Возрождение - Дмитрий Анатольевич Воронин

и дождей — скорее местность напоминала последствия прохождения ударной волны от ядерного взрыва. Когда-то здесь всё было более или менее плотно застроено, но сейчас ни одного хоть сколько-нибудь целого здания в округе не наблюдалось. Более того, остатки стен возвышались максимум на пару метров от уровня выложенной брусчаткой мостовой, засыпанной каменным крошевом. Арка, находившаяся в нескольких шагах за моей спиной, скорее угадывалась — от вертикальных столбов остались обломки мне по колено, верхняя балка была снесена напрочь и, в паре мест надколовшись, валялась метрах в пяти от того места, где ей надлежало находиться. Странно, что портал вообще сработал… хотя кто его знает, на каком принципе он здесь построен. Может, каменное обрамление ему и вовсе не нужно, так, место отмечает, не более того.

— Здесь хоть радиации нет?

Вероятно, у дядьки появились те же ассоциации, поскольку он остался совершенно серьёзен.

— Нет, с этим чисто.

— Уверен?

— Не уверен, я дозиметр с собой не таскаю. Но про подобные взрывы слышал. Случалось.

— И что тут произошло?

Вопрос был оставлен без ответа. Насколько я знаю дядю Фёдора, тому могло быть лишь две причины — либо он считает, что сейчас и в самом деле не время для обсуждений малозначительного (для нашей «великой» миссии) природного явления, либо намерен всё объяснить позже.

— Лена, Руфус, Ник? Вы в порядке?

— Вполне, — экзорцист был уже на ногах и с явным недоумением разглядывал остатки былого величия расы суаши.

— Господи, как я устала… — пожаловалась наша лягушка-путешественница. — Кстати, Фёдор, а почему я не ощущаю знания нового языка?

— Потому, что здесь нет его носителей, — мрачно ответил дядька. — Живых, я имею в виду.

— Господин э-э… Теодор, — из многочисленных имён моего наставника Николаус выбрал более привычное для собственного слуха, — это и в самом деле мир, откуда пришла Великая Сирилл? Я его как-то иначе себе представлял.

— Великолепные сады, роскошные дворцы, фонтаны?

— Ну… примерно так.

— Это всё было, — вздохнул дядька. — Местами, наверное, ещё сохранилось в той или иной мере. Но сейчас нам надо поговорить о более важных вещах.

Он довольно долго молчал, и по выражению дядькиного лица я понял, что собирается сообщить он нам нечто неприятное. Причём не просто дурные новости — в нашем положении это было бы вполне естественно, а что-то иное, не доставляющее удовольствия лично ему. Вообще говоря, я уже видел его в подобном состоянии — именно так он разговаривал с Игнатом, нашим проводником по магаданской тайге, когда уверял его, что в обречённой на сожжение избушке нет людей. И не солгал, с одной стороны, и правдой это не назовёшь. Вот так и сейчас… либо дядька будет врать, либо во лжи признаваться. Я решил, что второе — вернее. И не ошибся.

— Что ж, соратники, — начал он, так и не согнав с лица мрачную маску, — мы у цели, можно сказать, и пришла пора открыть карты.

Говорил он по-русски, и я заметил, как чуть заметно дёрнулась бровь у Руфуса, явно услышавшего незнакомое для себя слово. Да уж… тонкие пути учат языку, но не местным реалиям.

— Для прохождения Ритуала Посвящения необходимо, чтобы суаши, достигший требуемого возраста, вошёл в портал, ведущий к месту проведения этого Ритуала. Это место называют Храмом. Что там будет, как выглядит Храм, как проходит сам процесс — я не знаю. И никто не знает, кроме тех, кто там побывал, а они о деталях не распространялись. Но есть некоторые правила, которые мне известны. Прежде всего, только истинный суаши способен пройти через портал. В случае, если кто-то другой попробует войти в Храм, портал взрывается. То, что вы здесь видите — это как раз последствия подобного взрыва.

— То есть, здешний портал уничтожен? — уточнил Руфус.

— Нет. По сути своей, проход в Храм — это тот же Тонкий путь. И порталы открываются через тени привратника, которым является сам Храм, или нечто, находящееся в Храме. По слухам, он один, но теней отбрасывает множество. На месте одной разрушенной тени через какое-то время появляется новая. Не знаю, как такое получается, просто я принял это на веру, примите и вы. Далее, в Храме нельзя разговаривать. Понятия не имею, чем это грозит, но…

— Вообще нельзя разговаривать? — спросил я.

Как-то некрасиво это получалось. Зашёл, молча что-то там получил (или ничего не получил), вышел. Как в том анекдоте — «А поговорить?».

— Правила гласят, что нельзя задавать вопросы и требовать получения ответов, — несколько раздражённо отрезал дядька. — А то можно и назад не выйти, бывали случаи. Вернее, почему некоторые соискатели не возвращаются из Храма, никто не знает, но возможно, что именно из-за нарушения порядка. Так что рассуждать вслух вроде как и не возбраняется… но я бы рисковать не стал. Третье правило — никакого оружия. Ни один из суаши, вошедший в портал хотя бы с перочинным ножиком, не вернулся.

— Логично, — заметил экзорцист. — Пока что один вопрос мне непонятен, Тео. Говоришь, порталов, ведущих в Храм, много?

— Да.

— Я вот смотрю на эти руины, — протянул Руфус, — и думаю о том, что людей… суаши здесь жило немало. Намного больше, чем у нас в Сириборге. И город, как я понимаю, был не единственным. Стало быть, соискатели шли через порталы если и не сплошным потоком, то, по меньшей мере, достаточно густо. Они там благодать обретали в толпе?

— Этого я объяснить не могу, — развел руками дядька. — Четвертое и последнее правило гласит, что войдя в Храм, нужно приблизиться к постаменту в центре зала, выждать определенное время, минут тридцать. После этого — уходить. Все, кто посетил Храм, уверяют, что пребывали там в одиночестве.

— А что на постаменте? — снова влез я.

— А вот что на постаменте — загадка. Все говорят по-разному, одни увидели статую, другие — столб огня…

— Третьи — огромную живую голову без туловища, — не удержался я. — И именовала себя та голова Гудвином Великим и Ужасным. И наделяла она просителя сердцем из опилок и смелостью на блюдечке.

— Миша, ты бы заткнулся, а? — ласково попросил дядька.

— Молчу, молчу…

— Вот, в основном, и весь Ритуал. А теперь самое