Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Викентия был особый стиль: он исправлял, если можно так выразиться, "по-христиански".
Луиза же, как нам хорошо известно, была болезненно, невротически привязана к сыну.
(Между прочим, ей так и не удалось освободиться от этого: неврозы не проходят до конца даже у человека, вступившего на путь к святости. И невротик может стать святым, но при этом остается невротиком, просто умиротворяется настолько, что болезнь уже не мешает его любви к Богу).
Для начала Викентий набрался-таки смелости сказать ей напрямую, что даже материнская любовь может стать "отвлекающим моментом":
"Если бы Вы были отважной женщиной, Вы бы меньше отдавались мелочным заботам и материнской нежности. Я и не видывал такой матери, как Вы. Вы уже почти и не женщина ни в чем другом…"
Сын ее так и не выздоравливал, и Луиза никак не могла освободиться от своих тревог.
Викентий написал ей тогда с невероятной деликатностью, но не без юмора:
"О, несомненно, Господь наш хорошо сделал, что не взял Вас Себе в Матери, ведь Вы не умеете находить волю Божию в материнских заботах, которые он дает Вам в сыне… Чтите же спокойствие, какое проявляла Пресвятая Дева в подобном случае!"
Первые годы прошли в трудах освобождения.
Если, например, Луизу охватывали душевные сомнения и она долго не причащалась, Викентий подшучивал над ней: "Может быть, Вы думаете, что приближаетесь к Нему, удаляясь от Него? Не лучше ли все-таки приближаться?"
Если же, напротив, Луиза огорчалась, что не смогла в какой-то день причаститься, Викентий опять подшучивал над ней: "Вы не знаете, наверное, что Господь наш — постоянное Причастие для тех, кто умеет с Ним соединиться?"
Викентий, казалось, удерживал ее от всяческих дел — разве что время от времени поручал помочь бедным, но Луиза, сама того не замечая, уже зажглась огнем милосердия, исходящим от всех его дел.
Мы уже рассказывали об этом святом: мы знаем, что он со своими священниками исходил всю Францию, наставляя народ, а потом создал в различных селениях общины "Каритас" ("Милосердие"), объединяющие благородных и богатых дам, которые взяли на себя регулярный уход за бедными, больными, детьми и вообще всеми нуждающимися, — и это во времена, когда не существовало никакой социальной помощи.
Но потом миссионеры разошлись, и общины были вынуждены рассчитывать лишь на собственные силы и, разумеется, преодолевать всяческие препятствия (предубеждения, расколы, небрежения, преследования, утрату прежнего пыла), грозившие полностью разрушить их духовные начинания, несмотря на мудрый и подробный устав, составленный Викентием.
И вот наступил день, когда Луиза, без всякого вмешательства Викентия, ясно почувствовала свое призвание: обратить всю силу своих чувств, силу духа (побыв к тому времени и сиротой, и неудавшейся монахиней, и супругой, и матерью, и вдовой, а скоро, может, и бабушкой, все еще мечтая о монастыре) к тому, чтобы стать "матерью бедных".
Впоследствии мы увидим ясно, в чем состояло ее призвание. Сейчас же интересно, как на это откликнулся Викентий, всегда такой терпеливый с нею? Он просто взорвался от энтузиазма.
Он пишет Луизе: "Я, конечно же, согласен, моя дорогая мадемуазель, безусловно согласен. Да и как я могу не желать этого, если Сам Господь послал Вам это святое чувство?.. Не могу выразить Вам, как горячо желает мое сердце заглянуть в Ваше, чтобы узнать, что же в нем произошло… Мне представляется, что Вас тронули слова Евангелия, как это всегда бывает с сердцем, которое любит в совершенстве. Какое древо взрастили Вы пред взором Господним, если на нем зреют такие плоды! Оставайтесь же всегда прекрасным древом жизни, приносящим плоды Любви!"
В один и тот же миг случилось чудо для Луизы c Викентием и для Церкви: сердце, стремящееся только к Богу, а потому — к монастырю как единственной в то время возможности единения с Богом, осознало, что можно осуществить свое призвание, погрузившись в мир милосердия, уйти в такой затвор.
Отныне родился новый образ жизни и новое призвание для женщин в церкви и в миру.
Вот как напутствовал Викентий Луизу в самом начале:
"Следует Вам причаститься в день Вашего призвания, чтобы восчтить милосердие Господа нашего… чтобы восчтить труды, препятствия, утомление и радость, каковые Он претерпел… чтобы, наконец, одарил Он Вас и поддержал тяжелейшие труды, непременно Вас ожидающие, той милостью Своей, какою поддержал Свои".
С 1629 по 1633 год Луиза побывала почти в двадцати общинах, она ездила во всякое время года, в каретах, повозках, на лодках и даже верхом, ночевала в придорожных гостиницах или в частных домах, общалась с епископами и приходскими священниками, судейскими и чиновными людьми из полиции, с благородными дамами и простолюдинками, собирала сведения, как обстоят дела с "Милосердием", в различных селениях, налаживала связи, преобразовывала общины, сама ходила к бедным, наставляла, как еще можно было бы им помочь, а больше всего пеклась об образовании девочек из бедных семей!
Если нам покажутся вполне обычными жизненные превратности этой погруженной в заботы женщины, это только потому, что мы не улавливаем смысла этой истории и не представляем тогдашней ситуации: такая жизнь, без чьего бы то ни было покровительства, для дамы благородной — не просто дерзостна, ее и быть не могло.
Достаточно рассказать, как однажды против Луизы возбудили судебное дело: ее обвинили в том, что она нарушила обещание выйти замуж, и только за то, что она ласково поприветствовала в дороге некоего путника, приняв его ошибочно за знакомого, да и сделала это прилично, без малейшего намека на кокетство.
Викентий со стороны следил за ее бурной деятельностью, ища способа умерить ее пыл, и просил, чтобы она прежде всего заботилась о своем здоровье, однако он был горд Луизой, ведь она стала отныне его помощницей в Милосердии.
Он часто слал ей письма, полные библейской нежности, поддержки и одобрения:
"Молю, чтобы благодать Божия осенила все Ваши дела, чтоб Он утешил Вас в долгой дороге, укрыл тенью от палящего солнца, уберег от дождя и мороза, послал покой и отдых, когда Вы устали, и силы — в труде… а под конец вернул Вас в добром здравии и переполненной добрыми делами".
Именно тогда-то и помог ей Викентий сделать решительный шаг вперед, совершив поступок, исполненный глубокого духовного смысла.
Наступило 5 февраля, день годовщины ее свадьбы с Антуаном Ле Гра. Луиза попросила Викентия отслужить заупокойную мессу,
