Москва, которую мы потеряли - Олег Гончаренко

Кузнецовы работали из поколения в поколение с нарастающим упорством. Матвею Кузнецову принадлежало уже 18 лучших предприятий России. В 1889 г. было учреждено «Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова» с правлением в Москве. Однако окончательная цель еще не была достигнута. Костью в горле Матвея торчало знаменитое предприятие Ф. Гартнера. Купец Френсис Яковлевич Гартнер прибыл в Россию из Англии еще в 1746 г. В селе Вербилки на землях князя Урусова он наладил фарфоровое дело. Его столовая посуда с росписью в светло-зеленых и серо-зеленых тонах в сочетании с красным или светло-желтым славилась по всей Европе и конкурировала с изделиями саксонских мастеров. И вдруг дела Гартнера пошли неважно. Ходили слухи, что не обошлось без козней М. Кузнецова. Та к ли это или нет, но в апреле 1892 г. гартнеровский завод стал его собственностью. Матвея спрашивали: «Как вам удалось зарезать самого Гартнера?» – а он раскатисто хохотал и отшучивался: «Сначала дед мой топором зарубил купца, а с ножом уже легче, Гартнер даже не пискнул». И так излагал историю предка, что в нее уже никто не верил. Вышибал клин клином. Завод Гартнера обошелся в 238 тыс. руб. Вместе с ним «Товариществу» отошли 300 десятин земли. За 5 тыс. были куплены все фабричные модели, формы, рисунки, образцы. Приобретя завод и земли, Кузнецов купил и громкую марку Гартнера вместе с товарным знаком. Был даже заключен особый договор, согласно которому Кузнецов имел право ставить на изделиях, вывесках, счетах герб и фирменный знак бывшего владельца, его награды и медали выставок.

Вот так Кузнецов стал монополистом фарфорового производства. На его долю теперь приходилось две трети всех изделий. Особенно популярными стали изразцы для печей, при изготовлении которых соблюдался стиль древнерусского лубка. Такие печи превратились в подлинные произведения искусства, стали украшениями домов. «Товарищество» торговало не только на 12 российских ярмарках, но и в Персии, Турции, в балканских странах. На Ближнем Востоке кузнецовский фарфор вытеснил изделия европейских поставщиков. Газета «Варшавский дневник» по случаю открытия магазина Кузнецова в 1886 г. писала: «Чем же объясняется такое широкое развитие фарфоро-гончарного производства, которому высокопочтенный Матвей Сидорович посвятил всю свою энергию и деятельность?.. Тем, прежде всего, что светлый самородный практический ум Матвея Сидоровича понял и оценил, какого высокого знания заслуживает эта отрасль промышленности, в которой ремесло соединяется с искусством и в которой нельзя уйти вперед и отличиться, если при совершенном знании технической части нет изящного вкуса, свойственного артистам».

О тех темпах, какими развивалась отрасль, можно судить по заводу в Дулево: если в 1866 г. его оборот составлял 115 200 руб., то в 1884 г. вырос до 500 000. В начале XX в. здесь было 8 печей для обжига посуды, три паровые машины мощностью 530 лошадиных сил, двадцать муфельных печей; число рабочих достигало 2335 человек. Когда пустили Нижегородскую железную дорогу, завод оказался на оживленной магистрали всего в 8 верстах от станции Дрезна, и это дало Кузнецову новые возможности. Дулевские изделия некогда считались одними из лучших в Европе. Успех обеспечивался за счет исходного материала высшего сорта и специальной обработки массы. Суть заключалась в том, что глина на протяжении целого года содержалась в подвалах, где проходила процесс «летования», т.е. обретения пластичности под атмосферным воздействием. Другой секрет – топливо. Им был торф, сезон добычи которого надо было непременно закончить до 20 июля. Тот, что брался позже, не успевал хорошо просохнуть и в дело не годился. Главный успех к Кузнецову пришел потому, что со своими изделиями он появился в каждом доме. Для крестьян у него товар был дешевый, не очень броский; горожане скупали сервизы средней цены, но по росписи похожие на дорогие «дворянские». Кроме того, выпускалась посуда «трактирная», для ресторанов, – ну и, конечно, очень дорогие наборы для знати. При этом Матвей Кузнецов глаз не спускал с мирового рынка. В 1910 г. фирма «Фор» выпустила во Франции автоматы для формовки кофейных и чайных чашек с толстыми небьющимися стенками. Кузнецов тут же закупил партию этих автоматов и установил в Дулеве, а потом в Гжели. На исходе XIX в. в Европе фарфор старались не раскрашивать, а наносить рисунок переводными картинками. И эту новинку Кузнецов быстро освоил на своих заводах, наладив производство собственных переводных картинок 900 наименований. Ему удалось вытеснить с рынков Персии, Афганистана, Монголии и других стран Азии фарфор из Англии, Германии и Франции.

Гд е же тот кузнецовский фарфор теперь? В домах истинных москвичей почти ничего не осталось; коллекционеры, живущие в столице, выходцы из прочих российских городов и весей, обладают фарфором, купленным на антикварных аукционах или в магазинах; больше всего кузнецовских изделей сохранилось, пожалуй, лишь только в музеях. В Твери хранится прекрасная коллекция: чашки, тарелки, блюда из сервиза, формы для рыбы, лоток для сыра, масленки, шкатулки. В Новодевичьем монастыре и музее «Коломенское» сохранились изразцы для печей, которыми нельзя не залюбоваться. Та м же хранится сборное панно «Жар-птица», некогда украшавшее камин в доме Кузнецова на Басманной улице. Оно переливается всеми цветами радуги.

Всегда был полон посетителей и павильон Абрикосовых, знаменитых кондитеров. Первым известным представителем рода Абрикосовых стал Степан Николаев (1737–1812 гг.), который примерно с 1804 года жил в Москве. За торговлю фруктами он получил, по распоряжению полиции, фамилию Абрикосов. По иным сведениям, фамилия произошла от прозвища Оброкосов как служивший по части сбора оброка. Его сын, Иван Степанович, купец 2-й гильдии, был известным в Москве владельцем кондитерского производства на Варварке. Кроме того, вместе с братом Василием Степановичем он также владел табачной фабрикой в доме купчихи Абрикосовой в Серпуховской части. В дальнейшем эта фабрика была продана из-за своей убыточности. В 1841 г. братья окончательно разорились, а оставшееся имущество было продано ими за долги. «Сладкое» дело со временем возобновил лишь старательный Алексей Иванович Абрикосов. Сладости «Товарищества А.И. Абрикосова и сыновей» пользовались в России конца XIX – начала XX в. огромным спросом и были удостоены первых призов на промышленных выставках в Нижнем Новгороде и права почетной надписи «Поставщик Двора Его Императорского Величества». По меркам начала XX в. предприятие считалось огромным: завод выпускал 4 тыс. т карамели, конфет, шоколада и бисквитов в год. На нем трудились 1900 наемных работников. Самым известным изделием Абрикосовской фабрики, его своего рода изюминкой был выпуск глазированных фруктов. Ведь до Абрикосова рецепт их приготовления знали только иностранные кондитеры. Алексей Иванович оборудовал специальную лабораторию и нанял лучших специалистов, перед которыми поставил задачу узнать точный рецепт приготовления лакомства. Не прошло и года, как этот секрет был раскрыт. Абрикосовские сливы и вишни в шоколаде оказались ничем не хуже иноземных аналогов. Публика, распробовав абрикосовские фрукты, стала покупать их в неимоверных количествах. Дело обещало оказаться необычайно прибыльным, и в Москве открылись магазины товарищества. Один за другим возникали они то на Тверской, то на Кузнецком мосту, а то и в пассаже Солодовникова (рядом с нынешним ЦУМом). По красоте и богатству отделки они стали одними из лучших во всем городе. Продукция Абрикосова также продавалась в Петербурге, Киеве, Одессе. Алексей Иванович Абрикосов, купец 1-й гильдии, в 1870 г. был причислен к сословию почетных потомственных граждан Москвы.

Музыкальный мир также отметился в этой части города: в Ходынском павильоне на 2150 мест порой давал концерты композитор А.Г. Рубинштейн. Этот композитор и музыкант-виртуоз, один из величайших пианистов XIX столетия, родился 16 ноября 1829 г. в селе Вихватинец, в Бессарабии. Учился сначала у матери, затем у Виллуана, ученика Фильда. По словам самого Рубинштейна, Виллуан был для него другом и вторым отцом. В 9 лет он впервые выступил публично в Москве. В 1840 г. он уже играл в Париже, поразив Шопена и Листа, назвавшего его своим творческим наследником. Концертное турне в Англии, Нидерландах, Швеции, Германии было блестящим. В 1841 г. Антон Григорьевич с успехом играл в Вене.

С 1844 г. до 1849 г. Рубинштейн жил за границей. Вернувшись в Петербург, он стал заведующим музыкой при дворе великой княгини Елены Павловны. В 1859 г. при содействии друзей и под покровительством великой княгини Елены Павловны Рубинштейн основал Русское музыкальное общество. В 1862 г. была открыта «Музыкальная школа», в 1873 г. ставшая Консерваторией. Рубинштейн, назначенный ее директором, пожелал держать экзамен на диплом свободного художника этой школы и считался первым, который получил его. Впрочем, преподавательская деятельность не была любимым его занятием. С 1867 г. музыканта захватывает концертная и композиторская деятельность. Особенно блестящим успехом сопровождалась его поездка в Америку в 1872 г. До 1887 г. Антон Григорьевич жил то за границей, то в России. В 1887–1891 гг. он вновь служил директором Санкт-Петербургской консерватории. К этому времени относятся его публичные музыкальные лекции, в это же время по его инициативе проводятся общедоступные концерты. В 1889 г. в Санкт-Петербурге был торжественно отпразднован полувековой юбилей артистической деятельности Рубинштейна. Покинув консерваторию, он опять жил то за границей, то в России. Скончался в Петергофе 8 ноября 1894 г. и похоронен в Александро-Невской лавре.