Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

– А что там Талут орал в кабаке про войну с Малушей?

– Она с боярыней Светозарой насмерть поссорилась, – сообщила Бажана, – поссорил их крохотный городок Ореховец, что стоит в лесах близ Смоленска. Малуша всегда считала его своим, брала с него дани-подати. Но Ратмир, прискакав осенью из Болгарии, пустил слух, что Святослав хочет подарить Ореховец Светозаре.

– Да, Ратмир – шутник, – заметил Рагдай, – и он ужас как не любит Малушу! А что случилось потом?

– Потом этот слух дошёл до боярыни Светозары. Обрадовавшись, она отправила в городок своих молодцов. Малуша, узнав об этом, сама примчалась в него с дружиной и выгнала новгородцев, сказав им: «Пускай Светозара знает: если ещё хоть раз протянет она ручонки к моей земле – слезами умоется! Под кнутом!» Когда Светозаре пересказали эти слова, она пришла в ярость и поклялась отомстить. Те пятеро новгородцев, которых ты в кабаке застал – её есаулы, приехавшие манить Дороша с его ватагою на грабёж обозов и городков Малуши. Один из прибывших – Турангот, известный разбойник.

– Кто правит Новгородом – посадник великокняжеский или эта вздорная баба? – спросил Рагдай, – я что-то не понимаю.

– Новгородом тот правит, кто верховодит ватагами. А ватаги слушаются красавицу Светозару. Они пойдут за неё на смерть. Посадник же давно спился и ни на что не годен.

– Так почему Святослав не сменит его?

– Зачем? Боярыня Светозара исправно платит князю оброки. Ему плевать, с кого лыко драть.

– Да уж, это точно, – задумчиво согласился Рагдай. Поглядев на солнце, Бажана вдруг наклонилась, поцеловала милого дружка в губы и поднялась.

– Ну, всё, я пойду. Меня ждёт Умила.

Но и Рагдаю было пора. Они вышли вместе.

– Помни, какую ты дал мне клятву, – строго произнесла Бажана и побежала к жидовскому кабаку. Слуга вывел из конюшни Рагдаевского коня, а другой слуга подозвал хозяина. Рагдай дал ему три серебряные монеты и поспешил во дворец.

Там ключник Добрыня по его требованию вручил ему пятьдесят золотых монет. Убрав кошелёк в карман, Рагдай побежал в конюшню и выбрал гнедого, рослого, шестилетнего жеребца текинских кровей, который уступал в резвости одному только Ветру. Конюхи оседлали текинца. Рагдай отправился на нём в путь. Чтобы переправиться через Днепр, не утомляя коня, он нанял большую рыбачью лодку. Высадившись на берег, снова вскочил в седло и дал коню шпоры. Вечером был он в Переяславле.

Глава четвёртая

Этот город, который раскинулся на пологой горе, у слияния двух красивейших степных рек – широкой, стремительной Альты и тихого, изумрудного Трубежа, был родным для Рагдая. Рагдай родился и вырос рядышком, в пригородной деревне. Его отец сеял хлеб, охотился, бортничал, ловил рыбу, разводил скот, а мать ворожила за деньги. Так что, семья неплохо жила, хотя у Рагдая было четыре сестры. Такое обилие в семье девок при одном парне считалось лютой бедой. В июне 961 года к Переяславлю внезапно подошли печенеги. Хоть воевода с частью дружины был по своим торговым делам в Чернигове, степняки не решились штурмовать город, пограбили лишь предместья. Нужны им были, в основном, пленники, чтоб продать их на невольничьем рынке в Корсуни. Но сельчане оборонялись так яростно, что кочевники смогли взять живьём лишь десятка три израненных женщин, девушек и детишек. Все остальные погибли в схватке. Рагдай, которому тогда было пятнадцать лет, во время набега охотился далеко в степи вместе со своим дружком из той же деревни. Вернулись парни на пепелище, усеянное телами. Не отыскав среди них своих матерей и сестёр, они отправились в Корсунь с купеческим караваном, который как раз проходил мимо Переяславля. До Корсуни они добрались, но своих родных не нашли. На Русь возвращаться им не хотелось. И стали они бродить по городам Таврики, а затем и по остальным городам восточных краёв Империи, добывая скудное пропитание то какой-нибудь работёнкой, то небольшим грабежом. В начале 964 года дружок Рагдая внезапно умер в Никеях от непонятной болезни. Рагдай один возвратился в Корсунь, уже называя её по-гречески – Херсонесом, и через несколько месяцев познакомился с Калокиром.

Торги на рынке заканчивались, но было там ещё многолюдно. Первый же человек, у которого Рагдай спросил, где торгует Шмойла, одним движением глаз указал ему на большую лавку с уже закрытыми ставнями, но распахнутыми дверями. Войдя в неё, Рагдай очутился среди груд ящиков и тюков. Протиснувшись между ними, он оказался перед столом. За столом сидели два молодых приказчика и Маришка. Он сразу её узнал, хоть встречался с нею всего лишь раз или два. Она узнала его.

– Зарезать! – хрипло вскричала она, поднявшись, – он – враг Равула!

Молниеносно вынув ножи из-за голенищ, приказчики кинулись на Рагдая. Он отступил и обнажил меч. Маришка пыталась отпереть ставни, от спешки ломая ногти. Ей это удалось. Она бросилась в окно головой вперёд, однако Рагдай, успевший к этому времени заколоть обоих приказчиков, ухватил её за ноги и втащил обратно. Она отчаянно вырывалась, визжала истошным голосом, попыталась больно пнуть Рагдая ногой. Пускала в ход зубы. Пришлось Рагдаю вполсилы сдавить ей пальцами шею возле ушей. Она захрипела.

– Если не успокоишься – сверну шею, – предупредил Рагдай, слегка разжав пальцы, – всё поняла?

– Чего ты от меня хочешь? – заверещала она, сильно заикаясь. Он отпустил её и велел ей лечь на живот. Она подчинилась. Сорвав с неё поясок, он крепко связал ей за спиной руки и огляделся. В углу валялся мешок – огромный, туго набитый чем-то. Шагнув к нему через лужу крови, Рагдай схватил его за углы, высоко поднял и встряхнул. Посыпалось дорогое тряпьё. Взяв из его груды кафтан, Рагдай отодрал от него рукав и полностью затолкал его в рот Маришке. Её саму, невзирая на протестующее мычание, целиком засунул в мешок, который потом туго завязал, взвалил на плечо и вынес из лавки, не обращая внимания на прохожих. Те вмешиваться не стали. Гнедой текинец понуро опустил голову, догадавшись, что ему предстоит. Уложив Маришку в мешке животом на холку текинца, Рагдай поднялся в седло и дал коню шпоры. Тот пошёл рысью. Длинные ноги Маришки болтались с правой его стороны, а всё остальное – с левой.

Ворота города были ещё открыты, хоть считаные мгновения отделяли сумеречную серость от ночной мглы. На небе горели звёзды. Рагдаю всегда казалось, что звёзды глядят на Переяславль как-то особенно нежно, трепетно. Он погнал коня к устью Трубежа, где плакучие ивы трогали ветками омуты. Из берёзовых рощ, стоявших повыше, звенели на всю округу дивные соловьиные трели. Трубеж вливался в Альту двумя потоками, разделёнными островком с песчаными берегами. На нём рос тополь невиданной высоты. В его густых сучьях любили вить гнёзда