а Франция могла легко прибегнуть к помощи извне благодаря своей тесной связи с Англией и Америкой.

Между тем Россия, не имея полностью даже тех боевых запасов, кои были предусмотрены установленными нормами, не располагала ни достаточно мощной промышленностью, ни возможностью в необходимой мере прибегнуть к помощи извне. В этом именно и оказалась легкомысленная непредусмотрительность военного министра и его полная неспособность вдумчиво оценить обстановку, в которой могла оказаться Россия в случае войны с Тройственным союзом.

Военный министр даже при поверхностном рассмотрении этой обстановки должен был бы понять, что в случае такой войны, когда Россия призовет под знамена многие миллионы, ее слабо развитая промышленность не будет в состоянии удовлетворить нужды армии, а между тем именно в такой войне снабжение извне окажется чрезвычайно затруднительным вследствие пресечения ее главных сообщений с заграницей. Поэтому он должен был своевременно поставить в известность правительство о сложившейся ситуации, с тем чтобы оно могло заблаговременно принять меры для увеличения военной производительности нашей промышленности и обеспечения снабжения боевыми припасами из-за границы.