Воспитание без манипулирования - Елена Николаева

Из соседней комнаты выбегает испуганная мама:

– Толенька… Толюнок… Голубчик… Что с тобой? Что с тобой, миленький?

– Убери!.. Убери от меня эту старуху!.. Ленивую, противную старуху!.. – воплю я и захлебываюсь своим истошным криком.

Мама берет меня на руки, прижимает к груди:

– Ну, успокойся, мой маленький, успокойся.

– Выгони!.. Выгони ее вон!.. Выгони!

– Толечка, неужели у тебя такое неблагодарное сердце?

– Все теперь знаю. Ты любишь эту старую ведьму больше своего сына.

А простаки считают четырехлетних детей ангелочками!

– Толечка, родной, миленький…

Мама уговаривает меня, убеждает, пытается подкупить шоколадной конфетой, грушей дюшес и еще чем-то «самым любимым на свете». Но все это я отшвыриваю, выбиваю из ее рук и упрямо продолжаю поддерживать свое отвратительное «выгони!» самыми горючими слезами. Они льются из глаз, как кипяток из открытого самоварного крана.

Слезы… О, это мощное оружие! Оружие детей и женщин. Оно испытано поколеньями в бесчисленных домашних боях, больших и малых.

– Выгони!.. Выгони!..

И что же?.. Мою старую няню – этот уют и покой дома – рассчитывают, увольняют за то, что она не полезла под диван, чтобы достать мячик для противного избалованного мальчишки.

В любой семье кто-то может вспомнить нечто подобное. Единственно правильное действие родителей в таких случаях – как можно скорее прекратить конфликт.

Конечно, в этой ситуации не следует ни идти на поводу у ребенка, выполняя его требования, ни уговаривать его. Ведь именно уговоры и ласковые слова – свидетельства любви близких – заставляют его настаивать на своем и чувствовать свою правоту и силу.

Ребенка нужно изъять из создавшейся ситуации: увести из комнаты, где находится няня, вынести на руках от гостей, куда вы пришли, и оставить на некоторое время в тишине и спокойствии. Не говорите, что он хороший: при том, что случилось, он этого не заслуживает. Не называйте его ласковыми словами. Четырехлетний ребенок уже точно знает, что то, что он сделал, – плохо. Недаром он будет помнить это всю жизнь.

Если бы родители будущего писателя просто вывели его из комнаты, не позволив сказать все это при няне, няня осталась бы с ними и Мариенгофу не пришлось бы позднее стыдиться своего поступка.

Оставшись наедине с ребенком, ничего не говорите о только что произошедшем. Пока малыш не перейдет в другое состояние, лучше не касайтесь этой темы. В первую очередь вам необходимо отвлечь его, чтобы переключить внимание. Вы можете нейтральным и безоценочным тоном спросить: «Что же там происходит на улице? Надо же, соседская кошка крадется за воробьем. Неужели она его схватит? Надо же, Петя вышел гулять. Что же у него в руке? Не могу разобрать. А, я знаю! Нет, это что-то другое».

Вы просто смотрите в окно и говорите все, что приходит в голову. Задача состоит в том, чтобы ребенок успел сказать как можно меньше плохих вещей и прекратил скандалить. Все плохое, что сказано взрослым или малышом, человеку необходимо потом как-то оправдать, иначе он не сможет с этим жить. Вы убрали раздражающий объект и пытаетесь отвлечь ребенка внешними событиями, не демонстрируя собственного отношения к ситуации. Вы не осуждаете его (иначе он заплачет с еще большей силой, потому что захочет вернуть вашу любовь), не сочувствуете его слезам и не утешаете его (тогда он пожалеет себя и будет вновь рыдать). Вы просто увлечены чем-то крайне важным и интересным.

Когда малыш отвлечется, не стоит возвращаться к ситуации сразу же, а то он вновь начнет орать. В этом возрасте у ребенка еще плохо функционирует система произвольной регуляции эмоций.

Вы можете продолжать рассказывать: например, все ту же сказку про кошку, которая охотилась за воробьем. Возможно, у нее есть котята; опишите, сколько их и как они выглядят. Пофантазируйте, что делает мальчик Петя, куда поехал грузовик, почему так сильно качается дерево и т. д. Расскажите, почему дует ветер, почему светит солнце и как оно, если устало, отправляется спать. Когда вы почувствуете, что ребенок успокоился, то можете спросить его, чего он хочет: поесть, лечь спать, пойти домой или продолжить игру с детьми. Эмоции могут быть столь сильными, что он предпочтет лечь рядом с вами. Если вы находитесь дома, то можете уложить его привычным способом. Если вы в другом месте, то стоит одеть ребенка и отправиться домой, чтобы там отдохнуть.

Только когда ребенок проснется, вы можете спокойным тоном объяснить, что произошло и почему так вести себя нельзя. Нужно рассказать ему, что вы чувствовали в тот момент, а затем обсудить с ребенком, как он намерен восстанавливать отношения с теми, кого обидел.

В случае с Мариенгофом можно было бы отпустить няню из дома на несколько дней. Ребенку не с кем было бы гулять и играть, он был бы вынужден оставаться дома и почувствовать значимость няни в своей жизни.

Если событие произошло в гостях на празднике, стоит пропустить одно из следующих застолий, объяснив предварительно, что ходить в гости можно только при условии соблюдения правил поведения в обществе. Ребенок должен ощутить, что его действия имеют последствия. Вам стоит всем своим видом показать, что вы не отвергаете его как своего сына или дочь и продолжаете любить его, как прежде, но не принимаете подобный способ общения с людьми.

Следует соблюдать правила наказания: вы не можете наказывать за то, что ранее не оговаривалось. Если эпизод (например, тот, что описан Мариенгофом) случился в первый раз, не нужно наказывать ребенка, поскольку изначально не были оговорены штрафные санкции. Но сказать, что вы чувствовали и что чувствовала няня, следует обязательно. У вас нет задачи мучить малыша, но есть обязанность научить его поведению в обществе.

Стоит обговорить, каким образом можно спасти ситуацию: извиниться, подойти и обнять, сделать подарок. Далее родитель вместе с ребенком решают эту проблему, принимая во внимание ситуацию и то, что хотел бы получить сам обиженный (например бабушка или дедушка).

С помощью плача ребенок не всегда пытается заставить взрослых сделать что-то по-своему; иногда он просто хочет оказаться в центре внимания.

Подобный случай описывал нобелевский лауреат Альберт Швейцер. В детстве его укусила пчела. На ор ребенка примчалось все семейство:

Так как благодаря своему несчастью я стал объектом общего внимания, то теперь я рыдал уже с удовольствием, как вдруг заметил, что, проливая слезы, я не испытываю никакой боли. Моя совесть говорила мне, что пора перестать плакать. Но, чтобы и дальше вызывать интерес домашних, я продолжал орать и принимал утешения, которых больше не заслуживал. При этом я казался самому себе таким испорченным, что несколько дней чувствовал себя из-за этого совсем несчастным.

Уже с самого начала самостоятельного передвижения ребенка по комнате следует объяснить ему, что вокруг существует объективный мир, устроенный по определенным правилам, не зависящим от его желания. Чтобы научиться безопасно жить в этом мире, необходимо их соблюдать. Именно поэтому, когда ребенок стукается о предмет в комнате, нельзя ругать предмет. Следует просто обратить внимание малыша на то, что нужно быть более осторожным, и показать, как можно обходить препятствие.

То, что сочувствие может сыграть злую шутку и с родителями, и с детьми, – очень важный момент.

Вот как описывает одну из своих детских истерик Сергей Евгеньевич Трубецкой. Ему было четыре года, когда его мать заболела и уехала с отцом на лечение за границу, оставив детей (Сергея и младшего брата Сашу) на попечении деда и любимой ребенком няни Теклички:

Я стоял в оцепенении, но выкрик Дедушки, хотевшего скорее положить конец тяжелой сцене расставания, вывел меня из равновесия. Только коляска тронулась, я дико заревел и, оттолкнув руку милой Теклички, которая хотела вести меня домой угощать в неурочный час какими-то замечательными сладостями, бросился бежать по аллее к дому и помчался наверх, в детскую. Там я вскочил на полосатый диван (как ясно я его помню!), начал топтать его ногами и кричать, что я «не хочу, чтобы Мама уехала!». Няня всячески пыталась меня успокоить, но тщетно: я продолжал кричать и бесноваться по дивану. Пришла Текличка, но и это не помогло… Меня оставили одного – и правильно сделали! Скоро я стал отходить и, хотя не переставал кричать и плакать, я начал чувствовать, что веду себя совершенно непозволительно и что я кругом виноват. Новыми взрывами крика и усиленным топотом я старался заглушить в себе голос раскаяния. «Мама говорила мне, что я теперь большой мальчик и должен показывать Саше хороший пример, – говорил мне внутренний голос, – а я вот что делаю!» Мне становилось все более стыдно. Я уже стал уставать от крика и топота, а голос раскаяния все усиливался: зачем я обидел няню и Текличку?!