Броня. «Этот поезд в огне…» - Юрий Корчевский

Сергей стоял в растерянности. К нему подошел командир отделения ремонтников-путейцев, сержант Рябоконь.

— Да ты не убивайся так, механик. Понимаю, жалко машину. Там война идет, люди тысячами гибнут. А машинку новую дадут, еще краше будет.

— Такой уже не будет. Я на этой каждый винтик знал.

— Я на «чугунке» двадцать лет, сочувствую. А сейчас что делать будем? Миной этой в бронепоезд метили, считай – ты удар на себя принял, важную боевую часть для страны сохранил.

— Что делать? — в растерянности повторил Сергей. — Наверное, к Горбачево идти. Туда бронепоезд придти должен, мы путь проверить должны были.

— Пока мы назад не вернулись, бепо в нашу сторону не выпустят, ждать будут.

— Мы километров на двадцать отъехали. Пешком к утру вернемся, — сообразил Виктор.

— М-да, верно.

Неожиданно Рябоконь хлопнул себя по лбу:

— Нас же пятнадцать человек – вместе с паровозной бригадой!

— И что?

— Будем толкать теплушку, тут с километр ровного пути. Потом легкий уклон пойдет, но он длинный, километров пять. Как ветер проскочим, все легче.

Они посомневались – ну а какой выход? Только пешком.

Отцепив теплушку от тендера, уперлись в нее плечами. Понемногу теплушка поехала.

Метров через триста они выбились из сил и остановились передохнуть. А когда отдышались, стали толкать спиной. И то ли привыкли уже, то ли невидимый пока глазу уклон пошел, только толкать стало легче. Парни повеселели, а теплушка тем временем стала набирать ход. Ее уже и толкать перестали, а вагон катится.

По одному по лестнице они забрались в теплушку. Последний уже вскакивал на хорошем ходу, за руки втащили.

Непривычно было: колеса на стыках постукивают, ветерок в распахнутые двери врывается, остужая разгоряченные лица и тела, а ни паровоза, ни мотора нет, впрочем – как и тормозов. Неуправляемая рельсовая торпеда.

Один из ремонтников взял сигнальный рожок – у всех путейцев, стрелочников такие есть – и стал дуть в рожок. Зазевается кто на путях – под вагон попадет. Хоть так оповестить о грозящей опасности можно.

Странно было так ехать, непривычно.

Уклон оказался длиннее, чем говорил Рябоконь. Потом пошла ровная площадка. Вагон проехал по инерции еще немного и встал.

— Тормозные башмаки на рельсы! — приказал Рябоконь, а потом обратился к Сергею: – Кого посылать в Горбачево будем?

— По мне – так хоть все идем.

— Нельзя. У меня в теплушке инструменты, местные живо разберут.

— Тогда мы идем всей бригадой, у нас уже ничего нет.

— Не забудь сказать о теплушке на рельсах, в темноте запросто напорются.

— Не забуду.

Они пошли пешком. Ночь, по шпалам идти неудобно. То споткнешься, то между шпал на гравий ступишь. Вроде бы и приловчились, но все равно шли часа два с половиной.

Впереди раздался ритмичный металлический стук.

— Ручная дрезина едет, — тут же определил кто-то.

Без команды бригада бросилась в кювет – слишком свежи еще были впечатления о встрече с немцами.

Но это оказались наши. Они поняли это, когда до появления дрезины осталось метров пятьдесят – по русскому матерку, хорошо слышимому в ночном воздухе.

Выбравшись на рельсы, бригада закричала:

— Стой!

Дрезина медленно подкатила и остановилась. Это были бойцы с бронепоезда.

— О! А нас послали узнать, куда вы запропастились, — обрадовался боец.

— Как видишь, пешком топаем. Взорвали наш паровоз.

— Да ну! Вот дела! А бепо в Горбачево стоит, под парами.

— Везите нас на станцию.

Кое-как паровозники умостились на маленькой двухместной дрезине. Хорошо еще, что на рельсах ухабов нет, иначе не удержались бы. Ехали стоя, держась друг за друга.

И вот последний поворот, колеса простучали по стрелке. Впереди показалась громада бронепоезда.

Сергей забрался в бронепоезд и увидел удивленные взгляды паровозников с «Овечки».

— Оглохли мы, что ли? Не слышали, как ты подъехал.

Сергей лишь рукой махнул:

— Взорвали наш паровоз. Командир у себя?

— У себя! — Паровозники были шокированы неожиданным известием.

Сергей прошел в тендер, где в броневой рубке был боевой пост командира поезда, и постучал в дверь. Рубка была высокой, с хорошим обзором через щели, с оптикой, но очень тесной.

Дверь открылась, и командир выбрался из рубки – вдвоем там было не поместиться.

— Заремба? Вернулся уже? А я навстречу вам дрезину послал.

— Плохо дело, товарищ командир!

— Снова на немцев нарвались?

— Паровоз взорвали!

— Как?! У вас ведь впереди контрольная платформа шла! А люди целы?

— Они целы, как и платформа. А паровоз – в металлолом.

— Подробнее…

— Дозорный увидел на рельсах подозрительное место, гравий светлый был. Остановились – ехали-то медленно. Сапер убрал мину, поехали дальше. Скорость толком набрать не успели, двигались буквально шагом. Платформа прошла нормально, первая пара ведущих колес паровоза – тоже. А под второй – взрыв! Паровоз на рельсах не устоял, накренился. Рама скручена, котел пополам разорван, одно слово – хлам. А тендер и теплушка – без единой царапины.

— Самих-то не обожгло?

— Целы.

— Наверное, мина с электровзрывателем была, контакт по проводам был, — высказал предположение командир.

— Уже темно было, но проводов мы не обнаружили.

— Странно. Доложу командиру дивизиона. Проехать можно?

— Нет. Надо другим паровозом – мой с путей под насыпь столкнуть. Или трактором, танком.

— Где я тебе их возьму? А ведь у меня боевой приказ.

Командир задумался.

— Боевой приказ надо выполнить, до утра не так много времени. Как думаешь, бронепоездом столкнем паровоз?

— На путях теплушка стоит, — напомнил Сергей.

— Помню. Но надо пробовать. Едем. Все по местам!

Паровозная бригада Сергея забралась в «Овечку», машинист дал короткий гудок. Часовые забрались в бронеплощадки, и поезд тронулся. «Овечка» набирала ход медленно, не то, что «Эрка».

— Километров через десять теплушка на путях будет, не огражденная, — предостерег Сергей машиниста.

— Понял, — отозвался тот и включил прожектор.

По ночам немцы практически не летали, до линии фронта еще далеко, а столкновение с теплушкой могло закончиться катастрофой. И потому из двух зол машинист выбрал меньшее. Ночью на поездах или отдельных вагонах с правой стороны должен гореть красный фонарь. Сейчас его не было. В боевых условиях бронепоезда не всегда выполняли все предписания МПС. В мирное время за такое нарушение голову бы сняли, но сейчас по этой ветке никакие поезда, кроме броневых, не ходили.