Полная история Христианской Церкви - Александра Бахметева

Латеранский дворец

В это же время шла борьба между папами и высшим духовенством и между высшим духовенством и гражданской властью. Некоторые архиепископы Италии не хотели признать свои епархии зависимыми от Рима. Архиепископы Миланский, Равеннский, Аквилейский считали, что у себя в епархиях они столь же самовластны и самостоятельны, как папа – в Римской области. Такие же притязания заявляли и значительнейшие архиепископы (или митрополиты) франкские. Они не терпели вмешательства папы в церковные дела своих округов. Когда во время споров Людовика Благочестивого с сыновьями прибыл во Францию папа Григорий IV, думая быть судьей и посредником между императором и его детьми, то архиепископы партии императора приняли его весьма дурно, не оказав ему никакого почета, называли его братом. Папа грозил им отлучением от Церкви; они отвечали ему тем же, и сверх того, грозили низложением с престола. В своих епархиях они распоряжались самовластно, созывали соборы, решали церковные дела, не сносясь с папой; сильно притесняли низшее духовенство. В отношении к королевской власти положение духовенства также было довольно неопределенно и шатко. Оно могло случайно, при слабых правителях, иметь сильное влияние на государственные дела, но между тем его права ничем не были обеспечены от посягательства мирской власти. Духовные лица, как владельцы земель, стояли в зависимости от правителей, которые действовали произвольно, то оказывая духовенству уважение, то грабя и угнетая его. Потому мы и видим постоянные стремления духовенства выяснить и определить свое положение и добиться независимости от светской власти. В IX веке, когда оно уже вкусило прелесть власти и влияния, эти стремления усилились. Оно искало не только независимости, но и преобладания, старалось поднять духовную власть выше светской, грубой силе противопоставить священное право. Эту мысль старались провести папы в своих отношениях с императорами и франкские митрополиты – с королями. До середины IX века, однако, взаимные отношения еще ясно не определились. Шла борьба, были колебания, но устремления духовенства все больше прояснялись. На свои новые притязания ему было необходимо предъявить давние права. И вот, около середины IX века появилось знаменитое подложное сочинение – Лжеисидоровы декреталии, в которых ясно и резко высказывались все притязания духовенства.

До сих пор на Западе в вопросах, касавшихся церковного права, руководствовались Собранием церковных канонов или прав, составленных в VI веке Дионисием Малым. К этим правилам по мере надобности присоединялись новые статьи сообразно с потребностями тех стран, в которых возникали. Так, было собрание церковных правил, составленное в Испании Исидором Севильским, очень уважаемым епископом, жившим еще в VII веке, другое – во Франции, но главное основание обоих сборников все-таки составляло собрание Дионисия. Но вот в 30-х годах IX века вдруг стало известно собрание церковных законов, грамот и писем, восходящих якобы к первым временам христианства, к епископу Клименту, ученику апостола Петра. Этими-то подложными декреталиями поддерживались все те права и преимущества, которые папа и духовенство теперь желали себе присвоить. Собрание приписывалось Исидору Силованскому, как якобы более полное по сравнению с известным ранее, и поэтому оно известно под названием Лжеисидоровых декреталий. Сборник заключал, кроме законов, собранных Дионисием, около ста фальшивых грамот, написанных якобы разными папами, от первых римских епископов и до Григория П. К этому присовокуплялась и подложная дарственная грамота Константина, о которой мы уже упоминали.

Главная мысль, выраженная в декреталиях, – о превосходстве духовенства над мирянами. Духовные лица – это любимые служители Христа, близкие и свои Богу. Они во всем выше мирян, которые называются плотскими и чадами греха. Духовенство – это Богом установленная власть, правители и судьи. И как душа выше тела, как мир духовный выше мира вещественного, так власть духовная превышает власть мирскую, гражданскую. На этом основании мирянин ни в коем случае не должен позволять себе осуждать кого-либо из духовенства. Есть, конечно, и недостойные священники и епископы, но не мирянину судить о них. Он должен переносить от них и несправедливости, и притеснения без ропота и сопротивления, потому что тогда это будет проявление воли Божией. Кто оскорбит духовное лицо, тот оскорбляет Самого Бога, потому что духовные – представители Самого Бога на земле. Суды над епископами до того затруднялись, что становились почти невозможными. Епископ может быть судим только по свидетельству 72 лиц, пользующихся общим уважением, и тогда суд производится двенадцатью епископами и решение принадлежит только папе. Папа, как верховный глава Церкви, первая церковная власть, поставлен на высоту необычайную. Он всеобщий или, можно сказать, единственный епископ, от власти которого и прочие епископы заимствуют свою власть. Они – послушные орудия его воли, но без его воли ничего не могут сделать. Он один имеет право назначать и низлагать епископов и созывать Соборы; постановления, сделанные без его ведома и согласия, не имеют силы. Митрополит не имеет права суда над епископами своего округа, потому что он только первый между равными; одному папе принадлежит суд; и между ним и епископами стоят лишь одни его викарные (назначенные им) примасы для какой-нибудь страны. Они пользуются большими правами, чем все остальные епископы, как его уполномоченные и представители. Суду папы подлежат и короли, так как они – высшая власть в мире и за свои действия отвечают только перед Богом. Часто повторяется, что Сам Христос поставил Римскую Церковь главой всей христианской Церкви и что римскому престолу принадлежит верховный суд во всех спорных вопросах.

Где именно и кем были составлены лжедекреталии – это вопрос, еще не решенный. Одни называют составителем архиепископа Майнцкого, которому в то время император грозил низложением, почему для него могло быть желательным поставить себя вне суда гражданского; другие указывают на епископа Ротгада Суассонского, который, находясь в постоянной борьбе со своим митрополитом, мог желать променять его стеснительную для себя власть на власть более отдаленного папы. Но вообще не предполагают, чтобы лжедекреталии были составлены в Риме. Как бы то ни было, они так верно и ясно выражали все те воззрения и стремления, которые выработались в сознании тогдашнего духовенства, что тотчас же вступили в силу и были приняты беспрекословно. Действительно, папе они предоставляли власть и силу, выше которых невозможно и представить. Духовенство, так часто страдавшее от произвола и несправедливости светских властителей, совершенно ограждалось от их власти, и права его, освященные силой апостольских постановлений, ставились вне всяких посягательств. Конечно, высшее духовенство теряло свои права над низшим, но ему было важнее всего встать в независимое положение в отношении к светской власти. Некоторые галликанские митрополиты впоследствии пробовали возражать, но им стало трудно оспаривать правила, которыми они сами уже воспользовались, когда это было для них выгодно. Многим франкским епископам показалось удобнее признать полную власть отдаленного от них папы, чем власть теснивших их митрополитов.

По всем этим причинам лжедекреталии признали тотчас же, и правила, высказанные в них, усердно распространялись всем духовенством. Ни одного возражения не поднялось против них при их появлении, хотя подложность была очевидна для всякого даже малообразованного человека. Эти декреталии были составлены крайне небрежно, с таким незнанием истории, что постоянно встречались самые грубые промахи. Так, например, в них приводятся письма папы Виктора к Феофилу Александрийскому, который жил двумя веками позже него. Папа Мильтиад, умерший в 314 году, упоминает о Никейском Соборе, бывшем в 325-м; при выписках из Писания первые папы пользуются переводом, появившимся в конце IV века; постоянно указывается на обычаи, приводятся наименования, не существовавшие в первых веках. Но, несмотря на явную подложность их, лжедекреталии внесли в церковный закон, и папы стали опираться на них как на Божественное право.

В то самое время, как лжедекреталии стали распространяться, папский престол занял папа Николай (858), вполне способный отстоять все те права, которые они предоставляли папам. И до него, со времен Адриана и Льва III[275], все папы шли неуклонно к цели, которую они предназначали себе. Папа Николай превосходил их всех непреклонной силой воли и убеждения в правоте своих притязаний. Он первый венчался на папский престол. Император Людовик II, присутствовавший при этом, держал ему стремя при торжественном шествии, тем оказывая папе уважение как главе христианской Церкви. Такое же значение имело и коронование папы. Об упорядоченной государственной власти не было еще и помина, но гораздо большую власть считал за собой папа Николай. Его одушевляла мысль, что его надзору поручен весь христианский мир, что его суду, как высшей духовной власти и наместника Самого Христа, подлежит всякое нарушение законов нравственности, где бы и кем бы оно совершено ни было, всякое нарушение порядка и церковного благочиния. С этой мыслью вступил он на папский престол, эту мысль выражал во всех своих поступках. Его действительно высокие достоинства, твердость духа, деятельность, милосердие к нуждающимся внушали к нему в Риме чувство глубокого уважения и восторженной преданности. Но надо сказать, что между властителями, правившими раздробленной империей Карла Великого, не было ни одного, кто бы мог своей нравственной силой дать отпор чрезмерным притязаниям папы. В лжедекреталиях появился закон, оправдывавший все эти притязания и освещающий их давностью апостольского обычая. Таким образом, все обстоятельства представлялись вполне благоприятными.