Русские святые - Таисия (Карцова)

12 сентября 1704 г. мощи св. праведного Симеона были перенесены в Верхотурье. Тогда исцеления и чудеса усилились. Так, прозрела слепая — после трехкратного явления ей угодника Божия и панихиды, отслуженной ею у раки. В 1711 г. св. Симеон явился во время литургии иеромонаху Николаевского монастыря Иакову и велел отслужить молебен о предотвращении гнева Божия, грозившего всему народу, что и было исполнено с большой ревностью. В 1749 г. св. праведный Симеон явился сектанту, научил его креститься и обратил в Православие. В 1790 г. получил исцеление казак Кайдалов, раненный взрывом 20 фунтов пороха. В 1828 г. рабочий Райчев упал в канал, когда были открыты шлюзы. Течение уже уносило его, но он стал молиться св. Симеону и был спасен. Чудеса от мощей св. праведного Симеона продолжались до нашего времени.

• В 1707 г. мощи прав. Симеона были перенесены в г. Верхотурье Пермской губ. (ныне в Свердловской обл., Екатеринбургская епархия).

Преподобномученик Афанасий Брестский (+ 1648)

Память его празднуется 5 сент. в день мученической кончины, 20 июля в день обретения мощей и в 3-ю Неделю по Пятидесятнице вместе с Собором Белорусских святых

Время прп. Афанасия было временем насильственного введения на Брестском Соборе унии (соединения) Православной Церкви с Римско-католической в подвластной Польше Западной Руси. Те, которые оставались верными Православию, подвергались преследованиям. От этих преследований православные или уходили в степи, за Днепровские пороги, или объединялись под защитой немногих оставшихся верными Православию вельмож. Большинство же дворянства поддалось соблазну ополячения и окатоличения, главным образом под влиянием придворной жизни и иезуитских школ. Но городские жители — мещане — стали образовывать церковные братства в защиту Православия; этим братствам Патриарх Константинопольский (которому подчинена была Западнорусская Церковь) даровал право самоуправления, то есть независимости от местных епископов. Он сделал это потому, что не мог доверять высшему западнорусскому духовенству, так как оно назначалось королем из лиц нестойких, безвольных, ведущих светский образ жизни и не только не способных оказать сопротивление воле правительства, но даже охотно содействовавших проведению унии. Эти-то иерархи и подписали в 1596 г. незаконную Брестскую унию. 

Прп. Афанасий (Филиппович) родился в это темное время, в 1597 г., в Бресте. Семья его сыздавна принадлежала к Брестскому Православному братству. Он получил прекрасное образование, знал языки — русский, польский, греческий и латинский — и будучи 30 лет поступил в Виленский Свято-Духов монастырь, откуда его скоро перевели вКупятицкий монастырь в Минской области. По дороге он встретил калеку, нес его на своих плечах, и этот человек научил его непрестанной молитве. 

Купятицкий монастырь основан был на месте явления 15 ноября 1182 г. чудотворной Купятицкой иконы Божией Матери. Там была в древности воздвигнута церковь, но в 1240 г. она была сожжена татарами, и чудотворная икона 250 лет пролежала в пепле. В XV в. она была вновь обретена, и на этом месте был создан монастырь, а в 1655 г., после захвата его униатами, святая икона была перенесена в киевский Софийский собор, где и находилась до последнего времени. Помещается она на скрепе медного равнобедренного креста. 

Эта икона тесно связана с судьбой прп. Афанасия. Когда по прибытии своем он был назначен монастырским сборщиком, он впервые услышал от святой иконы голос, повелевавший ему идти к московскому царю, обещая ему заступничество. В то же время ему явился недавно скончавшийся иеродиакон Неемия и сказал: «Иду и я с Госпожою моею!» 

Путь в Москву был очень трудный и опасный, потому что была война, граница была закрыта и везде были заставы. Но по дороге было с ним много чудесного: Божия Матерь являлась одному крестьянину и сам преподобный видел раз иеродиакона Неемию. Прп. Афанасий был принят царем Михаилом Феодоровичем и вернулся обратно с богатой милостыней. По прибытии он был назначен, по просьбе братии, игуменом брестского Симеоновского монастыря. 

В следующем же году, будучи в Варшаве, прп. Афанасий выхлопотал от короля Владислава грамоту, подтверждавшую все привилегии Брестского братства и обеспечивающую полную свободу Православной Церкви. Но в утверждении ее ему отказали. «Будьте все униатами, — сказали ему, — так мы и даром запечатаем!..» Высшее же православное духовенство в Варшаве, занятое исключительно своими частными делами, отнеслось к делу прп. Афанасия с полным равнодушием. Об общецерковных нуждах оно совершенно не радело. 

«О Боже правый! — пишет в своем дневнике пораженный скорбью прп. Афанасий. — Весы беззакония упали до самого края, уже не пекутся о православной вере, об утверждении славы Божией, все как будто стыдятся...» 

Раз в эти скорбные дни, когда преподобный читал пред Купятицкой иконой Божией Матери акафист, он ясно услышал от Нее голос: «Афанасий! Жалуйся теперь на сейме при помощи иконы Моей Купятицкой, в кресте изображенной, перед польским королем и государством, грозя праведным гневом Божиим, который вот-вот наступит, если не образумятся! Пусть прежде всего навеки осудят унию — в этом самая насущная нужда, — и им еще может быть хорошо!» 

Повинуясь воле Пречистой, преподобный раздал членам сейма образки Купятицкой Божией Матери с «надписанием», содержащим в себе угрозу гнева и суда Божия за покровительство унии и притеснение Православия, и произнес в защиту его сильную речь в присутствии короля. Он подал ему подробное прошение, в котором говорит: «Если вы умирите Восточную Православную Церковь, то поживете лета ваши в счастии. Если же не умирите и не сметете с лица земли унию, то познаете гнев Божий. Образ Божией Матери да будет вам трубою и знамением». 

За это преподобному пришлось много вынести от «старших отцов», очевидно испугавшихся за себя. Он был объявлен помешанным, подвергнут многочисленным допросам, тюремному заключению, лишен пресвитерства и отправлен на суд к митрополиту Киевскому Петру Могиле. Там варшавское решение было признано незаконным, а сам Афанасий оправдан. Когда он рассказал, как его водили по городу от одного духовного лица к другому, то знаменитый проповедник, архимандрит Иннокентий Гизель, заметил: «Как от Анны к Каиафе!» 

Измученный пережитым, прп. Афанасий вернулся в свой монастырь: он искал только покоя и молитвы. Но опять он ясно слышит голос от Купятицкой иконы Божией Матери: «Афанасий! Проси еще, с помощью Моего образа, на будущем сейме перед королем и польским государством о полном уничтожении проклятой унии. Хорошо будет, если послушают и уничтожат ее: поживут еще счастливо в будущих летах!» 

Преподобный так устрашился, что пять дней не ел и не пил и не знал, что делать. Наконец решил исполнить волю Пречистой. Но в ноябре его арестовали и отвезли в заключение в Варшаву: его заподозрили в каких-то разоблачениях, когда он был в Москве. Из заключения своего он написал прошение королю, описывая гонение на Православную Церковь, и напомнил обещание, данное им при вступлении на престол, умирить Православную Церковь. Второе прошение его, более краткое, кто-то бросил в карету короля при его проезде. Король приказал освободить Афанасия, но при условии, что митрополит Киевский возьмет его к себе. 

Итак, до самой кончины митрополита Петра Могилы в 1647 г. прп. Афанасий жил в Печерской лавре. Но по возвращении его в Брест весной 1648 г. вспыхнуло казацкое восстание Богдана Хмельницкого, и все православные были огульно заподозрены в сочувствии повстанцам. 

1 июля в монастырь явилась шляхта арестовать игумена по обвинению его в том, что он посылал повстанцам порох. Никакого пороха не нашли, но доносчик не выдержал и при всех злобно сказал гайдукам (солдатам): «Что ж вы не подкинули мешочка с порохом и не донесли, что нашли его тут у монахов?» Сами судьи убедились в неосновательности обвинения, но стали спрашивать другое: «Но ведь ты святую унию бесчестил и позорил!» Преподобный осенил себя крестным знамением и подтвердил все свои прежние слова. Его заковали в кандалы и заключили в замковую тюрьму. 

В ночь на 5 сентября с него сняли оковы и перевезли в «обоз», то есть укрепленный лагерь, за город. Перед тем к нему приходили отцы иезуиты уговаривать его отступить от Православия, но ушли, ничего не успев, и послали к нему одного из своих учеников уговаривать его в последний раз. Но он отвечал ему таю «Пусть иезуиты знают, что как им приятно пребывать в прелестях мира сего, так и мне приятно пойти теперь на смерть!» Начальник обоза отказался принять его, говоря иезуитам: «Он теперь в ваших руках, делайте с ним что хотите!» 

Тогда его отвели в лесок недалеко от обоза и пытали огнем, и слышно было, как он грозно что-то говорил мучившим его. Потом крикнули гайдуку, чтобы он зарядил ружье, и приказали приготовить яму. В последний раз потребовали от него, чтобы он отказался от своих слов. Но он ясно ответил: «Что сказал — с тем умру!» Тогда велели гайдуку выстрелить ему в лоб. Гайдук, знакомый ему, встал на колени, испросил прощение его и благословение, а потом выстрелил. Преподобный продолжал стоять, прислонившись к сосне. Тогда велели сбросить его в яму. Он обернулся лицом к небу, сложил руки крестом на груди и протянул ноги, и его закопали живым. Потом так и нашли его лежащим.