Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

Как и многие другие до него, Стив быстро понял, насколько разочаровывает и не приносит пользы порученное ему Мишелем задание. Он был разочарован тем, что не может добиться результата из-за постоянного микроуправления и подрывной деятельности Мишеля. Ему казалось, что он тратит время и силы на попытки реформировать систему, которую не изменить, по крайней мере до тех пор, пока Мишель сохраняет власть над кошельком, а Феликс может свободно вмешиваться. Он решил, что неразумно тратит время на внутренние дела, когда мог бы с гораздо большей пользой провести его с клиентами.

Когда Стив принял решение отказаться от должности главы банковского отдела, у него был очевидный пример для подражания в Lazard: Феликс. Несмотря на все изменения, происходившие на Уолл-стрит в целом и в фирме в частности, Феликс оставался воплощением культуры и этики Lazard, и он никогда не выбирал себе в руководители кого-либо или что-либо. Помимо Мишеля, он был самым высокооплачиваемым партнером в фирме. Он просто занимался своими сделками и всем остальным, что хотел. Правда, Феликс был склонен мешать карьере молодых партнеров, которые работали на него, но Стива это не волновало. У него были свои клиенты, и он проявлял готовность привлекать Феликса к крупным сделкам (например, к покупке AT&T компании McCaw Cellular, которая принесла ему 20 миллионов долларов) так же часто, как Феликс привлекал его к сделкам. Феликсу казалось, что он любит и уважает Стива, и он даже начал признавать в фирме и в нью-йоркских светских кругах, что у Стива, похоже, есть потенциал, чтобы однажды сравняться с Феликсом в деловой хватке. А поскольку Мишель ценил то, что делал Феликс, выше, чем кто-либо другой в фирме, Стиву было нетрудно понять, чем ему следует заниматься не только в фирме, но и за ее пределами.

Феннебреск рассказал о том, что Феликс по-прежнему важен для фирмы. Он вспомнил, как в 2004 году ему позвонил репортер, который писал статью о Бобе Гринхилле накануне невероятно успешного IPO одноименного инвестиционного банка Greenhill. "Этот парень не знал, о чем говорит", - вспоминает он. "Он назвал Гринхилла лучшим инвестиционным банкиром своего времени. А я сказал: "Вы можете считать, что он был в высшем эшелоне, но вы не можете сказать, что кто-то был лучшим банкиром своего времени, если он жил во времена Феликса Рохатина. Вы просто не можете этого сказать. Вы можете сказать, что он был в высшем эшелоне. Вы можете сказать, что он в пантеоне, но вы не можете сказать, что он лучший".

Уникальный успех Феликса как банковского служащего настолько примечателен, что он сохраняет свою значимость для руководителей корпораций на протяжении столь длительного времени и в столь разных отраслях. Кажется, ни для Феликса, ни для его клиентов не имеет значения, понимает ли он их бизнес. Этот факт настолько противоречит тому, как все остальные крупные фирмы Уолл-стрит строят свой инвестиционно-банковский бизнес - а именно, что гораздо более молодые специалисты по сделкам специализируются по отраслям и продуктам, - что Феликс стал анахронизмом, исключением, которое подтверждает правило. Менее опытные банкиры в более низких фирмах пытались подражать стилю и универсальному подходу Феликса с предсказуемо катастрофическими результатами. Его преимущество - необычайный опыт работы со сделками и непревзойденная рассудительность, а также убойный "ролодекс". Проигнорировать телефонный звонок от Феликса Рохатина практически невозможно - независимо от того, являетесь ли вы генеральным директором, политиком или даже одним из его бывших партнеров. Действительно, просто увидев на экране определителя номера "Рохатин, Феликс", мужчины (и немногие женщины) Lazard в возрасте сорока, пятидесяти, шестидесяти лет, зарабатывающие миллионы долларов в год во многом благодаря Феликсу, заметно вздрагивали, прерывали телефонный разговор с клиентом и бежали по ветхим, покрытым коврами коридорам к логову Феликса. Это не было похоже на то, как реагирует провинившийся ученик средней школы, когда его вызывают в кабинет директора, - с предсказуемо похожим результатом.

В соответствии с его статусом, менее крупные партнеры обращались к нему за советами по сделкам - и, конечно, чтобы проверить, обладают ли они нужными качествами, чтобы тоже стать Великим человеком. В одном из особенно юмористических примеров такого тестирования Майкл Прайс позвонил Феликсу и предположил, что Агнелли, итальянские промышленники, контролировавшие Fiat, могли бы подумать о приобретении испытывавшего тогда трудности Chrysler. Прайс сокрушенно пробурчал в трубку: "Глупая идея? Ладно", и повесил трубку. Адаптированное у циничного французского моралиста Франсуа Ларошфуко кредо Lazard - "Недостаточно, чтобы ты преуспел, другие должны потерпеть неудачу" - носило на себе отпечатки пальцев Феликса. Он очаровывал своих партнеров, не говоря уже о клиентах, и вознаграждал их значительным процентом от прибыли, когда они были нужны ему для выполнения огромного потока сделок. При малейшем признаке недовольства, нелояльности или выгорания Феликс отправлял их в небытие и отлучал от дел в какой-нибудь заштатной лачуге, а затем светил своим маяком и привязанностью следующей восходящей звезде Lazard. Его очень боялись в коридорах Lazard - так же, как и его наставника Андре Мейера, - но не могли игнорировать ни на минуту, пока он продолжал обеспечивать 80 процентов потока сделок и прибыли. Ни у кого в Lazard не было ничего похожего на список клиентов Феликса, доступ к руководителям и годовой доход. Феликс тратил свое время там, где его можно было использовать с наибольшей пользой. Быть таким эффективным банкиром и иметь такое огромное значение для прибыльности Lazard означало, что ему баснословно хорошо платили. К 1995 году, по слухам, вознаграждение Феликса составляло более 15 миллионов долларов, все наличными, что даже для топ-банкиров в бурные 1980-е и 1990-е годы привлекало внимание. Но на самом деле он вполне мог потребовать еще более высокую компенсацию - и получить ее, потому что он был настолько хорош и важен для фирмы, что Феликс с запозданием осознал этот факт, но так ничего и не предпринял.

Феликс наслаждался своим статусом Великого человека так же, как и тем, что не имел никакого отношения к повседневной работе фирмы. Плохо освещенные, неубранные, мрачные коридоры стали для него сценой. Когда он с намерением прогуливался мимо Дейрдре Холл и Кэтрин Кронин, своей двуствольной секретарской охраны, он был весь из себя Великий Человек, в своих нестандартных костюмах, синих и белых оксфордах Brooks Brothers, рубашках на пуговицах и галстуках Hermes. Он всегда был полностью в образе, словно Микки-Маус, появившийся на свет