Сага о копье: Омнибус. Том III - Барбара Сигел

Эльфы побросали оружие и, ухватив концы длинных веревок, замерли, ожидая приказа. Все больше канатов взвивалось в воздух и опутывало Берилл, пока она наконец не стала похожа на жирную муху, запутавшуюся в гигантской паутине.

Берилл ничего не могла сделать. Лорана заметила в ее глазах изумление оттого, что эти ничтожные козявки досаждают ей. Затем в глазках Берилл появилось раздражение, быстро перешедшее в бешенство, когда драконица поняла, что не может стряхнуть их с себя. Она не могла освободиться и только смотрела, не отводя глаз, на сверкавшую перед ней драгоценность.

Тело Берилл содрогалось в бессильном гневе. Слюна текла из пасти. Мускулы на шее напряглись и вздулись буграми, когда она попыталась отвести взгляд от меча. Веревки одна за другой перехлестывали и обвивали ее тело. Могучие крылья драконицы оказались прижаты к бокам, хвост едва двигался. Берилл не могла шевельнуть лапами. И вдруг драконица в ужасе почувствовала, что ее куда-то тащат.

Согласно плану, именно в этот момент Лорана должна была пронзить загипнотизированную Берилл Копьем Дракона. Она собиралась проткнуть ей горло, чтобы та не отравляла все вокруг своим ядовитым дыханием. Лорана использовала бы Копье, а Медан должен был обезглавить драконицу мечом.

Но теперь Медана с ней не было. Лорана осталась одна. И чтобы взять в руки Копье, ей нужно оставить меч, значит, освободить драконицу от чар магического камня.

Лорана осторожно шагнула к стене балкона, где стояло Копье, не выпуская из рук меча, хотя ее мускулы болели от напряжения, и не сводя глаз с Берилл. Ее пальцы коснулись Копья, нагревшегося в лучах солнца. Рука сжала древко, и Лорана с облегчением перевела дух.

Внизу, у подножия Башни, Думат отдавал команды тем, кто удерживал канаты. Огромное тело медленно, но неуклонно опускалось к земле.

Лорана сделала глубокий вдох, собираясь с силами, и мысленно произнесла имя Стурма. Она искала в себе храбрость, волю и решимость, равные тем, что были с ним в тот день, когда его настигла смерть. Лорана опасалась, что Берилл, освободившись от чар, изрыгнет ядовитые пары прежде, чем она успеет поразить драконицу. Если это случится, Лорана погибнет, не выполнив свою задачу, и эльфы умрут, Берилл отравит их в одно мгновение.

Никогда еще Лорана не чувствовала себя такой одинокой. Ей неоткуда было ждать помощи. Не было в живых ни Стурма, ни Таниса, ни маршала Медана. «Но ведь на пороге смерти всегда наступает момент, когда каждый из нас оказывается одиноким, — напомнила себе Лорана. — Те, кого я любила, сжимали мою руку, идя по жизни, но когда она заканчивалась, они уходили одни. Уходили в смерть, оставляя живых. Что ж, пришел и мой черед уйти. Уйти одной, оставив живых…»

Лорана подняла меч повыше и со всей силы бросила его через парапет. Чары разрушились. Берилл вздрогнула, глаза ее ожили и сверкнули бешенством.

«Я должна сделать две вещи, — сказала себе драконица. — Освободиться от этих мерзких веревок, которыми они опутали меня, и убить гнусную эльфийку, что заманила меня в ловушку. Но сделать их одновременно, кажется, не удастся». И Берилл как раз нацелилась на Лорану, когда сильный рывок вдруг увлек ее тело вниз.

В этот момент она услышала чей-то смех. Он донесся не снизу, как можно было ожидать, а откуда-то сверху.

Двое красных драконов парили высоко в небесах и смеялись. Этих двоих Берилл уже давно подозревала в заговоре против нее, и теперь подозрения подтвердились. Миньоны наслаждались ее унижением.

Берилл никогда не доверяла местным драконам — уроженцам Кринна. Она прекрасно сознавала, что они подчиняются ей только из страха и что их верность немногого стоит. Приписывая им подлые качества, свойственные ей самой, Берилл решила, что красные драконы состоят в сговоре с эльфами и теперь выжидают, когда она окончательно запутается в приготовленной для нее ловушке и они смогут безнаказанно напасть на свою прежнюю владычицу.

Мысли Берилл отвлеклись от Лораны. Крохотная фигурка, одиноко торчавшая на балконе, много ли вреда она могла причинить по сравнению с двумя предателями?

Как и говорил Медан, Берилл в глубине души была страшной трусихой. Сейчас она испытывала панический страх. Она должна была немедленно высвободиться из липкой паутины канатов и взлететь высоко в небо. Только находясь там, она сумеет вернуть себе контроль над ситуацией, только оттуда сможет погубить всех этих ничтожных эльфов своим смертоносным дыханием и расправиться с предавшими ее драконами.

Гнев клокотал в ней. Берилл напряглась, пытаясь сбросить с себя канаты, расправить крылья и взмахнуть хвостом. Пригнув голову, она вцепилась в канаты острыми клыками и принялась разрывать их когтями. Она думала легко освободиться от игрушечных нитей, тянувшихся к ней с земли, но забыла о силе магии — а может быть, о силе любви к своей родине тех, кто создал это оружие.

Несколько канатов лопнуло, но большинство уцелело. Бешеные рывки драконицы заставили некоторых эльфов выпустить канаты из рук, кто-то, не выдержав напряжения, упал с крыши, однако остальные стояли насмерть.

Берилл бросила косой взгляд на красных драконов и увидела, что они подлетели ближе. Обезумев от страха, она набрала побольше воздуха в грудь, намереваясь своим дыханием поразить все живое, всех этих насекомых, которые докучали ей. И тут внезапно она заметила серебряную вспышку…

Лорана, оцепенев, наблюдала за попытками Берилл освободиться. Голова драконицы дико металась из стороны в сторону. Из ее пасти вырывался хриплый вой, клыки грызли веревки. Лорана сжимала Копье дрожащими руками и невольно оглядывалась на дверь, которая вела в сводчатый альков. Там ее ждала безопасность.

Берилл глубоко втянула ноздрями воздух, собираясь изрыгнуть на эльфов смертоносные пары. И в эту минуту, схватив Копье обеими руками, Лорана воскликнула, обращаясь к Танису и Стурму: «Квисалан элевас!», что в переводе с эльфийского означало: «Мы всегда будем вместе», и затем прицелилась в нависшую над ней голову драконицы.

Вложив всю силу своего тела, своей души и своего сердца в этот бросок, Лорана метнула сверкавшее серебром Копье в череп Берилл.

Из раны потоком хлынула кровь и залила Лорану с головы до ног. Но королева упрямо продолжала все глубже вонзать Копье в драконью голову.

Боль — обжигающая, пылающая боль — взорвалась в мозгу Берилл, будто кто-то одним взмахом прорубил у нее во лбу огромную дыру и теперь туда хлынули лучи солнца, выжигая неистовым огнем ее душу. Захлебываясь собственными ядовитыми парами и тщетно пытаясь высвободиться, Берилл мотала головой из стороны в сторону.