Натуралист на Амазонке - Генри Бейтс

Игрунки. Теперь остается упомянуть об игрунках, составляющих второе семейство американских обезьян. Наш старый друг Midas ursulus из Пара и с Нижней Амазонки не встречается в верховьях реки, но вместо него появляется близко родственный вид, по-видимому, Midas rufontger, Gervais, у которого рот окружен довольно длинной белой шерстью. Повадки у этого вида такие же, как у М. ursulus, и вообще представляется вероятным, что это форма или раса того же вида, изменившаяся в процессе приспособления к иным условиям жизни. Однажды, бродя по лесной тропе, я увидел стаю этих проворных зверьков, перебиравшихся с дерева на дерево; одна обезьянка прыгнула и, пытаясь ухватиться за ветку, промахнулась. Она полетела вниз головой с высоты не менее 50 футов, но изловчилась и упала на ноги на тропинку; быстро обернувшись, она несколько мгновений пристально разглядывала меня, а затем весело поскакала дальше, чтобы вскарабкаться на другое дерево. На Тунантинсе я подстрелил пару игрунок очень красивого вида, по-моему, М. rufontger.

Шерсть у них была блестящая и гладкая, спина темно-коричневого, а нижняя половина туловища — густо-черного и красноватого цвета. Третий вид (встречающийся в Табатинге, в 200 милях к западу) окрашен в густой черный цвет, только рот окружен кольцом белой шерсти. С небольшого расстояния кажется, будто зверек держит в зубах шарик белоснежной ваты. Последний вид, о котором я упомяну, — Hapale pygmaeus, одна из самых миниатюрных форм отряда обезьян; три экземпляра, у которых туловище имело всего 7 дюймов в длину, я раздобыл около Сан-Паулу. Крохотное личико обрамлено длинными бурыми бакенбардами, которые естественным образом оказываются зачесанными за уши. В целом животное рыжевато-бурого цвета, но хвост украшен изящными черными полосками. Вернувшись в Англию, я с удивлением узнал, что, судя по образцам Британского музея, карликовую игрунку нашли также в Мексике; между тем, насколько известно, ни одна другая амазонская обезьяна не ушла далеко с великой речной равнины. Итак, самый маленький и явно самый слабый во всем отряде вед каким-то образом приобрел наиболее широкое распространение.

Жупура. Здесь можно упомянуть об одном любопытном животном, которое известно натуралистам как кинкажу, а амазонскими индейцами называется жупура и причисляется ими к обезьянам. Это Cercoleptes caudivolvus; некоторые авторы считают его формой, промежуточной между семейством лемуров отряда обезьян и стопоходящими хищниками, т.е. семейством медведей. Он, однако, не состоит в близком родстве с какой бы то ни было группой американских обезьян, так как у него по 6 резцов в каждой челюсти и длинные когти вместо ногтей, конечности же имеют обычную форму ноги, а не руки. Морда у него коническая и заостренная, как у многих лемуров с Мадагаскара; выражением физиономии, привычками и повадками он также напоминает лемуров. Очень гибким концом хвоста он обвивает ветки при лазании. Я не видел этого животного и не слыхал ничего о нем, пока жил на Нижней Амазонке, но в верховьях реки, от Тефе до Перу, оно встречается довольно часто. По своим повадкам жупура, подобно Nyctipithecus, — животное ночное, хотя глаза у него в отличие от этих обезьян блестящие и темные. Странствуя с одним индейцем по низменным берегам игапо Тефе, милях в 20 выше Эги, я видел жупура в значительных количествах. Как-то ночью мы спали в доме одного туземного семейства, в чаще леса; там справляли праздник, и, так как из-за множества гостей под крышей не оказалось места, чтобы развесить наши гамаки, мы улеглись на циновке под открытым небом, около навеса, посреди рощи плодовых деревьев и пупуньевых пальм. Уже за полночь, когда все стихло после праздничного шума и я прислушивался к глухим взмахам крыльев бесовских стай вампиров, теснившихся у деревьев кажу, со стороны леса послышался шелест и на фоне ясного лунного неба показалась группа стройных длиннохвостых животных, которые, перепрыгивая с ветки на ветку, двигались через рощу. Многие задерживались на пупуньевых деревьях, и тогда суматоха, щебет и вопли, сопровождаемые звуками от падения плодов, свидетельствовали о том, чем занимались животные. Сначала я принял их за Nyctipithecus, но оказалось, что это жупура; на другой день рано утром хозяин дома поймал молодого зверька и отдал его мне. Я держал его у себя дома несколько недель, кормя бананами и маниоковой крупой, смешанной с патокой. Он очень скоро стал ручным, позволял гладить себя, но к посторонним относился вовсе не так доверчиво, как ко мне. К сожалению, моего зверька загрызла соседская собака, забравшаяся в комнату, где я держал его. Животное это очень трудно добыть живым, да и убежище его в дневные часы неизвестно туземцам, а потому мне так и не удалось достать второй живой экземпляр.

Летучие мыши. Из прочих млекопитающих я упомяну только летучих мышей, живущих в очень больших количествах в лесу, а также в домах селений. Многие мелкие и своеобразные виды, обитающие в лесу, скрываются днем в тенистых уголках под широкими листовыми пластинами Heliconia и других растений; иногда они прицепляются к стволам деревьев. Когда бродишь днем по лесу, особенно по сумрачным лощинам, почти всегда случается спугнуть летучих мышей с мест их ночлега, а ночью нередко видишь, как они в огромных количествах порхают около деревьев по тенистым берегам узких протоков. Не уделяя особого внимания летучим мышам, я поймал их в Эге в общей сложности 16 различных видов.

Вампир. Маленький серый кровопийца Phyllostoma, о котором в одной из предыдущих глав я говорил, что нашел его у себя в комнате в Карипи, встречается и в Эге, где, по общему мнению, посещает ночью спящих и сосет у них кровь. Но здесь вампир намного превосходил своей численностью остальных представителей семейства летучих мышей — листоносов. Это самый крупный южноамериканский вид, имеющий 28 дюймов в размахе крыльев. Не найдется животного с физиономией более отвратительной, чем у этого создания. Представьте себе большие кожистые уши на голове, выступающие в стороны и наверх, прямой копьевидный отросток на кончике носа, оскал зубов и сверкающие черные глаза — все это вместе составляет образ, напоминающий какого-то насмешливого бесенка из сказки. Не удивительно, что одаренный воображением народ приписывает столь уродливому животному бесовские инстинкты. Однако вампир — самая безвредная из всех летучих мышей, и безобидный нрав его хорошо известен жителям амазонских берегов. Я нашел тут два вида — один с черноватой шерсткой, другой с рыжеватой — и убедился, что оба питаются преимущественно плодами. Церковь в Эге служила главной квартирой обоим видам; сидя у своей двери в короткие вечерние сумерки, я обыкновенно наблюдал, как они десятками вылетали из большого открытого окна позади алтаря и весело щебетали, устремляясь к опушке леса. Иногда они залетали в дома; когда я в первый раз увидал, как вампир тяжело кружит по моей комнате, то принял его за ручного голубя, сбежавшего от одного из моих соседей. Я вскрывал желудки у нескольких летучих мышей и обнаружил в них массу из мякоти и семян плодов, перемешанных с небольшим количеством остатков насекомых. Туземцы говорят, что вампиры объедают спелые плоды кажу и гуйявы с деревьев в садах, но, сравнив семена из их желудков, с семенами всех культурных деревьев Эги, я убедился в отсутствии сходства между ними, поэтому представляется вероятным, что вампиры обыкновенно отправляются в лес за пищей, а по утрам возвращаются в селение спать, так как здесь они оказываются в большей безопасности от хищных зверей, чем в естественных своих обиталищах в лесу.