Нобели. Становление нефтяной промышленности в России - Валерий Чумаков

Но все это уже касается почти исключительно Людвига. Роберт и Альфред в начале 1860-х, убедившись, что у брата все идет нормально и их помощь больше не нужна, занялись каждый своим, тем, что ему ближе.

Старший и младший

Вообще, это странно, но среди братьев Роберт, будучи старшим, казался младшим. Он даже женился значительно позднее Людвига, в 1861 году. Вместе с женой, которой Россия активно не нравилась, он переехал в Гельсингфорс, как шведы называли Хельсинки[54], где двумя годами позже у них родился первенец, которому при крещении дали имя Яльмар Иммануэль.

Роберт Нобель – учредитель первого нефтяного предприятия Нобелей в Баку (1875), владелец керосинового завода в Чёрном городке (Баку), учредитель и пайщик «Товарищества братья Нобель»

Эммануил совершенно правильно определил в старшем сыне Роберте склонность к спекуляции. Обосновавшись в Финляндии он занялся делом абсолютно новым не только для него, но и для всего человечество, которое должно было принести ему и его семье процветание и финансовое благополучие. Оно его и принесло, поначалу чуть не разорив…

За тридцать лет до этого, в 1830 году, барон Карл Рейхенбах[55], выделил из дегтя бука первый парафин. Решив изучить этот деготь более подробно он через некоторое время получил из него горючую жидкость. Пропитанный ею фитиль горел спокойным пламенем, давая мало копоти и много света. Жидкость эту барон назвал фотогеном, что в переводе с греческого как раз и означало «рождающий свет». К концу десятилетия фотоген уже производился на нескольких небольших заводах в Бургундии, Англии и в Германии. Производили его из торфа и горючих сланцев. В 1850 немец Вагенман описал способ получения фотогена из бурого угля. При этом, наряду с фотогеном получалась еще и более тяжелая но тоже хорошо горевшая жидкость которую Вагенман навал «соляром» – «солнечным веществом».

А вот как распространенное слово, практически – торговая марка «фотоген» превратилась в «керосин» сейчас уже точно сказать сложно. На этой счет существуют две равноправных гипотезы. Согласно первой, слово это родилось в 1851 году, когда американец Самуэль Кир[56] создал компанию Kier & Son (по-русски – «Кир и сын»), занимавшуюся производством и продажей фотогена. Продажи пошли хорошо и вскоре уже многие американцы покупали для освещения своих домов «угольное масло», производимое кир-э-саном. Постепенно имя производителя вышло на первый план, полностью вытеснив все остальные названия набиравшей популярность горючей жидкости. Согласно второй версии, слово это придумал канадский геолог Абрам Геснер[57]. Получив фотоген новым методом, из гудрона и других минеральных масел, он назвал его Kerosene, что было облегченным названием от греческой конструкции keroselaion – «восковое масло». Вполне возможно, что верны обе гипотезы и как раз случайное совпадение двух по-разному возникших названий послужило причиной того, что фотоген сменил имя на керосин. Возможно Геснер просто воспользовался уже начавшим набирать силу брендом и, интерпретировав его по своему, в 1854 взял на него патент. Через несколько лет его завод в Нью-Йорке уже производил в год более 20 000 литров керосина.

В 1853 году львовские аптекари Ян Зех и Игнаци Лукасевич начали в небольших количествах перегонять нефть. В результате у них получался бензин, который они продавали как хороший пятновыводитель, и керосин. Последний шел не очень хорошо и, для того, чтобы поднять продажи, они заказали местному жестянщику Адаму Братковскому соорудить прибор для освещения с керосином в качестве топлива. Так на свет появилась керосиновая лампа. Нельзя сказать, что она сразу завоевала популярность. Сначала ее привезли в Америку, где керосин производился уже в больших масштабах, а уже оттуда начался экспорт обратно, в Европу.

В России начала 1860 годов производство керосина находилось еще в зачаточном состоянии, но потенциал нового метода освещения был огромен. Это и почувствовал своим спекулятивным чутьем Роберт. Будучи иностранцем ему было сложно открыть в России собственное дело, поэтому, создавая компанию «Аврора» он оформил ее на партнера, доктора Бушли из Эстонии. Вмести они планировали наладить в Финляндии сбыт керосина и керосиновых осветительных ламп. Изначально дело продвигалось совсем неплохо, популярность новинки в Финляндии росла, а вместе с ней росли благосостояние Роберта и его самооценка. Комплекс неполноценности по отношению к младшим братьям постепенно пропадал, и сами младшие братья радовались этому даже больше, чем Роберт, о чем постоянно писали друг другу. Но все-таки, подобно отцу, он был плохим бизнесменом. Ему казалось, что бизнес, раз уж он пошел хорошо так хорошо будет идти и дальше, однако все оказалось куда сложнее. Вскоре у «Авроры» появились более ушлые конкуренты, которые довольно быстро прибрали к рукам почти весь финский рынок. В 1864 году Роберт писал Альфреду: «Сообразуясь с твоим мнением о моем светлом будущем, можно подумать, будто я один несу свет в преданные финские массы и уже должен бы от радости купаться в керосине, тогда как на самом деле ты заблуждаешься, дорогой брат, – я недостоин подобной чести, ибо и оглянуться не успел, как у меня появилось на сем достойном поприще двое соперников. Они начали сбивать цены, а поскольку я и так переплатил за лампы и керосин в Петербурге, мой доход оказался равным нулю. Конечно, я пытаюсь что-то сделать с той партией, исправить положение, но чувствую, что все мои усилия также сойдут на ноль из-за падения цен на керосин, которое я ожидаю в будущем году». Партия, о которой идет речь, была куплена Робертом в Брюсселе. 12 баррелей импортного керосина (чуть меньше 2000 литров), оказались настолько низкого качества, что сбыть их было практически невозможно. Для крупного бизнеса 12 баррелей были бы потерей крайне незначительной, но для семьи Роберта этот объем был существенным. Засев за эксперименты Старший из братьев наконец нашел способ, как исправить некачественный товар и продал партию почти без потерь. Тогда он вряд ли представлял, как потом ему поможет в жизни это найденное решение. Пока же дело продолжало успешно разваливаться.

Узнав о неудачах старшего сына, Эммануил предложил ему сменить бизнес, и заняться …ловлей и дрессировкой молодых тюленей. В своем письме сыну он рассказал, что у него есть подробно разработанный план этого дела. Тюленей следует отселить в отдельный пруд, одеть на каждого специальный кожаный намордник, приучить их отзываться на имена и брать пищу с рук. Отец рассказал сыну, что во время крымской войны он на свои деньги, при незначительной государственной поддержке, провел несколько секретных экспериментов с этими животными, которых использовал, как живые торпеды. Эксперименты прошли удовлетворительно, однако «если бы у меня было больше времени, я мог бы добиться лучших результатов. Я совершенно уверен, что выполнение боевых задач тюленям вполне по силам». Несколько позже Эммануил обратился с подобным предложением к королю Карлу XV. В представленном Его Величеству «Трактате о минах» он написал: «Мои планы в отношении этих животных, а так же все приемы, с помощью которых можно их осуществить, я могу подготовить и предоставить Вам по перовому же Вашему требованию». Судя по всему, это оригинальное предложение короля Швеции не заинтересовало. Как не заинтересовало оно и Роберта. Он, конечно, был авантюристом, но не до такой степени.

Керосин продавался плохо и Роберт опять жалуется Альфреду: «Даже при самых благоприятных обстоятельствах невозможно с голыми руками в бурном море долгое время оставаться на плаву. Ты устаешь сопротивляться, силы тебя оставляют, твоя одежда промокает и тянет тебя все глубже в бездну, хотя ты и не прекращаешь уже явно бессмысленную борьбу со штормом. Кому бы, черт возьми, могли прийти в голову такие трудности и такие никудышные виды на будущее в былые времена, когда наша звезда в стране Востока еще благоговела к нам? Разумеется, я был готов к тому, что не может везти до бесконечности, но чтобы стало так худо, об этом я, право, и помыслить не мог».

Для Роберта это было ужасно еще и тем, что даже Альфред к тому времени стал достаточно успешным и уж точно – перспективным бизнесменом.

Конец ознакомительного фрагмента.