Сталинградская битва - Александр Михайлович Самсонов

Утром 24 ноября на основе доклада командования ВВС о том, что немецкая авиация обеспечит снабжение окруженных войск по воздуху, главное командование (Гитлер, Кейтель и Иодль) окончательно склонилось к тому, что 6-я армия продержится в районе окружения до ее освобождения путем деблокирования крупными силами извне{13}. В соответствии с этим выводом Гитлер отменил принятое им за шесть часов до этого решение оставить Сталинград. Посланная вслед за этим радиограмма Гитлера гласила: "6-я армия временно окружена русскими. Я решил сосредоточить армию в районе северная окраина Сталинграда. Котлубань, высота с отметкой 137, высота с отметкой 135, Мариновка, Цыбенко, южная окраина Сталинграда. Армия может поверить мне, что я сделаю все от меня зависящее для ее снабжения и своевременного деблокирования..."{14}.

Вот это-то решение, по мнению бывших гитлеровских генералов, и обрекло на уничтожение окруженную группировку{15}.

Нет необходимости в данной работе анализировать приведенную гитлеровскую радиограмму в чисто военном аспекте - это предмет более специального исследования. Однако нельзя не отметить несостоятельность приведенных выше рассуждений относительно "роковой" ошибки Гитлера и той части немецко-фашистского командования, которая разделяла его позицию в отношении освобождения окруженной сталинградской группировки. Прежде всего следует заметить, что Дёрр, Типпельскирх и подобные им историки воины в Ущерб действительным фактам непомерно преувеличивают значение и сам .характер разногласий среди германского генералитета относительно возможных действий 6-й армии после ее окружения. Паулюс в своих воспоминаниях пишет: "Срочное предложение командующего 6-й армией от 21.11.1942 года об отводе 6-й армии на р. Дон встретило одобрение командования группы армий "Б". В какой форме и с какой настойчивостью эта точка зрения была доложена им в ОКХ, мне, конечно, в такой же степени неизвестно, как и основание, на котором обе инстанции - ОКХ и группа армий - стали надеяться на возможность восстановить фронт и деблокировать Сталинград"{16}. Несмотря на свои троекратные предложения об оставлении 6-й армией волжского фронта, сам Паулюс в то же время признавал, что "при известных условиях имелись предпосылки для запланированной операции по деблокированию и восстановлению фронта"{17}. Главное же заключалось в том, что Паулюс, так же как и командование группы армий "Б", полностью разделял точку зрения ОКХ, оценивавшего волжский фронт как основу для оперативного плана дальнейшего ведения войны{18}.

Таким образом, отнюдь не один Гитлер был сторонником отданного им приказа об удержании волжского фронта любой ценой{19}. Это решение германского верховного командования требует более объективного рассмотрения, чем то, которое предлагается западногерманской реакционной историографией. Прежде всего возникает естественный вопрос о том, достаточно ли было принятия решения об оставлении Сталинграда и прорыве 6-й армии изнутри, чтобы реально это осуществить? Враг был не только окружен, но и скован упорными боями на улицах Сталинграда и в его районе: прежде чем "прорваться", ему еще надо было "оторваться" от советских войск, что отнюдь не зависело от одного лишь решения это сделать.

Советское Верховное Главнокомандование и командование сражавшихся под Сталинградом фронтов принимали действенные меры для пресечения такой попытки противника. Войска, окружившие сталинградскую группировку противника на небольшом пространстве между Доном и Волгой, за время с 24 по 30 ноября укрепили внутренний фронт окружения, а на внешний фронт - к рекам Чир и Аксай - выдвигались новые силы. Эти войска, силы которых продолжали нарастать, должны были отразить попытки врага вырваться из окружения. Сомнительность спасения окруженной группировки путем прорыва ею кольца окружения, была, оказывается, ясна и для самого Паулюса. Тот же Типпельскирх мимоходом упоминает, что во время наступления немецких войск с целью прорыва окружения извне Паулюс не отдал приказа 6-й армии на прорыв изнутри. И объяснялось это не только тем, что он не решился действовать вопреки директиве Гитлера, предписывающей этой армии "оставаться на месте". Оказывается, Паулюс "сомневался вообще в возможности разорвать кольцо окружения и спасти значительную часть армии, потому что расстояние, которое следовало преодолеть, было довольно большим"{20}. Несомненно и то, что оставление района Сталинграда должно было резко ухудшить положение группы армий "А".

Каким бы ни было решение Гитлера - оставаться войскам Паулюса в Сталинграде и ждать, пока их выручат другие немецкие войска, или же совершать прорыв самим,- это еще не определяло судьбу окруженной группировки противника. В то время соотношение сил на советско-германском фронте уже изменилось в пользу Союза ССР и налицо были все реальные предпосылки для нанесения сокрушительного удара по зарвавшемуся врагу{21}.

Обстановка на советско-германском фронте поздней осенью и в начале зимы 1942 г. не являлась такой благоприятной для противника, какой она была в ходе летних кампаний немецко-фашистской армии в 1941 и 1942 гг.. Поэтому принятое высшим гитлеровским командованием в ноябре 1942 г. решение упорствовать в достижении своих стратегических целей и удерживать Сталинград не могло принести даже временного успеха фашистской Германии. Вместо ожидаемой победы гитлеровцы оказались перед катастрофой, которая надвигалась с неотвратимой закономерностью. Такой же или приблизительно такой результат неизбежен был и при другом решении фашистского командования, что не следует, конечно, понимать фаталистически, и в этом смысле правомерно говорить об ошибках Гитлера и германского генерального штаба, которые способствовали тем или иным неудачам немецко-фашистской армии. Профессиональное военное искусство фашистского вермахта первоначально было выше советского. Однако разгром крупнейшей группировки вермахта под Москвой и финал Сталинградской битвы показали, что Красная Армия после тяжелых поражений и огромных жертв научилась бить агрессора. Порочность немецко-фашистской стратегии, ее авантюристическая сущность, проявившаяся в недооценке мощи СССР, были главной причиной и той катастрофы, которая постигла противника под Сталинградом. Если бывшие гитлеровские генералы и реакционные историки войны не поняли действительных причин этой катастрофы, то это говорит лишь о их неспособности правильно понимать уроки истории.

Среди западногерманских историков есть и такие авторы, которые понимают, что коренное изменение обстановки на советско-германском фронте было вызвано отнюдь не отдельными просчетами гитлеровского руководства.