Девочка без имени. 5 лет моей жизни в джунглях среди обезьян - Марина Чапман

Пока я раздумывала, женщина исчезла. Она вошла в проем между неестественно выглядящей оградой из поставленных в ряд стволов деревьев. Я подбежала и остановилась у ограды. Инстинкт подсказывал мне, что внутрь заходить не стоит.

Я спряталась в кустах и, раздвинув листву, изучала место, в котором скрылась женщина. Я испытывала странные чувства: я ничего не узнавала, но из глубин памяти всплывали смутные картины – как будто я уже видела что-то подобное. На сердце было неспокойно.

Не знаю, сколько мне в то время было лет. Скорее всего, я прожила среди обезьян уже три года. Сейчас, много десятилетий спустя, я позабыла все, связанное с моей прошлой жизнью до джунглей, но тогда я, кажется, еще что-то помнила. Во всяком случае, я поняла, что существа, живущие за оградой, – мои собратья, хотя их дома были не очень похожи на тот, в котором когда-то жила я.

За оградой было три хижины, сделанные из стволов деревьев, связанных между собой лианами. Они были большими и округлыми, с крышами из длинных листьев, с дверными проемами, но без окон. Между деревьями тянулись лианы с пришитыми к ним большими кусками материи. Я вдруг поняла, что это гамаки. Я помнила, что такое гамаки! Это лежанки, где люди отдыхают, наподобие «гнезд», которые обезьяны делают на деревьях. В одном гамаке лежал мужчина. Гамак слегка раскачивался, мужчина, скорее всего, спал.

Мужчины за оградой выглядели огромными и страшными. Я привыкла к размерам обезьян, а они оказались гораздо больше самой крупной обезьяны. Если женщина, за которой я сюда пришла, показалась мне большой, то мужчины были просто гигантами. Я пригнулась, чтобы они меня не заметили, но не испытывала страха, потому что в глубине души понимала, что они из моего племени или стаи.

На участке за частоколом находилось несколько женщин без одежды. На их шеях были нитки с нанизанными на них, как мне казалось, ягодами. Только потом я поняла, что это разноцветные бусины, а то, что у женщин надето на шее, называется ожерельем. Тогда я не смогла вспомнить это слово, но помнила ожерелья по жизни до джунглей. Я с интересом рассматривала людей, слушала новые звуки и вдыхала новые запахи.

Женщины с ребенком не было видно, и я решила, что она зашла в одну из хижин. За хижинами начинался берег реки. Вода в ней была коричневого цвета и текла медленно. Была ли это та самая река, которую я видела с вершин деревьев? И если это она, то боятся ли люди кайманов?

Однако люди находились на берегу, поэтому я решила, что опасные кайманы, видимо, здесь не обитают. У кромки воды лежало два длинных перевернутых предмета, выдолбленных из древесных стволов. Они казались мне знакомыми, и я напрягла память – да, это лодки!

Значит, на лодках люди плавали по реке. Интересно зачем? Может быть, они ловили рыбу? Или искали новые территории? Или, может быть, хотели выбраться из джунглей? Я задумалась о том, что, может быть, при помощи этих людей мне удастся вернуться домой. Моя душа заболела от нахлынувших воспоминаний. Ясно, что люди, которых я видела, были семьей. Человеческой семьей. И значит, я тоже была человеком.

Весь день я рассматривала лагерь людей и то, что в нем происходило. Я нашла несколько точек обзора, незаметно пробираясь среди низкой растительности. Я смотрела на людей и не могла оторваться, но сама старалась не показываться. Я не боялась ни детей, ни женщин, но мужчины казались мне большими и страшными. Вероятно, я не забыла, что в джунглях меня оставили двое мужчин.

Я перенеслась, казалось, в совершенно другой мир. Интересно, зачем эти люди нарисовали красками на лицах какие-то узоры? Зачем они терли куски ткани о камни? Зачем собирали воду в больших зеленых цистернах? Почему только у детей были зубы, а у взрослых не было? Так же, как я смотрела и училась, попав в джунгли, я пыталась понять тех, кто, судя по всему, был одного со мной рода или племени.

Больше всего мне нравились дети. Мне очень хотелось выйти и поиграть с ними.

Хотя их кожа была темнее моей, они выглядели гораздо чище, чем я. Их поведение походило на повадки молодых обезьян. Они боролись, играли и издавали радостные звуки. Голоса детей напомнили мне о далекой жизни до джунглей и о том, что совсем недавно я слышала их с деревьев. Тогда мне казалось, что это другая стая обезьян.

Взрослые оказались на удивление молчаливыми. В отличие от обезьян, они не общались ни между собой, ни с детьми.

Уйти от лагеря меня заставило чувство голода – я не ела с утра. Интересно, подумала я, что едят эти люди? В лагере я заметила много незнакомых мне фруктов, лежавших в разных емкостях, но никто их не ел. Чем же они питались? Может быть, рыбой из реки? Над лагерем носились странные запахи. Солнце садилось, и я решила перед уходом осмотреть лагерь с другой стороны, где еще не была.

Я вышла на хорошо протоптанную тропинку, которая вела куда-то от лагеря, и увидела, что над деревьями поднимается облако серого дыма с тем самым странным запахом. Опасаясь встретить больших людей-мужчин, я с опаской пошла по тропинке. Она вывела меня на небольшую поляну, утоптанную человеческими ногами. В середине поляны горело два костра. Понять, что это огонь, мне помогла не память, а скорее инстинкт. Я вспомнила, что огня стоит остерегаться.

На ближайшем ко мне костре лежал тонкий блестящий лист, а на нем стояла емкость, сделанная из того же материала. Я осторожно приблизилась, ощущая жар костра, и увидела, что в круглом контейнере бурлит вода, а в ней – какие-то похожие на корневища плоды. Я понюхала пар и наморщила нос. Запах показался мне таким неприятным, что меня чуть не стошнило.

Поверх второго костра были крест-накрест положены палки. Я поднесла руку к огню, поражаясь, какой он горячий. Передо мной было словно маленькое солнце, только тепло шло не сверху вниз, а снизу вверх. Удивительно.

Я не нашла никакой еды и уже собиралась уходить, когда услышала звуки человеческих голосов с другой стороны поляны. Я пересекла поляну, радуясь тому, что на земле нет сучков и листьев, которые звуком могли бы выдать меня.

Сквозь подлесок я разглядела двух мужчин, сидевших на корточках у основания большого дерева. Они поставили, как я предположила, ловушку – ящик из палок, связанных между собой крест-накрест. Изнутри выходила лоза лианы, которой они помахивали у основания дерева, пытаясь кого-то заманить. Солнце опускалось все ниже, но я хотела увидеть, кого эти люди ловят. Наконец в наступившей темноте у основания дерева появился огромный мохнатый паук.

Я привыкла к паукам и сама с ними играла. Но этот паук был очень большим, я ни разу таких не видела – больше ладони мужчины. Он выполз из своего укрытия, следуя за лозой, зашел в ловушку, в руках одного из мужчин молнией блеснул нож, и паука не стало.