Чему быть, того не миновать. Летопись Линеи - Роман Алёшин

– И какую же?

– Созерцание природы и тех чудес, коими она нас поражает. Мне кажется, что духи танцуют в дожде.

– Танцуют, – ты это серьезно?

Леон кивнул.

– Ясно, романтик, стало быть. Вы двое друзья или просто знакомые?

– Друзья не разлей вода. Вон видала, как льет на нас, а мы вместе! – подметил Готфрид, улыбнувшись.

– Чудеса природы! – вдруг подал голос плененный разбойник и сплюнул. – Тудыть-растудыть, куды вы нас волочите лучше скажи?

– В Луковки.

– Вона как! В деревню значится, а за каким таким хером, уважаемые? Чтобы нас мужичье на вилы подняло иль на суку вздернуло? Нехай время тратить, порешили бы нас на месте и все. От меча хоть не позорно откинуться, даже благородно что ли. – пробурчал второй разбойник, с перевязанной рукой.

– Ну чо мамзелька, допрыгалась, а гонору то было! – рявкнул третий разбойник, тот, что зыркал взглядом побитой собаки.

– Баба есь баба! Повелись на треп, – мол лихая разбойница с юга, все дела, с ней работа пойдет в гору, ага, как же! В коровье гузно она пошла!

– Как коротка память мортов на победы и как крепка на поражения. С этой как ты выразился бабой, вы совершали такие крупные налеты, о которых и мечтать не смели. Без меня ваш удел капусту с сельских грядок воровать. – заметила Лиса.

– Хех, что рыцарятки-котятки, как раж прошел так уже и мечами махать расхотелось? Зачем вверять наши жизни деревенщинам коли вы и сами в праве судить нас?

– Во-первых, вы безоружные… – начал Леон, но его тут же перебил разбойник.

– Ну так за чем дело стало? Дай мне меч и решим все один на один, уж лучше так чем в петлю!

– Хватит гундеть! – буркнул Готфрид. – Леон, раз уж я влез, позволь закончить за тебя. Не исключаю, может вас и правда вздернут, а может обойдетесь кнутом и каторжными работами. Пусть решает староста деревни, нам то что с вами делать? Убивать пленных не пристало рыцарям, а устраивать поединок самодурство, да и не по чести это. Вам больше бы роль свинопасов, да пастухов подошла, а никак не фехтовальщиков. Оборвать жизнь легко, сложнее сохранить ее. Я просто поражаюсь вашей недалекости, вам ведь дают шанс жить, а вы… ну дурачье.

– Да если бы, жить! За убийства дорога нам в лучшем случае в петлю, а в худшем… – разбойник замолчал, напуганный мыслями о том, как обычно казнили разбойников с большой дороги, доставившим немало хлопот местным сотникам.

Глава II

МЕДВЕЖИЙ ХУТОР

Дальнейший путь обошелся без приключений, если не считать за приключения расплывшуюся в вязкую грязь дорогу и не прекращающийся ливень. Через два часа юные эквилары добрались до Луковок, одной из местных деревень, что расположилась в низине, близь хутора нынче почившего графа. В Луковках жил Зотик, близкий друг детства Леона и Готфрида. Обычный сельский паренек, пути с которым однажды разошлись в силу занятости юных пажей службой и обучением. Зотик был чуть старше своих друзей-рыцарей на два года и у него уже было трое ребятишек – два мальчика и девочка. У въезда в деревню стояла погрязшая в грязи кибитка, запряженная ездовым завром не отличающимся скоростью, но обладающим запредельной выносливостью. Хозяин кибитки, старик в соломенной шляпе сидел внутри и праздно пережидал ливень, распивая брагу. Он помахал бутылью, приветливо встречая путников и улыбаясь беззубым ртом. Дождь застал его прямо на подъездах к деревне, и старик не стал искушать судьбу, желая отсидеться в своем укрытии.

– Доброго вам дня, халы! – приветливо прокричал старик, когда юноши проезжали мимо и те ответили ему тем же.

Хаты из соснового сруба тепло смотрели на путников желтыми глазами окон, побуждая поскорее оказаться в тепле. Сейчас был полдень, но из-за пасмурной погоды и сильного ливня, стемнело как вечером. Деревня Луковки была довольно маленькой, дюжина хат и все, не было даже постоялого двора. На юг по тракту расположилась деревня покрупнее, Соловьиная трель или сокращенно – Соловьи. Обычно путники останавливались там, благо в Соловьях имелся постоялый двор и даже подобие сельского рынка. Что до Луковок, то сюда заезжали разве что в гости к родне или заплутавшие путники. Свое имя Луковки получила из-за того, что ее основатели в основном выращивали и любили лиарский лук, сейчас же конечно же это уже было не так.

– Отдыхай, – погладив Грозу, произнес Леон и угостил лошадь яблоком, когда спешился и привязал ее в крытой конюшне подле хаты Зотика.

Готфрид взглянул на плачущую сосну. Так прозвали одинокое дерево посреди поля, на ветвях которого сплясал свой последний танец не один десяток бандитов и еще больше нашли свое мрачное пристанище в земле вокруг нее. Особые шутники называли ее «задорной сосной», а все из-за того количества людей, что там казнили, мол раззадоривает так, что заставляет плясать. Несмотря на наличие позорных столбов, юные эквилары не пожелали заковывать в них пленников, оставляя под дождем и в столь беспомощном состоянии. Вместо этого они крепко привязали их к разным деревьям, так, чтобы пленники не видели друг друга. Листва хоть как-то защищала от дождя, да и позиция была удобнее – стоять спиной к дереву это не стоять согнутым в оковах позорного столба. Тут кое-что привлекло внимание Готфрида, нечто нарушающее деревенскую идиллию и просто режущее глаз. Речь шла о белоснежной мраморной статуе, изображающей девушку, сжимающую в кулаках приспущенную до пояса тогу. Как большой поклонник и знаток женских фигур, Готфрид восхитился мастерством скульптора, воссоздавшего или же создавшего сей образ. Девушка стояла на подиуме как живая, рыцарю казалось, что она хочет подставить свое тело дождю, а потому снимает тогу, еще миг и та упадет ей под ноги. Струи воды, стекающие по скульптуре, подчеркивали изумляющую детализацию и внимание к деталям. Эстетическое наслаждение увы было подпорчено тем, что у статуи была сколота грудь, уж неизвестно от того, что ее так часто лапали или же намерено сломали. Готфрид с досадой цокнул языком, размышляя откуда среди деревенских хат взялось сие чудо? Тут его глаз зацепился за атласную ткань, болтавшуюся на ветру как какая-то драная занавеска на веранде одной из хат.

– Что тут вообще творится? В Луковках поселился какой-то дворянин? – рыцарь указал на трепещущую под натиском ветра ткань, которой самое место в роскошном особняке, а не подле деревенской хаты.

– Спросим у Зотика, что все это значит, – предложил Леон, пожав плечами.

Друзья направились к двухэтажной хате из сруба, подле которой оставили лошадей. Стучать не пришлось, дверь распахнулась сама, едва не врезав по носу гостям. Своих давних друзей радушно встречал тот еще гигант. Рыжеволосый, на две головы выше Леона и Готфрида, с широкими как распущенные паруса плечами и ручищами столь крепкими и длинными как мачты. Скажи рыжеволосый мужчина, что может колоть ими дрова, удивления это бы не вызвало. На его фоне оба рыцаря выглядели мальчишками, которым едва ли исполнилось десять лет. Голос был под стать его фигуре – зычный и властный. Не мудрено, что такой здоровый и сильный мужчина управлялся со всем тем хозяйством, что имела его семья.

– Вот эт дела-делишки! Эт кто же к нам пожаловал? Неужто Леон и Готфрид, два брата разной крови, но единой души. – Широко и простодушно улыбаясь во весь рот, поприветствовал юношей Зотик, обняв обоих и прижав к себе так, что им стало тяжело дышать. – А ну заходи скорее! Сейчас обсохните как следует! Голодные с дороги ведь небось, а?

– Ты сейчас нас задушишь! – возмутился Готфрид, пытаясь снять с себя ручищу Зотика, а тот лишь громогласно расхохотался и отпустил друзей, похожих сейчас на промокших птиц: волосы липли к лицу, плащи болтались как тряпки, утратив всякий намек на былую изысканность.

– Рады тебя видеть, Зотик, – заходя в дом, произнес Леон.

– Проездом али дело какое завело к нам?

– Обижаешь! Мы к тебе в гости дубина приехали. Не дрыгнуть же на тракте под проливным дождем, когда можно взглянуть не вырос ли ты настолько, что макушкой бревна в потолке считаешь. – добродушно заметил Готфрид и выжав свой плащ на крыльце как тряпку, зашел внутрь, закрывая за собой дверь.

– Мы теперь странствующие рыцари, Зотик. Сегодня наш первый день в роли эквиларов. – поделился Леон, улыбаясь как ребенок, получивший в подарок заветную игрушку.

Зотик снова расхохотался, вперив руки в бока.

– Ну-кась хлопцы напомните мне, чем это экилары у нас занимаются?

– Эквилары, – поправил Леон и продолжил. – Прежде всего это рыцари, но рыцари странствующие, Зотик, не входящие в регулярную армию и покуда не принесшие присягу или не вступившие в какой-либо орден, свободные и не стесненные в своих странствиях. В общем, куда хочу, туда иду, делаю себе имя делами и словами, примерно так.

– Напридумывали слов, будто тех, что есть им мало! Одно я скажу вам, друзья – это повод так повод отметить, верно говорю?! Арина! Поди сюда! Накрывай скорее стол, смотри какие гости пожаловали! Не абы кто, а рыцари, сейчас я вам своих бабенок покажу, как хороши то, мое загляденье! Как теперь к вам обращаться, уважаемые, кий Леон и кий Готфрид или халы?