Гарри Поттер и… просто Гарри - Светлана Исайкина

Так вот мы и жили. Научили Люпина и Сириуса играть в футбол. Рассказывали в подробностях о нашей школьной и внешкольной жизни. Они нам рассказывали про квиддич и предавались воспоминаниям о моих родителях. Как я понял, их компания под названием Мародёры наводила большой шорох в школе и за её пределами.

Люпин, оказывается, знал маму Пата.

— Ну, Сириус, ты должен её помнить, — допытывался он до крёстного, — она же училась с нами на одном курсе! Она ещё была старостой в Равенкло! Она ещё… — он бросил мимолётный взгляд на Пата, в котором прочиталось внезапное изумление, а потом махнул рукой, — аааа… всё равно не вспомнишь.

— Извини, Луни, наверное, я старею, — улыбаясь, развёл руками Сириус.

— Просто ты не можешь вспомнить тех девчонок, что не таскались за тобой, — засмеялся Рем.

И весь последующий вечер Люпин бросал на Пата странные взгляды, будто что-то про себя высчитывая. Но ничего не сказал.

К нам иногда приходили гости. И часто у меня складывалось ощущение, что они приходили именно за тем, что бы ПОСМОТРЕТЬ на меня. Как вам это нравится? Мне, лично, не очень. Все они ритуально глазели на мой шрам, говорили (ну, за редким исключением), что я вылитый отец, а глаза у меня — мамины. Мне кажется, скоро у меня разовьётся нервный тик от этих слов.

Чаще других к нам в гости заходила двоюрдная племянница (или какая-то там родственница) Сириуса — молодая девушка по имени Нимфадора Тонкс. Довольно забавная девушка, надо сказать, притом, что у неё были какие-то необычайные способности и она могла свободно менять внешность без применения пластической хирургии.

Мы с Патом быстро смекнули, что приходит она не совсем к Сириусу, да и стали вполне ясны намёки крёстного на женитьбу Люпина, так что традиционно единственным человеком, который ничего не хотел понимать, был Рем. Хотя, может, не так уж и не понимал, потому что один раз я услышал обрывок разговора моих опекунов.

— … слишком стар, слишком опасен и слишком беден… — наверняка это Рем о себе так. Он вообще очень критично к себе относится. А Сириус ему на это ответил, что он просто идиот. В этом вопросе я был солидарен с крёстным.

Так, в ночь на полнолуние, мы остались с Патом в одиночестве. Я живо представил, что скоро по окрестным лесам будут носиться оборотень и анимаг, распугивая местную живность, и мне стало грустно. Не за себя, а за них. Как им должно быть, тоскливо, при воспоминаниях о былых деяниях мародёрской четвёрки, и при осознании, что с ними со всеми произошло впоследствии.

В таком вот меланхоличном настрое меня дёрнуло спросить Пата о его исчезнувшем родиче.

— Ты думаешь, твой отец был волшебником?

Пат фыркнул и посмотрел на меня.

— Конечно! С таким-то имечком.

И потом добавил, предвосхищая другой мой вопрос:

— И даже не думай, я не собираюсь ничего о нём узнавать!

— Почему? — удивился я.

Пат достал сигарету и прикурил от свечки.

— Я уже тебе говорил, — затягиваясь, сказал он, — что он может оказаться козлом. Теперь я в этом почти уверен.

— ????

— Сам посуди, — продолжал Пат, — сколько здесь народу вспоминали — твоих родителей, мою мать, Уизли этих, каких-то Лонгботтомов…

— Ну и?… — никак не мог уловить мысль я.

— Ты хоть раз слышал, чтобы кто-нибудь сказал — «а помните старину Снейпа? Классный был чувак!» Нет, не слышал.

— Может, они и не были с ним знакомы? — я пожал плечами.

— Да ладно, волшебников не так уж и много, здесь все друг дружку знают.

С этими словами он отложил учебник по Превращениям и попытался превратить во что-то чашку. Не могу сказать точно, во что, но в результате у чашки отросли паучьи лапки и она бодро почапала вон из комнаты. Чашку мы так и не поймали, и остаток вечера хохотали чуть ли не до истерики над «рецептами» из учебника по Зельям.

Глава Десятая, в которой ходят тревожные слухи

Следующие несколько дней Люпин с Сириусом совсем нас забросили. Мы, конечно, и сами могли о себе позаботиться, правда «слегка» разгромили гостиную, упражняясь в заклинаниях (мы нашли у Рема книжку под названием «Боевые заклинания: как не проиграть в войне с тёмными силами» и уж повеселились вволю, изображая войну добра и зла).

На какие-то там по счёту сутки времяпрепровождения друг с другом, мы с Патом, затарившись в близлежащей деревеньке пивом, решили весело провести время, до трёх ночи (или, уже утра?) играя в карты и болтая о всякой ерунде (а вы думаете, только девчонки любят болтать?). Разговор шёл сначала о магии, потом о теперь уже бывших одноклассниках, дальше вспомнили Кэмп Хэмптон, потом о девчонках, ещё раз о девчонках, опять о Кэмп Хэмптон, потом о выдающихся формах молодой преподавательницы английской литературы мисс Брэннинг. Тогда я понял, что мы уже заговариваемся, и решил, что пора и баиньки уже. На следующий день мы с крёстным собирались на Косую Аллею…

Всю ночь напролёт я носился по ночному Лондону, скрываясь попеременно то от правительства, которое жаждало заполучить секретную информацию (которую знал только я), то от Сью Тэрренс, моей бывшей девушки. Под утро, я каким-то образом оказался в стриптиз-клубе, и передо мной танцевала полураздетая мисс Брэннинг, мечта всех тинэйджеров в возрасте полового созревания в нашей школе (кстати, и не только тинэйджеров, и не только в нашей школе). Она так призывно мне улыбалась, так многозначительно смотрела… но как только она приблизилась ко мне, то я (как последний идиот) ей сказал:

— Извините, мисс Брэннинг, не в этот раз. Мне срочно надо в комнату для мальчиков.

И тут же открыл глаза.

Интересно, что такой сон означает по Фрейду?

Хотя, не знаю, что бы сказал на этот счёт старый пошляк Зигмунд, но мне и вправду срочно надо было в туалет. Пиво, оно и есть пиво…

Я буквально скатился по лестнице, потому что нужная мне комната была на первом этаже, и тут же, буквально нос к носу столкнулся с Сириусом…

— Упс, — только и смог сказать я, потому что Сириус был не один.

В смысле, если бы он был с Ремом, то это ещё куда ни шло, но рядом с крёстным стояла девушка, да ещё такая … такая одетая. Это я к тому, что сам был, как-то, не очень.

— Гарри! — воскликнул крёстный. Вид у него сделался, почему-то, смущённый, как будто это он стоял в одних трусах, а не я.

— Гарри, познакомься, — немного нервно сказал он, — это Джинни Уизли, дочь Артура… Хотя, вы же вроде как уже знакомы…

Точно, Сириус же говорил, что Уизли живут где-то неподалёку.

— О! Да… — «захлопни варежку, кретин» — прикрикнул я сам на себя. Мысленно, конечно.

— Я… знаком, конечно. Узнал. Привет, — наконец нашёлся я. Умный такой! Узнать я её мог сейчас только по ярко-рыжему пятну, которое означало наверняка волосы. Черты лица размывались. Очки-то я не одел!

— А совы с вашими письмами из школы нечаянно к нам прилетели, — подала голос моя бывшая сокамерница и продемонстрировала какие-то конверты.

Сириус, казалось, только что заметил царивший вокруг бедлам. Два сломанных стула, на шторах кое-где подпалины, полная окурков пепельница, пустые бутылки из-под пива…

— А чем это вы тут занимались? — подозрительно спросил Сириус, обводя ошарашенным взглядом всё это безобразие.

— А…ууу… у нас, это … был. Мальчишник, — ответил я, заметив, что плечи Джинни начинают вздрагивать от смеха. Терпеть мне уже было невмоготу, — слушайте, я тут… на пару минут.

— Весело у вас здесь, — услышал я вдогонку голос Джинни.

Да уж. Тут что ни день, то праздник!

Сделав все свои дела, и заодно приняв душ, я почувствовал несказанное облегчение. Сириус и, судя по всему, Рем тихо беседовали о чём-то на кухне. Я не стал им мешать и без лишних свидетелей поднялся наверх будить Пата. Оделся, сначала, конечно.

— Пат, подъём, — пытался растормошить я своего друга, который категорично отказывался реагировать на внешние раздражители и лишь мычал что-то нечленораздельное.

— Пат, вставай, тут совы заблудились!

— Какие ещё, на хрен, совы, — пробурчал мой друг, поворачиваясь на другой бок, — отвали, Поттер, дай поспать…

Ну, всё…

— РЭНДОМ, ПОДЪЁМ!!!! — во всю силу лёгких заорал я.

Пат подскочил на кровати, глядя на меня безумными глазами:

— Ты что, Поттер, охренел?! Смерти моей хочешь???

Я ехидно, как только смог, рассмеялся:

— Как же ещё разбудить Наше Высочество? Вставай, одевайся, нам пришли письма из школы.

— Какие ещё письма? Из какой ещё… — зло начал Пат, но потом помотал головой, будто стряхивая сон и похмелье, — Письма? Из Хогвартса? Зачем?

Я пожал плечами. Голова слегка побаливала после вчерашнего, вроде и не пьяные вчера были…

— Не знаю. Надо, значит. Пойду, спущусь. Ты, только, не усни опять.

Пат скорчил рожу: