Серебряная осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович

Почему Соколов увидел в моей ауре то, чего никто до него не замечал? И главное — Бурденко меня выцепил действительно мимоходом, или как раз поэтому?

Попрощавшись на проходной, я сунул руки в карманы и пошёл вдоль улицы. Солнышко начало припекать.

Я уже пожалел, что спросил у технаря о Соколове. Бегу впереди паровоза… Возможно, конечно, что Бурденко и правда заботится о воспитаннике, а я пытаюсь дуть на воду. Блин, всё равно толком не понять, пока не расспрошу самого Соколова. Ладно, что ни делается — всё к лучшему. Что теперь, в магазин? Ну да, прогуляюсь, погода–то хорошая. Будь воскресенье — можно было бы сходить на рынок, благо он тут же, рядом с Колледжем, но увы — только среда, а еда нужна уже сейчас. Ладно хоть, голова начала отходить.

Опять пилить через весь город… Недалеко, конечно, но как раз в такие моменты и задумываешься о машине. Да ну, слишком дорого в итоге обходится — в первую очередь заправка. Пешком — оно практичнее.

Кстати, у Юрки машина есть. И какая — ГАЗ‑69! Интересно, сколько он за неё отвалил? Правда, я ни разу не видел, чтобы он на ней рассекал по городу — обычно «козелок» стоит в гаражах, примыкающих к нашей Базе и, кстати, Базой и охраняемых.

Основной продуктовый магазин располагался недалеко от Комплекса, который когда–то был вокзалом — говорят, самым красивым в этом регионе — и, собственно, дал название городку. Сейчас там был именно что комплекс — ресторан, лучший в городе, неплохая гостиница, ну и развлечения, включая бордель и азартные игры. Первое время было непривычно, пока не дошло, что при общем советском антураже советской властью с её взглядами на вещи тут и не пахнет. Трансформировалось за тридцать лет в сторону практичности — особенно при отсутствии «давления сверху». По сути, город сам себе хозяин, ни перед кем не отчитывается. Те, кто выжил — этим всё сказано.

Впрочем, мне не в Комплекс. Магазин (судя по всему, он ещё до войны был продуктовым), располагался тут же — правда, Комплекс загорожен широко разросшимся сквером. Продукция, конечно, большей частью местная — яйца с птицефабрики по соседству, макароны, хлеб, печенье и пиво с городского хлебозавода, колбаса с мясокомбината, овощи с ферм — конечно, всё далеко не такое свежее, как на рынке, но нормально. Без химии, и то хорошо. Поговаривали, конечно, что хранение с колдовской поддержкой влияет на продукты, но тут, как говорится, волков бояться — в лес не ходить. Волков, ага.

Сложив покупки в прихваченную из дома холщовую сумку — вот что тут хорошо, так это отсутствие полиэтиленовых пакетов — я вышел на улицу. Домой? Пожалуй, да — приготовить, перекусить, а пока туда–сюда — уже и время с Юрой встречаться. Да, и техник из Колледжа уже скоро должен прийти, час с небольшим остался.

Глава 6

Юра жил в хрущёвке на улице Коммунаров — совершенно типовой, как и остальные. От меня это через две улицы — недалеко, конечно же, но без пистолета всё равно выходить не стоит.

В этот раз было особенно не по себе. То ли нервишки расшалились после вчерашнего, то ли Бурденко с толку сбил — но не покидало ощущение, что за мной следят. Странно, впервые такое за год, а ведь поводов нервничать было гораздо больше в те дни, когда я только–только сюда попал и ничего почти толком не знал, даже города — не считать же знакомством то, что я его пару раз проезжал насквозь… Но и то не крючило, как сейчас. Причём связано не с Юркой, началось ещё час назад, когда я ходил к Давиду за заказанной «беленькой».

Конечно, будь у Юрки телефон — было бы проще, но телефоны тут как–то не прижились. Точнее, прижились — но на уровне 80‑х годов, когда они были максимум у каждого пятого. И, конечно же, стационарные, а не мобильные — какие тут мобильные, сотовой связи нет как таковой. А вот телефонный коммутатор есть — как раз на Коммунаров, но чуть поближе к центру, на бывшем узле связи… В общем, таким, как мы с Юркой, телефонов не положено. Хочешь — договаривайся и тяни линию за свои кровные, а связисты нормальную сумму зарядят за провода и за работу. Так что телефоны для начальства, типа Большакова, Каращука или, скажем, Бурденко.

И ведь зуб даю — есть у колдунов свои методы связи, есть. Не может быть, чтобы не было… Но — помалкивают. Или делятся секретом, но избирательно — впрочем, тема «секретов Колледжа» была притчей во языцех. У старшего поколения в основном — молодёжь–то почти вся имеет колдовские способности.

Вот думаю о разной фигне, потому и не по себе, — подумал я, сворачивая на Советскую. Ощущение не ушло. Обернуться, что ли? Можно попробовать. Вытащил руку из кармана — так, чтобы вывалилась лежащая в кармане перчатка. Чертыхнулся, наклонился с полуоборотом, подобрал — нет, никого не видно… Конечно, на улицах не пусто — вон двое работяг шагают по тротуару, вон женщина с сумкой, дети носятся во дворе двухэтажки — не поздно, сейчас, в середине сентября, солнце только зашло, ещё достаточно светло, даже фонари не горят. Но не заметно, чтобы кто–то метнулся, замешкался. Либо никто не следит, либо… либо профессионал.

А может, призрак? Как раз самое время — говорят, они появляются именно при убывающей луне… Я машинально бросил взгляд на небо — вон она, половина кругляша, уже виднеется над горизонтом. Да ну, ерунда — говорят, призраки в городе никогда не появлялись. Только за городом.

Нервы, нервы.

Улица шла между Анклавом — бывшей общагой — и школой. В школе окна почти не светятся — учатся тут детишки максимум часов до трёх, одной школы на Вокзальный вполне хватает, — а вот Анклав освещён. Он, такое ощущение, живёт по своим законам — этакий фрагмент привычных мне две–тыщи–десятых, где худо–бедно используются даже ноутбуки и смартфоны. Остальной город «провалившейся» электронике не доверяет, предпочитая старорежимные арифмометры и картотеки — и правильно, в общем–то, не стоит опираться на технику, для которой совершенно нет запчастей, а точный принцип действия понимают далеко не все…

Друзей у меня в Анклаве не было — с людьми вообще не особо хорошо схожусь. Вот Вероника — она оттуда, считай, и не вылезает. Женька, кстати, в тутошнее общество хорошо бы вписался — он коммерсант, жилка есть. Годик, а то и меньше — и разъезжал бы на 469‑м, что по здешним меркам ничуть не хуже того «ренж ровера»…

Ладно, не будем о грустном. До Юркиного дома осталось всего ничего — вот он, тут, наискосок, двухподъездная хрущёвка. Вон и окно светится… Вход, конечно со стороны двора, выходящего на вереницу дровяных сараев, за которыми стоит очередная барачная застройка и бывшее ПТУ, сейчас переделанное в слесарные мастерские — здание старое, добротное, ещё дореволюционное, когда–то было паровозным депо.

В Юркином дворе, узком и мрачноватом, мне обычно не по себе — старые двухэтажные сараи всё же давят. Особенно сейчас, вечером, в сумраке — никакого освещения тут нет и в помине. И людей почти не видно — квартиры здесь большей частью казённые, семьи не живут, в основном одиночки, типа меня или Юрки. Более–менее людно разве что на выходных, или скорее в пятницу–субботу вечером, когда народ начинает отдыхать после рабочей недели. Неудивительно, что Юрка свой «газик» не ставит у дома…

Волей–неволей вспоминается, что преступность в городе всё же не искоренена, хоть её уровень и низок. Потому и спокойнее с пистолетом — тем более, что патрон у меня обычно в стволе. 1911 хорош ещё и тем, что на нём есть автоматический предохранитель — случайно не пальнёшь, пистолет надо сначала в руку взять.

Впрочем, в тёмном подъезде со мной ничегошеньки не случилось. Спокойно поднявшись на третий, предпоследний этаж, я постучал в дверь Юркиной квартиры — такой же однушки, как и у меня, и тоже угловой.

Приятель, судя по тому, что был одет, скорее всего вернулся недавно — дома он обычно переодевался в майку–алкоголичку и треники, а сейчас был в брюках — правда, и в той самой майке. Скинув куртку и ботинки и сунув ноги в тапочки, я прошёл за ним на кухню, где у старого, советского образца кухонного стола стояло два табурета. Юрка, ни говоря ни слова, вытащил из холодильника две бутылки пива, грохнул на стол два массивных бокала, больше похожих на кружки, и достал из хлебницы блюдо с сухариками.