Очерки по теории гражданского процесса. Монография - Виктор Бутнев

С.В. Курылев считал, что право на обращение за защитой (право на предъявление иска) и право на получение защиты (право на удовлетворение иска), – это две необходимые составные части права на судебную защиту (право на иск)98. «…Право на удовлетворение иска – это материально-процессуальная категория, ибо предпосылки его возникновения и существования относятся: правовая обоснованность – к области материального права, фактическая обоснованность – к области процессуального права. Право на удовлетворение иска – это категория материального права потому, что правом на удовлетворение иска обладает только тот, кому принадлежит нарушенное или оспоренное материальное право или материально-правовой интерес. Но право на удовлетворение иска – это одновременно и категория процессуального права, ибо для наличия права на удовлетворение иска мало обладать материальным правом, надо иметь и процессуальную возможность доказать наличие материального права»99. При такой трактовке права на судебную защиту совершенно непонятно, когда же оно возникает: в момент нарушения права, в момент обращения заинтересованного лица в суд или в момент, когда истец доказал свои требования (определить последний момент невозможно, поскольку доказывание осуществляется на всем протяжении рассмотрения дела в суде первой инстанции и даже может продолжаться при апелляционном и кассационном рассмотрении дела). Остаются «размытыми» предпосылки, субъектный состав и содержание охранительных правоотношений, в рамках которых, по мнению С.В. Курылева и его сторонников, возникает и реализуется право на судебную защиту.

Критикуя данную позицию, П.Ф. Елисейкин писал: «Самостоятельность права на судебную защиту мы усматриваем в обеспеченной законом его обладателю возможности требовать отчет в своем поведении от другого субъекта правоотношения (предполагаемого правонарушителя). Реализация такого права протекает в рамках особого, охранительного по природе, отношения. Такое право и правоотношение могут существовать независимо от того, обратилось заинтересованное лицо за помощью к юрисдикционному органу или нет. Когда же заинтересованное лицо обращается в юрисдикционный орган за защитой, то происходит реализация другого права – на обращения в суд, арбитраж и т. п., на возбуждение процесса. Оно осуществляется в рамках гражданского процессуального правоотношения.

Реализуя эти два права одновременно, заинтересованное лицо ставит юрисдикционный орган перед необходимостью принять поданное заявление и рассмотреть его по существу, а обязанное лицо – дать ответ на заявленное требование. Однако возникающее здесь гражданское процессуальное и охранительное отношение не объединяются в единый комплекс, как полагают С.В. Курылев и О.В. Иванов, а остаются самостоятельными отношениями по своим предпосылкам, субъектам, содержанию, объекту и предмету»100.

П.Ф. Елисейкин четко не разграничивал содержание охранительного правоотношения (право на защиту и корреспондирующая ему обязанность правонарушителя возместить вред, прекратить правонарушение и т. п.) и спора о праве, в рамках которого, в частности, реализуется обязанность предполагаемого правонарушителя дать отчет (по терминологии П.Ф. Елисейкина). Однако в целом следует поддержать его критику концепции С.В. Курылева и О.В. Иванова.

Нередко правом на судебную защиту называют гражданское процессуальное право на обращение в суд. М.А. Гурвич писал: «Право (и обязанность) советского суда рассмотреть дело составляет основной элемент, важнейшую составную часть гражданского процессуального правоотношения. Однако это право (обязанность) возникает и осуществляется в тесной связи с осуществлением прав на судебную защиту лиц, участвующих в деле. К таким правам относятся право на предъявление иска, т. е. на обращение к суду за защитой определенного гражданского субъективного права, право противной стороны на защиту своих интересов в процессе и аналогичное право других лиц на защиту своих интересов в тех случаях, когда они участвуют в процессе… Право (и обязанность) суда первой инстанции рассмотреть данное дело и корреспондирующие ему права на судебную защиту лиц, участвующих в деле, образует единое процессуальное правоотношение, т. е. сложившееся вследствие применения норм процессуального права отношение между судом и лицами, участвующими в деле»101.

Как видим, в трактовке М.А. Гурвича в праве на судебную защиту нет ничего материально-правового. Термин «право на обращение в суд» и «право на судебную защиту» употребляются практически как синонимы. Это и не удивительно, поскольку М.А. Гурвич отрицал наличие в механизме защиты охранительных материальных правоотношений.

В одной из своих ранних статей Е.А. Крашенинников попытался наряду с конституционным правом граждан на судебную защиту выделить отраслевое гражданское процессуальное право на судебную защиту, причем отграничить последнее от права на обращение в суд за защитой. По его мнению, гражданское процессуальное право на судебную защиту шире гражданского процессуального права на обращение в суд. Из пояснений автора можно сделать вывод, что он сводит право на обращение в суд только к правомочиям заинтересованных лиц на свои собственные действия, не включая в него правомочия требовать совершения определенных действий от суда102. Тем самым содержание права на обращение в суд неоправданно сужается. Более того, это важнейшее гражданское процессуальное право, закрепленное в ст. 3 ГПК РФ и реализующееся на протяжении всего процесса, в трактовке Е.А. Крашенинникова вообще лишается статуса субъективного права, поскольку любое субъективное право слагается из правомочий двух видов: правомочие обладателя права на свои действия и правомочие требовать исполнения своих обязанностей от обязанного лица. В то же время осталось непроясненным, какое содержание имеет «гражданско-процессуальное право на судебную защиту» в отличие от закрепленного в ГПК РФ права на обращение в суд. Видимо, осознав бесплодность идеи, Е.А. Крашенинников в более поздних работах не предпринял попыток развить ее.

Научные статьи С.В. Курылева, М.К. Воробьева, О.В. Иванова о праве на судебную защиту и «вертикальных» материальных охранительных правоотношениях с участием суда были написаны до появления докторской диссертации П.Ф. Елисейкина, основным содержанием которой стало обоснование «горизонтальных» материально-правовых охранительных отношений между спорящими сторонами как предмета судебной деятельности103. После защиты диссертации П.Ф. Елисейкиным его основным оппонентом в споре о субъектном составе охранительных правоотношений стал В.Н. Щеглов.

Сторонники критикуемой теории исходят из неверной посылки о том, что защита субъективных прав – исключительно деятельность правоохранительных органов. Обедняя содержание процессуальных правоотношений, эта концепция, вместе с тем, не объясняет механизма защиты субъективных прав в тех случаях, когда восстановление права происходит вне юридического процесса (например, в случаях самозащиты или добровольного возмещения ущерба правонарушителем). В рамках регулятивных правоотношений, существовавших до правонарушения, такое возмещение вреда происходить не может. Регулятивное правоотношение в результате правонарушения может вообще прекратить свое существование. Охранительные правоотношения, с точки зрения критикуемой концепции, еще не возникли. Получается, что реализация прав и обязанностей, предусмотренных нормами материального права, происходит вне рамок каких-либо правоотношений, в своеобразном «правовом вакууме». Понимая неприемлемость такого вывода, В.Н. Щеглов выделял в механизме правового регулирования «регулятивные правоотношения второго порядка, возникающие между субъектами гражданского оборота в связи с нарушением права и определяющие права и обязанности управомоченного лица и правонарушителя»104. Таким образом, В.Н. Щеглов, в отличие от противников охранительных правоотношений (М.А. Гурвича, Н.А. Чечиной, А.К. Сергун105 и др.), признал существование охранительных правоотношений в трактовке П.Ф. Елисейкина, однако назвал их регулятивными правоотношениями второго порядка. С этим согласиться нельзя. Регулятивными называются правоотношения, опосредствующие нормальное поведение субъектов, охранительными – правоотношения, проводящие охранительную функцию права. Правовые отношения, возникающие между нарушителем и потерпевшим, свидетельствуют о конфликте, «перебоях» в механизме правового регулирования, опосредствуют поведение субъектов в конфликтной ситуации. Поэтому они являются охранительными, а не регулятивными правоотношениями. Не случайно в науке гражданского права получил распространение термин «охранительные обязательства», которым обозначаются обязательства, возникающие из причинения вреда и неосновательного обогащения106. Таким образом, спор между учеными носит отнюдь не терминологический характер, как это может показаться на первый взгляд. Речь идет о различном понимании механизма защиты.