Несуществующее настоящее (сборник) - Артур Алехин

— Одну среднюю колу дайте, пожалуйста, — сухо произнес Сергей.

Продавец выбил ему чек, но не осмелился произнести сумму.

— У вас сегодня кола бесплатно? — уже с раздражением спросил Сергей.

— 48 рублей, — тихо и неуверенно произнес продавец.

Сергей расплатился и пошел прямиком к Андрею Сергеевичу. По дороге он позвонил ему и впервые за все время знакомства попросил принять его ночью. Андрей Сергеевич уже спал. Он проснулся, оделся и встретил Сергея. Сергей рассказал ему о произошедшем.

— Почему так вышло, Андрей Сергеевич? Я же избавился от этого.

— Что ты наделал Сережа? Тебе нужно идти в милицию. Тогда я смогу доказать, что ты не можешь контролировать свои эмоции.

— Но я могу! — вскрикнул Сергей.

— Сережа, сейчас это неважно. Тебя обвинят в нападении и заведут уголовное дело.

— Вы хотите сказать, что я душевнобольной?

— Нет, Сережа, ты здоров. Ты абсолютно здоров. Это я совершил ошибку. Не нужно было прибегать к тому методу. Это уже в прошлом. Нужно думать, что делать сейчас.

— Почему я должен выдавать себя за больного, если я здоров? И как вы считаете, должен ли я был уступать очередь этому невоспитанному молодому человеку?

— Сережа, это законы, по которым мы живем. Не все люди разумные и адекватные. Мы должны играть по их правилам, Сергей. Будь выше всего этого… — произнося это, Андрей Сергеевич параллельно понял, что данная фраза очень неуместна сейчас. Тут же он поймал взгляд Сергея. Он понял: сейчас может случиться неприятность.

— Очень смешно, Андрей Сергеевич, не ожидал от вас.

Сергей начал вставать с кресла, на котором сидел. В его глазах читалась явная угроза. Андрей Сергеевич вскочил и побежал в комнату, в которой был замок изнутри. Забежав в комнату, Андрей Сергеевич стал подпирать дверь первыми попавшимися предметами. Сергей рванул за ним.

— Андрей Сергеевич, откройте дверь! Или я ее сейчас выбью!

— Сережа, ты меня не правильно понял! Проанализируй происходящее! Я же тебе друг! Я не хотел обидеть тебя!

Сергей не слышал этих слов. Точнее, он слышал их ушами, но не разумом.

— Не ожидал от вас такого, Андрей Сергеевич, не ожидал! Значит, не хотите мне открыть?! Я все равно это не оставлю так! Никто не смеет смеяться надо мной, тем более какие‑то переростки!

После этих слов Сергей стал безумно колотить по двери ногами и руками. Он был настолько зол, что не чувствовал боли от ударов. И удары были настолько мощные, будто не человек, а какой‑нибудь бык пытается взломать препятствие. Андрей Сергеевич понял, что, вероятно, дверной замок и устроенные им баррикады не выдержат такого натиска и через несколько минут может случиться что‑то страшное. Тогда он взял листок бумаги и стал писать: "Я, Андрей Сергеевич Савеев, снимаю всяческую ответственность за происходящее с Сергея Алексеевича Виниаминова. Сергей болен и не отдает отчет своим действиям. Я, как его лечащий психотерапевт, признаю его невиновным, что бы со мной ни произошло. Даже если он нанесет непоправимый вред моему здоровью". Андрей написал все это четким крупным почерком. Поставил дату и подпись. Затем засунул записку себе в карман и стал смотреть на дверь, которая сотрясалась от мощных ударов Сергея.

— Открывайте дверь, Андрей Сергеевич! Я сказал, открывайте! — Сергей завопил. Удары стали еще мощнее, чем были.

— Сергей, успокойся! Ты не контролируешь себя! В последний раз выполни мою просьбу, если спустя десять минут ты останешься при своем мнении обо мне, я добровольно открою тебе дверь!

Стуки прекратились. Сергей подал молчаливый знак. Андрей продолжил:

— Сережа, сядь в свое кресло и просто сиди. Сиди и смотри на окружающую обстановку. Через десять минут я открою дверь. Обещаю.

— Андрей Сергеевич засек время. Каждая пройденная минута способствовала новому выбросу адреналина в кровоток. Наконец прошли все десять минут. Андрей Сергеевич еще раз проверил записку в своем кармане и аккуратно открыл дверь. Сережа сидел в кресле. На лице его отражался стресс. Настоящий стресс.

— Вылечите меня, как угодно, — произнес Сергей.

Спустя несколько часов Андрей Сергеевич вместе с Сергеем пошли в милицию и все рассказали. Сергей сразу же попал в психиатрическую клинику благодаря связям его психотерапевта. Сергей находился там под чутким наблюдением Андрея Сергеевича.

Никаких седативных препаратов Сергей не принимал. Его лечение заключалось только в психической реабилитации от произошедшего. Затем Сергея стали отпускать на праздники домой, затем на выходные, а затем он находился в этом учреждении добровольно. Спустя год он начал жить дома, как и прежде. Он заказал себе майки, на которых было написано: "Опасен для тех, кто меня выше" и рядом нарисована кувалда. Все высокие люди, видевшие это, отводили глаза от Сергея. Не хотели связываться. Они боялись.

Доброе утро

Вот сто костей, девять дырок, шесть потрохов.Во всем этом и существуешь…С чем же это "Я" так плотно срослось?К этому что ли, все привязаны здесь?

Чжуан Цзы

О чем думать? О чем думать…?" — проносились вопросы в голове умирающего Григория Сергеевича. Находясь в больнице, понимая, что вот он — этот самый последний момент, о котором столько много рассуждают. Как это бывает? Что чувствует человек в первую секунду смерти? Каково это — умирать? Понимая, что скоро, с минуты на минуту, настанет то самое мгновение, когда случится переход в иной мир или же не случится ничего, Григорий Сергеевич пытался не терять концентрации внимания и до последней секунды понимать все ясным умом. Ему становилось делать это все сложнее и сложнее, состояние было очень похоже на одурманенное, будто в сильно пьяном виде ему нужно сделать что‑то серьезное и требуется неимоверная концентрация, чтобы не оплошать. Тело так и просилось отдохнуть, словно молило: "Хватит, Гриша, я так устало, пора мне на покой".

Григорий явно проигрывал борьбу, его мысли постоянно отключались от происходящего, хоть он и заставлял себя считать до десяти и обратно, а также смотреть по сторонам и анализировать все, что ему видится. Он все‑таки отвлекался в своих мыслях, уходил от реальности в какие‑то уже хаотично несущиеся потоки. Будто встраивался в первый попавшийся диалог, который длится уже несколько часов, говоря что‑то себе, сам не понимая что.

Наконец, больше не находя в себе сил на очевидно бессмысленное сопротивление, Григорий сдался. "На том свете надумаюсь… и отосплюсь", — с иронией сказал он сам себе и отдался на волю природе. Спустя несколько минут он снова плыл в потоке мыслей. И в этот раз поток унес его так далеко, что вернуться не получилось. Григорий Сергеевич умер.

Теперь Григорию ничего не мешало думать. Его мысли были чистые, чувствовал он себя отдохнувшим и полным сил. Ему хотелось сделать столько всего и сразу, что некоторое время он находился в замешательстве. Наконец он решил начать со своей жизни, будто бы посетить экскурсию по самым впечатляющим и важным фрагментам его уже прошлой жизни. И вот ему вспоминается первое съеденное мороженое, первая драка во втором классе, первый поцелуй, первый секс, первая любовь, первая работа, первый перелом… смерть близкого друга, свадьба, финансовый кризис в его семье и прочие приятные и неприятные моменты. Те моменты, которые оставили отпечаток в каком‑то фрагменте его души. Те события, которые пропечатались в его совести, в его сожалении, в его гордости… Закончив вспоминать, Григорий понял, что не жалеет ни о чем, кроме одного.

Когда ему было сорок лет, его жена попала под автомобиль. Она буквально шагнула под ехавшую мимо машину, прямо на его глазах. Он знал: это не было самоубийством, это не было временным психическим помешательством, она просто о чем‑то думала. Так погрузилась в свои мысли, что не заметила машины. С тех пор Григорий страдал. Он любил свою жену, ему казалось, будто он чего‑то не знал, чего‑то не досмотрел или недопонял. А ведь мог бы избавить свою супругу от лишних мыслей, тогда бы она была жива. Григорий чувствовал, что как минимум половина вины в ее смерти лежит на нем. Это было не поддельное, а самое искреннее чувство вины, от которого он не смог избавиться за всю свою достаточно долгую жизнь.

Ну, а сейчас все кончено, остается только надеяться, что загробный мир существует и он снова сможет увидеть свою жену. Григорий тут же поймал себя на мысли: "Собственно, если сейчас я думаю о том, о чем думаю, значит, я все еще жив, стало быть, и мир загробный есть". И тут же вспомнил известное высказывание философа Рене Декарта: "Я мыслю, следовательно, я существую". Пусть это не загробный мир, назвать можно как угодно, суть в том, что я все еще есть, значит — есть и другие умершие. Главное, жизнь продолжается! Эта мысль отвлекла Григория. "Ничего себе! — продолжал думать он. — Я умер и вспоминаю, черт знает что. Прежде всего, нужно понять, что вокруг, и вообще, где я, кто я и что я теперь?"