Богема с Невского проспекта - Ирина Дудина

Я в детстве очень любил мороженицу на Старом Невском, дом 150. Напротив, через дорогу, была привлекательная для детей «Пышечная» и привлекательный для взрослых магазин от пивзавода «Вена», где в кадках росли огромные фикусы. В самой мороженице за стеклом окна красовался керамический розовый журавль, который заманивал маленьких посетителей. Однажды я там наблюдал странную сценку. Пока родители одного маленького мальчика стояли в очереди, этот пацан побежал к столикам и стал вылизывать неубранные креманки со следами съеденного мороженного. Родители его были отвлечены изучением видов лакомств и ценников, и их сынок в это время облизал уже почти всё, что обнаружил. Потом, когда мои мама и папа уводили меня из кафе, я увидел, как мальчик изнемогает над огромной порцией разноцветных шариков, политых сиропом и щедро посыпанных тёртым шоколадом.

НИКОЛАЙ САПРУНЕНКО, программист

Я однажды на Невском наблюдал огромную транспортную пробку. Было часов 5 вечера. Весь Невский в обе стороны был забит плотно уткнувшимся друг в друга транспортом. Меня изумила середина Невского. Вдоль центральной линии выстроились в ряд 11 шикарных джипов разных форм, но все они были чёрного цвета. Почти во всех сидели за рулём тонкие красавицы, похожие на куклу Барби, одетые во что-то серебристое, розовое, светлое. Они нервно сжимали в руках баранки, кто-то курил, кто-то звонил по мобильнику. Получился какой-то парад джипов.

ЕЛЕНА МЕЛЬНИКОВА, менеджер по рекламе

Я со своим приятелем сидела в кафе Дома актёра на Невском. Он жаловался на то, что недавно уронил свой мобильник в пиво, и тот перестал работать. Он пытался его починить, отнёс в мастерскую. Мастер по мобильникам заглянул внутрь испорченной техники, понюхал и сказал: «Похоже что в пиво роняли? В дешёвое? Это не починить. Проще выбросить!». Мой приятель достал свой испорченный мобильник и демонстрировал то, как он не работает. Потом он в горести купил себе стакан водки. Через некоторое время ещё один стакан. Потом руки его дрогнули, и он уронил свой мобильник — на этот раз в водку. После этого я поняла, что пришла пора кафе Дома Актёра покинуть и разойтись по домам. Самое удивительное было на следующий день. Он мне позвонил радостный. «Я звоню тебе с мобильника! С того самого, который искупался в водке! Он заработал!».

АЛЕКС НИЗОВСКИЙ, философ

Меня привлекают городские сумасшедшие на Невском.

Один сумасшедший — молодой, рослый красавец, очевидно бомжующий концептуально. Он крутится у метро «Невский проспект» в запредельно жутком виде, с причёской «воронье гнездо», из которой торчат то ли перья, то ли очистки, в каком то типа зипуне и опорках. Главное — что красивое голое тело просвечивает сквозь зипун, на ногах — подвязанные бечёвками оторванные подошвы, от него мерзко воняет помоями. При этом он любит подходить к холёным чистым барышням и о чём — то беседовать с ними с интеллектуальным видом. Ещё есть городская сумасшедшая, известная как «розовая дама». Это пергидрольная полная блондинка, одетая во всё розовое — у неё розовые босоножки, розовые легинсы, розовый плащ, даже зонтик — розового цвета. Выглядит она кокетливо, как привет из эпохи «диско» и тоже снуёт обычно возле Гостиного Двора. Однажды она вдруг села рядом со мной в клубе «Борей» на вечере поэзии и стала говорить о чём-то куртуазном. Я с трудом поддерживал беседу, так как не мог оторваться от её розового педикюра. Ещё одна городская сумасшедшая стоит у площади Восстания и поёт. Я как-то дал ей денег, а она вдруг спросила у меня заговорщицки: «Льняного семени не надо?».

АЛЁНА СОЛОВЬЁВА, сказкотерапевт

В День города иду с мужем, Анатолием Шиманским (Русским Ковбоем) по Невскому проспекту на выставку «Немцы в культуре Санкт-Петербурга», которую организовал его приятель, Иван Фоминых.

Возле дома 14 вижу седобородого мужчину, очень похожего на моего учителя, петербургского сказочника Андрея Владимировича Гнездилова. Радостно бросаюсь к нему, но слышу голос моего спутника: «Привет, Иван Александрович!»

В недоумении останавливаюсь и, подозревая друга в склерозе, протестую: «Это не Иван Александрович, это Андрей Владимирович!». Идущий навстречу мужчина улыбается и достаёт из кармана милицейский свисток, в который громко свистит. Шиманский в ответ жмёт на клаксон, прикрепленный к его трости путешественника. Я разочарованно резюмирую: «Нет, это не сказочник. У Гнездилова в руках всегда кукла, а не свисток! Кто же это? Соловей-разбойник на пенсии?».

Мужчины увлекают меня под арку дома, на стене которого висит табличка «При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна», в школу, в которой ныне небольшой музей в бывшем пионерском уголке. Иван Александрович Фоминых, прозванный «королём коллекционеров», проводит для нас с Шиманским экскурсию по этому музею, вещи для которого он собрал. Он рассказывает нам о своей коллекции в Царском Селе, в которой есть знаменитый полосатый купальник Сергея Есенина, в котором тот гонялся за Айседорой Дункан, портфель Гитлера и множество других чудесных вещей.

«Все-таки он сказочник!» — восхищенно констатирую я.

ОРХАН ПАМУК, турецкий писатель

Когда я увидел впервые ваш Невский проспект, то мне сразу вспомнилась почему то фраза из статьи Ленина, что социалистическая революция должна быть такая же прямая, как Невский проспект.

ПАВЕЛ МАТВЕЕВ, порнограф

Сейчас на Невском в местах, где раньше находились огромные сортиры, открывают разные заведения другого предназначения — магазины и даже рестораны. У меня был друг, у которого было специфическое хобби — он коллекционировал надписи и картинки, которые наши сограждане оставляли на дверцах общественных туалетов. Самым интересным в этом плане был сортир у выхода из метро «Площадь Восстания». В мужском туалете было так много ежедневно возобновляемых надписей, что никакое закрашивание жирной зелёной краской не помогало. В народе это называлось стенгазетой «Орлиное очко», у неё был какой-то тайный редактор и даже свой лозунг «На стенах нашего сортира пусть будут юмор и сатира!». Мой друг привёл меня туда показать все эти чудовищные надписи и картинки — с призывами к знакомству, с описанием достоинств, с номерами телефонов и отзывами. Всё это было не столько жутким, сколько смешным. Я был потрясён, но тут вошла бабушка-туалетчица с ведром и воскликнула сердобольно: «А вы тут что касатики забыли? Вы вроде бы не из этих?». Мы сказали, что мы — журналисты. «Что, писать не о чем, что ли!», — не без резона ответила нам зоркая старушка.

ЭНВЕР

Прошлым летом во дворах Невского проспекта я наблюдал фантастическую сцену. Сначала мы с другом замечательно посидели в кафе, потом продолжили пиршество на улице, допивая бутылку коньяка и закусывая шоколадом. Нам захотелось отлить. Во дворе на помойном баке я увидел штук 60 крыс. Они были чистенькие, холёные, с лоснящимися рыжеватыми шубками. 120 глаз смотрели на меня совершенно бесстрашно, с нескрываемым одинаковым любопытством. Я, ошарашенный, указал приятелю на этот животный клан. Он широко раскрыл глаза и отмахнулся. «Это не правда!», — сказал он. Тут одна из крысиных цариц видно отдала подопечным приказ, и они тихо заструились к какой-то дыре в земле. Мне никто не верит, что такое было, но это чистая правда.

ЕВГЕНИЙ ЮФИТ, кинорежиссёр-некрореалист

Однажды в 7 утра я оказался во дворе Невского проспекта, где шла какая-то реставрация старого дома. Возле машины, кузов которой был забит строительным мусором, бегали какие-то странные голуби, которые на глазах раздувались до неприличных размеров, превращаясь в шары какие-то. Вдруг раздались взрывы — это взрывались голуби. Когда всё это дикое безобразие прекратилось, увиденному нашлось объяснение. Голуби наелись карбида, применяемого в строительном деле. Карбид под воздействием влаги разбухает, а потом взрывается.

ВЛАДИМИР МЕДВЕДЬКО, милиционер

В конце брежневских времен у нас была страна дефицитов. В Гостином дворе часто этот дефицит продавали, и по этому случаю выстраивались огромные очереди. Часто люди выстраивались в очередь, даже не зная, что за дефицит на это раз собирается выкинуть людям советская торговля. Мы с приятелями тогда учились в техникуме и любили подшутить над толпой. Любимой нашей фишкой было утром, минут за 10 до открытия Гостиного двора, подойти к какой-нибудь закрытой двери, и встать друг за другом. Моментально за нами молча, без лишних вопросов, выстраивался хвост из человек 20, потом хвост начинал увеличиваться в арифметической прогрессии. Уже кто-то ругался, кто-то даже пытался составить списки. Мы незаметно выскальзывали из толпы, посмеиваясь над тем, как люди занимают очередь и как возникают слухи — что на этот раз будут продавать индийские джинсы, или югославские сапоги, или болгарские футболки. В 9 утра продавщица открывала дверь и с изумлением обнаруживала дикую возбуждённую толпу, которая неслась к прилавкам. Иногда, правда, обман не удавался — в каком-нибудь отделе действительно начинали продавать что-нибудь дефицитное.