Язык жизни. Ненасильственное общение - Маршалл Розенберг

Последствия негативных ярлыков, таких как «лентяй» или «глупый», более-менее очевидны, но даже позитивные или с виду нейтральные ярлыки, такие как «повар», ограничивают наше восприятие целостности другой личности.

Высочайшая ступень развития человеческого ума

Индийский философ Джидду Кришнамурти однажды заметил, что наблюдение без оценивания — это высочайшая ступень развития человеческого ума. Когда я впервые прочитал это утверждение, в моем сознании промелькнула мысль: «Какая чушь!», и тут я сразу понял, что даю прочитанному оценку. Большинству из нас тяжело наблюдать без осуждения, критики и других форм анализа, особенно когда речь идет о людях и их поведении.

Я со всей очевидностью осознал эту сложность, когда работал в начальной школе, где часто возникали коммуникативные проблемы между педагогическим коллективом и директором. Инспектор школьного округа попросил меня помочь в разрешении конфликта. Сначала я должен был поговорить с коллективом, а затем — с коллективом и директором вместе.

Я начал встречу с вопроса коллективу: «Какие действия директора идут вразрез с вашими потребностями?»

«У него длинный язык», — сразу ответили мне. Я спрашивал о наблюдениях, но, хотя выражение «длинный язык» дало мне информацию о том, как учитель оценивал директора, оно не могло описать конкретные слова или действия, которые привели к этой оценке.

Когда я указал на это, вызвался второй учитель: «Я знаю, что он имеет в виду: директор слишком много говорит!» Вместо ясного наблюдения, описывающего поведение директора, я опять услышал оценку того, как много директор говорит. Затем третий учитель объявил: «Он думает, что ему одному есть что сказать». Умозаключения о том, что думает другой человек, — это не наблюдение за его поведением. Когда я это объяснил, вызвался четвертый учитель: «Он хочет постоянно быть в центре внимания». Я заметил, что это тоже умозаключение о желаниях другого человека, и тогда двое учителей выпалили в один голос: «Знаете, на ваш вопрос очень сложно ответить!»

Тогда мы вместе разработали список конкретных действий директора, которые создавали для учителей дискомфорт, и убедились, что в списке нет оценок. Например, директор на педсоветах постоянно рассказывал истории о своем детстве и о войне. В результате совещание иногда затягивалось на лишних двадцать минут. Когда я спросил, пытались ли учителя донести свое недовольство до директора, они ответили, что да, но лишь в виде оценочных суждений. Учителя никогда не упоминали конкретные поступки — например, рассказывание историй из жизни. Они согласились поднять эту тему на совместной встрече.

Стоило ей начаться, и я почти сразу понял, о чем говорили мне педагоги. Вне зависимости от темы директор вмешивался и начинал: «А вот в мое время…» Затем следовала история о его детстве или о войне. Я ждал, пока кто-нибудь продемонстрирует дискомфорт, вызываемый поведением директора. Но вместо ненасильственного общения учителя применяли невербальное осуждение. Кто-то закатывал глаза, кто-то демонстративно зевал. Один из педагогов все время посматривал на часы.

Я терпел это неприятное развитие сценария и наконец сказал: «Никто ничего не хочет сказать?» Воцарилось неловкое молчание. Учитель, первым заговоривший на нашей встрече, собрал все свое мужество, посмотрел прямо на директора и объявил: «Эд, у вас длинный язык».

Как показывает эта история, иногда нелегко отказаться от старых привычек и овладеть навыком отделения наблюдения от оценок. Учителям наконец удалось объяснить директору, какие конкретно его действия беспокоят их. Директор внимательно слушал, а потом спросил: «Но почему никто из вас раньше мне этого не сказал?» Он признал за собой привычку не к месту рассказывать свои истории — и сразу после этого перешел к истории, в которой речь шла об этой привычке! Я перебил его, заметив (добродушно), что он делает это снова. Под конец встречи мы разработали способы, с помощью которых учителя могли мягко дать понять директору, что его истории нежелательны.

Как отличать наблюдения от оценок?

В следующей таблице нейтральные наблюдения отделены от тех, которые смешаны с оценками.

Примечание. Слова «всегда», «никогда», «постоянно», «каждый раз» и тому подобные могут выражать наблюдения, когда используются следующим образом:

• Каждый раз, когда Джек говорил при мне по телефону, это длилось минимум полчаса.

• Я не помню ни одного раза, когда ты мне написал бы.

Иногда такие слова используются как преувеличения. В таких случаях наблюдения и оценки смешиваются:

• Ты вечно занят.

• Если она нужна, ее никогда нет.

Когда такие слова используются в преувеличениях, они часто вызывают защитную реакцию, а не сопереживание.

Такие слова, как «часто» и «редко», также могут способствовать путанице между наблюдением и оцениванием.

Подведем итог

Первая составляющая ННО предусматривает разделение наблюдения и оценивания. Если мы смешиваем эти два процесса, окружающие могут воспринимать наши слова как критику и отторгать наши слова. ННО — это язык-процесс, который не приветствует статические обобщения. В наблюдениях следует четко указывать время и контекст. Например, «Хэнк Смит не забил ни одного гола за двадцать матчей» — вместо того чтобы просто говорить: «Хэнк Смит плохо играет в футбол».

ННО в действии

«Самый высокомерный докладчик, которого мы когда-либо слышали».

Этот диалог состоялся во время семинара, который я вел. Прошло полчаса моей презентации, и я сделал паузу, чтобы дать участникам возможность высказаться. Один из них поднял руку и сказал: «Вы самый высокомерный докладчик, которого мы когда-либо слышали!»

Когда люди говорят со мной подобным образом, у меня есть несколько вариантов реакции. Первый — принять высказывание