Взрывной ребенок. Новый подход к воспитанию и пониманию легко раздражимых, хронически несговорчивых детей - Росс Грин

— Что я такого смешного сказал?! — выкрикнул Митчелл.

— Простите, что вмешиваюсь, — прервал их психолог.

— Я знаю, что тебя привели сюда против твоей воли, и я понимаю твое недоверие к психологам. Но вот интересно… как именно ты хотел бы, чтобы я повлиял на твоих родителей?

— Скажите им, чтобы они оставили меня в покое, — пробурчал мальчик. — Со мной все в порядке.

— Ну да, у него все под контролем, — саркастически заметил отец.

— Ну пожалуйста! — закричал Митчелл.

— Если я скажу им, чтобы они оставили тебя в покое, ты думаешь, они послушаются? — спросил психолог.

— Нет, — Митчелл посмотрел на своих родителей исподлобья. — Не думаю.

— Полагаю, я не очень ошибусь, — заметил психолог осторожно, — если скажу, что твои отношения с родителями являются постоянным источником раздражения?

Повернувшись к родителям, Митчелл сообщил:

— Вы нашли еще одного гения! Охота вам платить такие деньги и тратить время на то, чтобы он растолковывал нам очевидные вещи?

— Митчелл! — не выдержал отец. — Не груби!

— Хватит делать мне замечания! — опять взорвался Митчелл.

— Я признателен вам за то, что вы пытаетесь меня оградить, — сказал психолог отцу. — Но я хотел бы услышать, что хочет сказать сам Митчелл. — Тут он повернулся к Митчеллу и пояснил: — Не думаю, что смогу убедить твоих родителей оставить тебя в покое без твоего участия.

— Не думаю, что Вам удастся убедить их оставить меня в покое даже с моим участием, — ответил тот. Помолчав, он спросил: — Как часто мне придется сюда ходить?

— Для начала я хотел бы, чтобы ты приходил раз в две недели, — ответил психолог. — А твоих родителей я бы попросил приходить каждую неделю. Пойдет?

— Ладно! — сказал мальчик. — Все, можно, наконец, идти?

— Мне нужно еще кое-что обсудить с твоими родителями. Если хочешь, ты можешь подождать в приемной.

Митчелл вышел из кабинета.

— Нам предстоит нелегкая работа, — резюмировал психолог. — Пока что у меня сложилось впечатление, что мы имеем дело с очень раздражительным подростком, склонным к черно-белому восприятию и не умеющим оценивать себя со стороны. Один раз он уже пытался покончить с собой…

— Два раза, — перебила мать. — За один год он пытался покончить с собой дважды.

— Два раза, — продолжил психолог. — Он очень высоко оценивает собственные способности, но при этом сталкивается с серьезными трудностями в процессе учебы. К тому же ему толком не помогают лекарства, и он не доверяет специалистам. И я обратил внимание на совершенно конкретный дестабилизатор, который легко выводит его из себя.

— И что же это? — спросила мать.

— Это — вы, его родители.

Последовало продолжительное молчание.

— С чего же нам нужно начинать? — в конце концов задала вопрос мать.

— Мне понадобится больше информации. Но в одном я уверен уже сейчас. Мы ничего не добьемся, если у вас с Митчеллом не установятся нормальные взаимоотношения. Я постараюсь помочь вам научиться общаться друг с другом так, чтобы это не вызывало столь сильного раздражения ни у него, ни и у вас.

— О, вы заметили напряженность в наших взаимоотношениях? — спросил отец саркастически.

— Да, есть немного, — улыбнулся психолог в ответ.

— Значит, мы должны прийти через неделю? — спросила мать.

— Да, приходите.

Прочитав это, вы, возможно, подумаете: «О, да у меня все не так уж плохо» или: «неужто он полагает, что мы не знаем, как выглядят вспышки раздражения?» или: «Хватит уже этих примеров, расскажите лучше, что мне-то делать?» Пожалуйста, запомните, самое главное, что вы должны сделать, — определить стабилизаторы и дестабилизаторы вашего ребенка. Пока вы их не выявите, вы просто не сможете понять, что именно вам нужно делать. Но прежде, чем идти дальше, следует обсудить еще один вопрос: почему то, что вы делали раньше, не помогало вашему ребенку.

5. Правда о последствиях[10]

— Вы знаете, поначалу мы думали, что наша Эми — просто упрямый, избалованный ребенок, — признается отец девочки. — Книги, телепрограммы и даже наш педиатр в один голос убеждали нас в том, что если мы не будем ей уступать и будем придерживаться твердой политики воспитания, дело пойдет на лад. Бабушки и дедушки тоже внесли свою лепту… Они непрерывно твердили мне и моей жене, как бы они поступали с нашей дочерью в «старые добрые времена». Мы долго практиковали разные системы наказаний и поощрений. До сих пор с ужасом вспоминаю, сколько времени наша бедная девочка простояла в углу! Но нас уверяли, что в конце концов все это пойдет ей на пользу. Иногда она отказывалась стоять в углу и пыталась укусить нас или лягнуть, если мы ее удерживали. Когда мы запирали Эми в ее комнате, она начинала швырять на пол свои вещи и крушить все, что попадалось ей под руку. Мы никак не могли понять, что же мы делаем не так.

Мы ходили от одного специалиста к другому в поисках ответа на наши вопросы. Один из них как-то объяснил нам, что с помощью истерик Эми просто пытается привлечь наше внимание, и посоветовал игнорировать истерики и поощрять вниманием хорошее поведение. Но игнорирование истерик не помогало Эми успокоиться в тех случаях, когда она выходила из себя. И что бы не говорили специалисты, невозможно игнорировать своего ребенка в ситуациях, когда он начинает крушить вещи и бросаться на людей.

Другой психолог, к которому мы обратились, когда Эми было около восьми лет, сказал, что ее внутренний мир полон гнева и ярости. Целый год он занимался с Эми игровой терапией, пытаясь выяснить, что же вызывало в ней такие сильные отрицательные эмоции. Он не обращал внимания на наши слова, когда мы пытались объяснить ему, что Эми злится не всегда, а только тогда, когда дела идут не так, как ей хотелось бы. Ему так и не удалось выяснить, почему она столь агрессивна.

В конце концов мы обратились к детскому психиатру. Не очень-то нам хотелось это делать, но врач сказала, что лекарства могут помочь Эми контролировать свои эмоции. Мы решили, что нам нечего терять. Но когда первое лекарство не помогло, она выписала нам еще одно… потом еще. Возможно, есть дети, которым лекарства на самом деле помогают, но Эми не принадлежит к их числу… Все, что лекарства дали ей, — это лишние тринадцать килограммов веса. А мы до сих пор пытаемся понять, как жить с таким ребенком.

Мы перепробовали все, что нам советовали. И мы заплатили немалую цену — я имею в виду не только деньги, — слушая разных людей и совершая бесполезные действия. Все это время