Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки» - Михаил Делягин

Сейчас уже все, кроме официальных пропагандистов, ненавидящих тогдашний протест из страха перед протестом нынешним, понимают, что царская Россия не является образцом для подражания хотя бы потому, что покончила жизнь политическим и системным, по сути дела цивилизационным, самоубийством.

Третий краеугольный камень советской идентичности – полет Гагарина, его знаменитая улыбка. Но это счастье чистое, радостное, без трагедии – и потому память о нем не очень прочна.

Итог: в начале 1990-х (как, собственно, и сейчас) основой советской идентичности была (и остается) память о войне.

А ведь для уничтожения противника в глобальной конкуренции мало его победить, мало захватить его ресурсы, его территорию, мало вдолбить ему в голову идеологический бред. Это все проходит.

Есть лишь один способ одержать по-настоящему прочную победу: разрушить идентичность противника. Только тогда, когда славяне, которые живут на определенной территории, начнут абсолютно искренне считать себя немцами-пруссаками, – только тогда будет достигнута окончательная победа.

Глобальная, цивилизационная конкуренция сегодня – это борьба не за рынок сбыта мобильных телефонов или даже нефти. Это борьба на уничтожение национальной идентичности.

А для того чтобы уничтожить нашу идентичность, нужно было прежде всего разрушить определяющий ее народный миф о войне.

Вероятно, английские специалисты решили, что идеальным будет написать книгу – может, Суворов им сам подсказал идею – о том, что Советский Союз готовился к нападению и вообще сам был агрессором. И, как вбивают нам в головы сейчас наши некоторые либералы, «Сталин хуже Гитлера» – или, по крайней мере, равнозначен ему.

Кстати, отсутствие между ними разницы стало уже официальной позицией Европы, а «Сталин хуже Гитлера» – не более чем следующий шаг по дороге, по которой евробюрократия идет полным ходом. В конце концов Гитлер же для них почти свой – какой-никакой, а европеец и, более того, практически предтеча Европейского союза.

И вот была разработана специальная операция, и Суворов ее прекрасно осуществил. У него великолепный слог, прекрасный стиль, много фактуры. Очень много искажений и вранья по мелочам, причем со временем, от книжки к книжке, масштаб этого вранья нарастает, качество аргументов падает, и их все более, как у какой-нибудь Латыниной, заменяют хорошо срежиссированные эмоции. Но это не всегда заметно, и в целом читатель проглатывает и усваивает написанное мгновенно.

Основная идея заключается в том, что Советский Союз готовился к наступательной, захватнической войне и ему просто не повезло, что Гитлер ударил первым.

Идея прекрасная, исполнение замечательное, но организаторы перехитрили сами себя. Они не учли одной мелочи: господин Суворов оказался поэтом и патриотом. Почитайте его ранние книжки – «Записки освободителя», «Аквариум», – это поэт, влюбленный в Советскую армию, хоть и изменник. Рядом с его описанием танковой атаки, пусть даже и на учениях, можно поставить разве что гоголевскую «птицу-тройку».

А любовь – это чувство, которое побеждает все. Конечно, кроме кариеса, как написано на центральной площади Томска напротив областной администрации.

И любовь – в данном случае к Советской армии, к Советской Родине – перемалывает любые предполагавшиеся и поставленные сверху задачи.

Ну, например, если вы любите женщину, вы вполне можете при этом говорить, что она уродина, дура, одна нога короче другой, что она плохо одевается и не имеет вкуса, – и все равно это будет признание в любви.

И первые книжки Суворова оказались именно таким признанием. Хотя он многое сознательно придумал и задача его была совершенно другая.

Наверное, он добросовестно выполнял поставленную его хозяевами задачу, но он – патриот. Специфический, изломанный, извращенный, но патриот. И его книжки на первом этапе, в 1994–1995 годах, вопреки замыслу организаторов спецоперации стали мощнейшим фактором реабилитации и формирования патриотического сознания.

Ведь целые стаи демократов наперебой объясняли нам, что Советский Союз готовился к войне, но все были идиотами, варварами и мерзавцами, и в результате гитлеровская Германия дошла до Москвы и могла бы пойти дальше. Мы знаем, что это так: в критический момент Сталин недаром очень долго ходил около поезда, думая – уехать или остаться, – и все-таки остался. Есть подозрение, что если бы он уехал, то Москву бы сдали. И мы могли бы проиграть и быть уничтоженными – и как страна, и как народ.

Но Германия ведь относительно плохо готовилась к войне. Это правда, что у них не было тяжелых танков, было не очень много современных самолетов, была старая артиллерия, слабая механизация и т. д. Советская пропаганда просто молчала про начальный период войны, но единственное объяснение, как говорили в 1941 году «драпа», заключалось в массовой фатальной глупости.

И когда мы поверили в клинический идотизм советского руководства, вдруг приходит Суворов – да, изменник Родины.

Но он говорит совсем не то, что обычные изменники. Он говорит: вы не идиоты, вы умнее всех, вы лучше всех. Вы были чудовищными жертвами, но создали великолепную, сверхэффективно работающую машину. Да, жестокую и негуманную, но слово «гуманизм» вообще не из того времени: самого этого понятия в практической политике, в том числе международной, тогда просто не существовало. А в России вырабатывали и реализовывали государственную политику исчадия гражданской войны, победившие тех, кто был еще более жестоким и бесчеловечным, – типа Троцкого и Бухарина.

И вот Суворов говорит: вы создали лучшую военную машину в мире. Да, эту машину сломали на первом этапе войны, но сломали, в общем-то, случайно. Вы в этом не виноваты, вы – лучшие и наследники лучших. Вы наследники чуда, которое было сотворено практически на пустом месте выдающимися усилиями, выдающейся волей, выдающимся интеллектом, выращенным руками в самых неприспособленных в мире для этого условиях.

Это был фактор резкого поднятия патриотического настроения. Потом ему, вероятно, указали, что вообще-то нехорошо бунтовать против хозяев, и он бросился исправлять ошибки, но базовая идея осталась в неприкосновенности, и она работает против замысла этой спецоперации.

Повторюсь: у Суворова масса передержек и прямой неправды в деталях, но в главном, по-видимому, он сказал правду[5].

Мы ведь действительно готовились к наступательной войне – это хорошо помнят жившие тогда люди, – и заслуга Суворова в том, что он объяснил им их жизнь и этим объяснением закрыл их десятилетиями кровоточащие непониманием раны.

И я могу представить, почему Советский Союз опоздал с нанесением первого удара и в итоге стал жертвой.

Для начала войны при тогдашней технике нужна максимальная продолжительность светового дня. Это время примерно с 22 июня по 5 июля. У нас была плановая система экономики, и Сталин был руководителем-планировщиком, а в плановой системе любое действие делается в последний момент, потому что логика такой системы требует максимально тщательной подготовки. И поэтому Суворов, возможно, прав, когда пишет о планировании советского удара на 5 июля.

А вот Гитлер был руководителем совершенно иного плана. Это был политик-мистик, который мыслил символами и озарениями. А когда вы действуете вне логики, по наитию, в предвкушении чуда, вы совершаете желаемое в первый же подходящий момент, не утруждая себя слишком тщательной подготовкой.

И поэтому они плохо подготовились и ударили в первый же из наиболее удобных дней – в тот самый момент, когда огромная махина Советской армии была в наиболее уязвимом положении. Она выдвигалась на исходные позиции, и ее просто снесли. Это была «смерть на взлете».

И Суворов сказал нам простую вещь: граждане России, ваши отцы и деды не виноваты в том поражении. Ваша страна не виновата, народ не виноват. Ваше руководство, конечно, виновато, но не слишком и совсем не так, как вы думали. Вы все равно были лучшими, вы сделали еще одно чудо, о котором вы просто не знали, потому что вам запрещено было знать. А я вам рассказываю.

И вот это понимание, с моей точки зрения, нужно с соответствующим разъяснением изучать в школах, потому что это настоящий фактор патриотизма.

Ну что поделать, если мы такая страна, в которой главным либералом в свое время являлся Лаврентий Павлович Берия? В которой патриот, оказавший максимальное воздействие на формирование по-настоящему патриотического сознания и восхищения своей Родиной, – изменник этой самой Родины? У нас так бывает достаточно регулярно, начиная с Чаадаева, и приходится просто принять это как некоторую данность.

Что у Суворова дальше? Дальше – причина бегства в 1941 году. Почему Красная армия бежала так панически? Суворов об этом говорит мельком, может быть, еще скажет.