Тропа в сингулярности - Алексей Абвов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Непременно стоит, — удовлетворённо заметил я, — только для этого ещё вернуться надо, а я ещё, можно сказать, даже не дошел до цели.
— Ого, — пришел удивлённый мысленный глосс Осс, — мой сигнал жизни, фиксируемый с орбиты, снова стал таким, как был прежде, хотя до этого стал резко меняться…
— А что делает мой? — спросил я.
— А твой вообще не фиксируется. Ты же ушел за горизонт орбитальных сканеров.
— Понятно, посмотри, что с ним происходило ранее, до того, как я спустился сюда.
— Сейчас посмотрю, — сказала она, — я как раз непосредственно занимаюсь этим вопросом по приказу адмирала…, да, твой сигнал за час до спуска в пещеры тоже стал меняться, но сейчас его не проверить. Удивительно. Раньше никогда ничего подобного не происходило.
В этот момент меня позвал Вит:
— Командор, идите скорее к нам, тут нужна ваша помощь.
— Сейчас иду, — ответил я, завершая свой мысленный диалог с Осс. — Извини, тут у нас, кажется, дела начались, поговорим потом.
— Хорошо, — сказала она ровным голосом, — я пока попробую разобраться, как связаны эти переживания воспоминаний и регистрируемые сигналы жизни. Откуда берутся их изменения, и почему наш контакт сумел эти изменения разрушить.
Я направился вслед за Витом, уходящим вниз по коридору пещеры. Пока я разбирался с собой и общался с Осс, ребята спустились достаточно глубоко и, похоже, подошли к тому уровню глубины, где отказывала электронная аппаратура. Я шел в полной темноте, удерживая ощущение расстояния до Вита, который шел первым, но в какой-то момент понял, что пора включить фонарь и посмотреть, что происходит вокруг своими глазами. Маленький шарик белого света, вспыхнув у меня на плече, осветил окружающую пещеру. И тут, впервые, я увидел своими глазами, что она из себя представляет. Этого не могла передать зрительная аппаратура костюмов, это стоило увидеть своими глазами, используя самый обыкновенный фонарь. Стены пещеры переливались всеми цветами радуги. Видимо, они были покрыты мириадами крошечных кристалликов, разместившихся на каменных сводах. В некоторых местах по камню проходили трещинки, в которых кристалликов было особенно много. Эти трещинки были весьма многочисленны. Они то расходились в разные стороны из одной точки, то снова сходились вместе. Они опоясывали своды пещеры, тянулись вдоль и поперёк, в их расположении чувствовалась какая-то разумность, вернее, рациональность или гармоничность. Как будто невиданный художник нарисовал тонкими линиями свой автопортрет, увидеть который можно, только глядя с большого расстояния. Казалось совершенно невероятным, что всё это великолепие было создано естественными силами природы этой планеты, но и признаков воздействия внешней силы на эти своды тоже не обнаруживались. "Да", — подумал я, прислушиваясь к собственным шагам, — "как можно многое упустить из виду, полагаясь только на привычные методы работы с окружающим миром. Мы, рассчитывая на имеющуюся технику, просто не могли увидеть всё это своими глазами, удовлетворяясь картинкой пространственного представления, которое формирует зрительная аппаратура. Но как только стоило отказаться от неё и воспользоваться своими глазами, так сразу мир открыл ещё одну свою страницу там, где мы считали, что уже всё прочитано, тем самым, преподнеся очередную загадку или подсказку к прежним загадкам".
Тем временем мы подошли к тому месту, где начиналась граница жизни и смерти техники. Перед нами в коридоре, уходящем вниз, стояло и валялось с десяток различных механизмов, роботов, направленных сюда ранее. Вся эта техника отключилась, попав под влияние чего-то неизвестного. Тут же валялся и наш разведывательный робот, шедший перед нами. Нюм, когда я подошел к нему, сказал:
— Занятное дело, командор. Тут, похоже, проходит некоторая невидимая и совершенно неощущаемая граница, за которой наши технические средства больше не работают. Всё, что доходит до нее, в одно мгновение отключается. Мы с Витом не решаемся приблизиться к ней, наши костюмы тоже могут отказать. Только вы можете без опасений пройти через неё, так как ориентируетесь без техники. Интересно, что будет с вашим электрическим фонарём, когда вы перейдёте эту границу?
— Да что угодно, — ответил я, — у меня есть ещё несколько других осветителей, работающих на разных принципах, не только за счёт использования электричества. Сейчас мы все это и проверим. Что у нас там по плану следует сделать?
— Требуется попробовать вынести что-либо из отказавшей техники из-за этой границы и посмотреть, что с ней будет, — сказал Вит. — Сделаете это, командор?
Я направился вниз. Сделав буквально два шага, я почувствовал, как меня постепенно обволакивает какое-то странное поле, или не поле, но что-то, что ощущается, как лёгкое дуновение влажного ветерка, хотя никакого движения воздуха в этом коридоре сейчас не было. Мой электрический фонарь резко погас, и вокруг снова возникла непроглядная темнота. Через мгновение ощущение ветерка исчезло. Я снова попробовал включить фонарь, но он больше не работал. Я достал биологический флуоресцентный осветитель и активировал его. Слабое зеленоватое свечение отразилось на искрящихся сводах пещеры. Этого света было вполне достаточно чтобы ориентироваться по зрению. Я подошел к нашему разведывательному роботу, который лежал рядом с кучей других подобных устройств, оказавшихся здесь раньше его. Подобрав его, я направился вверх. Никаких ощущений на обратном пути я не испытал, но в какой-то момент электрический фонарь сам собой вспыхнул снова. Видимо, я перешел эту невидимую границу в обратном направлении. Но наш разведывательный робот при этом так и не включился, видимо, сложная аппаратура была куда как более уязвима, чем простейший фонарь. Я отдал робота Нюму и снова отправился вниз. В этот раз никакого странного ощущения я больше не испытал. Электрический фонарь снова выключился сам собой, уступив место биологическому, на который граница никак не влияла. Собрав остальную погибшую технику, я перенёс её за границу, отдав ребятам. Теперь их задача разобраться вместе с техниками, что же тут происходит с аппаратурой. По моему электрическому фонарю стало возможным определить точно, где проходит граница жизни и смерти техники. Я отдал ребятам второй такой же, который был у меня про запас, пусть подумают, как сделать из него простейший детектор. Хотя я был не очень уверен в успехе этого дела, вспоминая, что в первый раз пересечения границы меня встречало ощутимое поле. "Оно как бы исследовало меня", — подумал я. — "Неспроста всё это дело, тут действует что-то большее, какая-то система".
Рассказав свои соображения ребятам, я попрощался с ними и снова отправился вниз, к озеру. До него ещё было достаточно далеко идти, но я помнил дорогу своего первого путешествия. "Странно, тогда вся наша техника работала ровно до момента моего купания", — думал по пути я. — "И оно что-то включило здесь, в этом мире, активировало какую-то непонятную силу, с которой теперь мне придётся самостоятельно разобраться. Но, с другой стороны, странности на станции начались до всего того, что произошло с нами в глубине. Следовательно, на поверхности действует совсем другая сила, или силы, которые влияют на технику и людей. Возможно, они как-то связаны между собой, но возможно и нет". Это ещё больше озадачило меня, и я решил ментально пообщаться с Осс. Тут меня ожидал большой сюрприз. Это была самая большая неожиданность, сравнимая с неожиданностью обретения возможности пользоваться телепатией. Наша связь не работала. Я ощущал присутствие Осс в этом мире, но не более того. Установить хоть какой-то рациональный контакт было совершенно невозможно. Я перепробовал все способы настройки, которые только мог придумать и вспомнить, но всё было бесполезно. Чувствовалось, что она тоже в этот момент пытается связаться со мной, но её постигает то же самое разочарование, что и меня. До этого я успел узнать из памяти Осс, что телепатический контакт не зависит от расстояния или каких-либо иных преград. Его материальная суть основывалась на не раскрытых до сих пор механизмах прорыва пространства, видимо, сходных с телепортацией, которой пользуются космические корабли, правда на куда меньших энергиях. Но сейчас что-то явно мешало нормальной деятельности этого механизма. Да, он продолжал работать, так как было ощущение присутствия друг друга, но тот контакт, к которому я уже успел привыкнуть, был невозможен. "Одной загадкой больше" — подумал я, и уверенно направился по коридору вниз, к озеру, считая, что это именно оно загадывает нам эти загадки. "Возможно, оно же позволит их разгадать", — думал я.
Однако реальность этой планеты преподнесла мне очередной сюрприз, снова полностью разрушив все мои планы. Когда, по моим ощущениям, до озера оставалось пройти всего пару поворотов, я вдруг наткнулся на невидимое препятствие, очень похожее на то, что было в том месте, где отказывала наша техника. Только в этот раз вместо техники отказал я сам. Вернее сказать, что я отказал полностью, нельзя. Просто я лишился практически всего своего восприятия окружающей реальности. Моё собственное тело перестало отзываться. Полный паралич всех чувств и ощущений. Я никогда прежде не испытывал ничего подобного, даже при отравлении жуланским нейротоксином в одной из боевых стычек. Вначале я даже успел подумать, что это так выглядит моя собственная смерть, но вскоре пришел к выводу, что всё же это ещё не она. Я ничего не мог воспринимать ни через слух, ни через зрение, даже ощущение притяжения перестало для меня существовать. Я мог с большим трудом разобрать тактильные ощущения своих рук и ног, которых, впрочем, всё равно не хватало для ориентирования и перемещения на ощупь. Подкрепляло всё это ощущение совершенно свободного рассудка, вдруг оказавшегося полностью изолированного в своей черепной коробке. "Ну, хоть за это спасибо", — про себя думал я, в тщетных попытках восстановить хоть какое-то восприятие. Нервы, не собранные в компактные узлы, частично потеряли сигнальную проводимость. Вероятно, подобное воздействие и выключало нашу технику, только чуть раньше, чем оно смогло выключить меня. Формально я жив и даже невредим, слабо чувствуется, что лежу на каменном полу, однако практически ничего не могу сделать, даже выползти за эту границу. Хотя бы просто потому, что мне совершенно непонятно в какую сторону надо ползти. Тело, вроде бы, слушается разума, вот только чувственная обратная связь практически отсутствует, что сводит координацию движений практически к нулю.