Безумные сказки Андрея Ангелова. 2021 год - Андрей Ангелов

— Здравствуй, Эндрюс. Я хочу тебе предложить свои услуги, — произнёс африканец как ни в чем не бывало.

Доктор присел на лавку, против негра. Брякнул сцепленные наручниками руки на стол. Сказал страстно:

— Я, вообще, не понимаю, что происходит… Долбанный продавец в маркете заявил, что я всучил ему фальшивые деньги. Бред!.. Чуть позже полиция нашла в отеле кассету, где загорает дочь драного вождя, и вот я уже порноделец. У вас тут полный беспредел, наша Рээфия нервно курит…

В небесах витать хорошо до тех пор, пока не ударишься головой о небесную твердь. И тогда ты с удивлением восклицаешь: «Какая твердь? Почему?.. Нам в школе говорили, что тверди нет, а есть космос»…

— Бред или нет, но… двадцать лет тюрьмы тебе обеспечено, белый брат, — мягко произнес африканец. — Я могу доставлять хорошую еду, сигареты и одежду, пока ты будешь тянуть срок. По хорошей для тебя цене… На вот, покури.

Если не смертельно — значит, вылечить можно. Правило, не требующее доказательств. Доктор с жадностью закурил и возбужденно сказал:

— Уинстон, друг мой! Позвони в Россию, пожалуйста. Мои знакомые там — очень влиятельные господа. И вытащат меня из вонючей дыры!

— А посольство? — уточнил Уинстон. — Как понимаю, посол твой друг… только друг мог прилететь за тобой в джунгли на вертолете.

— Он устранился, сукин сын! — мрачно изрёк Андрюха. — Боится бросить тень на карьеру.

Предательство — это зачастую никакое не предательство, а инстинкт самосохранения. В Африке, где любую голову рубят просто по щелчку пальцев, сие аксиома. Негр усмехнулся:

— С великим желанием помогу. Только, белый брат, мои услуги стоят денег.

— Знаю, — не удержался зэк, — ты и покакать бесплатно не сядешь.

Африканец даже бровью не повел. Молча подвинул блокнот и ручку.

— Пиши контакты, белый брат! Я — твоя одна надежда, поэтому о сумме договоримся.

В планировании любой ситуации должно быть два варианта. Не менее. Запишем первый, а вот второй озвучим… Бутербродов кое-как обхватил ручку, зачиркал по бумаге адреса/явки нужных людей. По ходу сказал веско:

— У меня в номере, под ванной, есть тайник. Отдери третью верхнюю плитку со стороны зеркала, там лежит книга в чёрной обложке, принеси её мне. Запомнил?

— Окей, — флегматично покивал африканец. — Только деньги за свои услуги я хочу получить вперед. Извини, Эндрюс, бизнес есть бизнес.

* * *

— Двадцать лет без права досрочного освобождения! — объявила негритоска в чёрной мантии. — Осуждённый, вам понятен приговор?

Местное наречие узник закономерно не «врубал». Защитник в сером костюме перевёл ему решение. Юрист неимоверно коверкал русские слова, но суть Бутербродов уловил без труда.

— Отлично, — спокойно кивнул Андрюха (из глубин железной клетки). И добавил. — Эй, сэр адвокат. Передай-ка ей, что она черномазая фригидная уродина. И мне плевать на дурацкий приговор.

— ОК, — бесстрастно кивнул юрист. И обратился к судье: — Приговор понятен, Ваша честь. Мой подзащитный намерен его обжаловать.

— Его право. Процесс окончен, — судья стукнула деревянным молотком.

30. Тюряга. Такая тюряга

Через пару дней доктор и его бывший гид вновь встретились в тюремной «комнате для свиданий». Африканец выложил черный томик на стол:

— Вот твоя книга. Извини, раньше не смог.

— Слава Бо!.. — радостно вскричал Андрюха, но тотчас оборвал себя. — Гм… благодарю, — он перевернул книжку, из неё выпал конфетный фантик.

— А где мой неразменный рубль!? — вскричал узник, безуспешно тряся книжицей.

— Что ты сказал? — не въехал негр.

— Ай, — тупо отмахнулся пленник. Он положил фантик назад, проворчав: — Я с ним ещё разберусь, — и уставился на собеседника. — Ну?

— Вот, — африканец положил перед врачом его револьвер. Сделал он это обыденным жестом, как будто находился в оружейном магазине.

Бутербродов зашипел, оглянувшись на дверь:

— Ты с ума сошёл! Мы всё-таки в тюрьме! Соображаешь!? Зачем ты его притащил!?

— Ты же сам просил… Взять вещи, спрятанные в тайнике под ванной. Я и сделал.

— Я велел тебе принести книгу! Про пушку даже не упоминал!

— Разве? — озадачился Уинстон. — По-моему, ты сказал — вещи. Или нет?

Люди не меняются ни черта. Просто мы узнаём их лучше. Андрюха устало засмеялся:

— Где-то я это уже слышал! — Сцена, практически с точностью, копировала знаменитый спор у столба тепетаев.

— Забирай револьвер, — умиротворённо сказал доктор. — Я не жажду попасть в карцер на один банановый сок, — он подвинул оружие негру.

— Не могу, — скорбно вздохнул 50%-ный ямаец и подвинул револьвер назад.

— Что значит, не могу?

— Вынести оружие из тюрьмы невозможно.

— А внести оружие в тюрьму возможно? — скептическим тоном возразил Бутербродов. — Кого ты лечишь, Уинстон?

— Эндрюс, я не врач, а гид и переводчик, — недоуменно пожал плечами проводник.

Сиделец грустно усмехнулся:

— Я говорю о том, что всегда проще вынести что-то запрещённое из тюрьмы, чем внести. И такой порядок существует во всём цивилизованном мире.

— Забавные порядки в мире, — возразил негр. — Здесь не так. И, думаю, это — верно. Смотри, ведь если ты вносишь в застенок запрещённый предмет…

— Стоп, Уинстон! Забудь болтологию. Что мне делать с оружием? Может, спрятать тут!? — Бутербродов лихорадочно огляделся.

— Не советую, белый брат. Оружие найдут и будут тебя бить.

— Угораздило с тобой познакомиться! — занервничал Андрюха. — Второй раз подставляешь! Ладно, давай по существу, — отрезал доктор, пряча револьвер за пояс.

Африканец закурил. Доктору на сей раз сигаретку не предложил. Вымолвил индифферентно:

— Эндрюс, у меня две новости. Плохая и очень плохая. С какой начать?

— Не тяни, Уинстон, — устало попросил зэк.

— Окей. Номера телефонов, которые ты записал, не существуют. Адреса, которые ты дал, тоже.

— Как так?

— Так. Их нет в природе. У меня приятель работает в МИДе, проверил.

Телефоны иногда меняются, но адреса за месяц исчезнуть не могут. Бутербродов хотел возмутиться, но рассеянный взгляд упал на книгу. И доктор передумал ругаться:

— Ладно, Уинстон. Говори просто плохую новость.

— Это и была просто плохая.

— Какая же тогда очень плохая? Что может быть хуже?

— Завтра тебя отправляют в тюрьму номер шесть. Известна под именем «Людоедка». Навещать там не смогу, — флегматично пояснил экс-гид. — Но обещаю через полгода забрать твоё тело и похоронить бесплатно. Ты мне симпатичен, скажу честно…

— Похоронить!? Через полгода!? — Андрюха изменился в лице. — С чего такие мысли!?

— Больше шести месяцев в «Людоедке» никто не выдерживает. Мне очень жаль, — негр всё же попытался изобразить сожаление на своей длинной физиономии.

31. Верните мне палец!

Единственный способ жить хорошо — это уходить оттуда, где плохо. Как только доктора вернули в его камеру — он споро достал из-под робы книжку. Послышались сладкие женские стоны, появилось изумрудное мерцание… книга даже завибрировала от нетерпения!..

— Никаких обид, только страсть, сближающая тела и души!.. — выла сладкая шлюха.

— Погоди, сейчас не до глупостей, — жалобно попросил Бутербродов, лихорадочно листая страницы.

— Выручай, дорогая, ты должна мне помочь. Так, обретение сверхсилы… — не то… Обретение красоты… богатырское здоровье, к чёрту… Вот, побег из-под стражи!

Арестант углубился в чтение нужного обряда, стараясь не упустить ни малейшей детали. Взор горел решимостью, от депрессии не осталось и следа.

— Позовите священника! Мне нужен священник! Я требую священника! — узник уверенно застучал кулаком в дверь.

Тюремная камера в Африке — это бетонная коробка два на три метра. Умывальник, унитаз без крышки, табуретка и деревянный топчан. Под потолком окно с решеткой.

— Good Day, — оцинкованная дверь заскрипела ржавыми петлями. В камере возник адвокат в сером костюме, а за ним почтенный аббат с крестом на шее.

— Hello! — Бутербродов вскочил с топчана, на который успел присесть.

— Вы просили встречи со священником, — сказал адвокат на ломаном русском. — Перед отбытием в колонию закон даёт такое право. Заключённые могут исповедаться и причаститься плотью Христовой. К извинению, тюремное начальство не нашло ни одного священника вашей… — юрист запнулся, щёлкнул пальцами, — кон… конф… вашей