Ричард I Львиное Сердце - Ульрика Кесслер

Все это лишний раз убеждает, сколь ненадежны выводы, сделанные на основе умолчания; (например, поскольку о ленной присяге нигде не упоминается, значит, ее никогда не требовали), и сколь мало можно почерпнуть, дословно трактуя публичные письма Ричарда. Когда он пишет о mutum foedus amons, что современные авторы берут на веру, то ясно, что он желает подчеркнуть взаимность установившихся отношений, которые, однако, подразумеваются и в вассальной зависимости, чтобы преодолеть таким своеобразным способом недостаток дозволенных языковых средств и намекнуть о том, как много ему потребуется денег. Из этого определения столь же оправдано делать вывод о существенной взаимности обязательств, как и из более пространного высказывания Ричарда о том, что каждый из них, заключая договор «contra omnes vivintes in jure suo obtinendo et retmendo»[151], обязался помогать другому. Речь шла в первую очередь о праве захвата, а именно, о завоевании Генрихом Сицилии, тогда как самое большее, чего мог ожидать от императора в политическом отношении Ричард, — это соблюдения нейтралитета. А самой большой помощью должна была стать невыдача его Франции. Для «договора о дружбе», разумеется, отсутствовали самые примитивные предпосылки. Разбой в сочетании с шантажом и в те времена едва ли мог служить основой полюбовной сделки (foedus amoris), но уж по крайней мере современным исследователям жизни Ричарда должно было бы стать ясно, что его нельзя упрекнуть в настоящей любви к Генриху VI, как в свое время и к Филиппу.

Если говорить о достижениях дипломатии Ричарда до Вормса, можно было бы еще раз вспомнить все вышесказанное. Фарс дружбы растянулся на целые месяцы, что Генриху, определенно, давалось с меньшими усилиями. У него не оставалось причин злиться, он даже мог обнаружить, что эти фиктивные отношения и ему самому могут пойти на пользу, но жизненно необходимой эта комедия для него не была. Другое дело для Ричарда: суть заключалось не только в сохранении престижа — не содержаться как каторжник и не выступать беспомощной жертвой насилия, — время выдвигало на передний план более важные задачи — не допустить объединения двух врагов: Генриха VI и Филиппа. Он счел необходимым заключить прочный союз с одним против другого, поэтому в данном случае необходимо было убедить Генриха в выгодах дружбы с ним и в его преданности. И уже не впервые мы видим, как Ричард становится «другом» своего смертельного врага против другого, не менее смертельного. В точности повторяется схема, впервые обозначившаяся, когда он с помощью Филиппа боролся со своим отцом. О сдержанности Ричарда по отношению к Леопольду, с которым у него были общие интересы, мы тоже уже слышали. Следовательно, инициатором и бенефициарием «дружбы» с императором совершенно однозначно следует признать Ричарда.

Скачком от «inimicus imperii»[152], которым Ричард был в декабре 1192 года, до «carissimus»[153] в апреле 1193 года, Ричард закладывает фундамент всем успехам, достигнутым в плену. Он осуществил этот скачок благодаря целому ряду своих личных качеств, которые, совершенно не согласуясь с приписываемой ему аполитичной и безрассудной заносчивостью, заставляли Генриха играть на людях по отношению к нему роль доброжелательного друга, что давало Ричарду несомненные преимущества. К этим качествам, в первую очередь, принадлежит чувство реальности, позволявшее адекватно реагировать на события. Он знал цену себе и своему кошельку, и мог удовлетворять как императорские, так и герцогские денежные аппетиты, но лишь до тех пор, пока оставался недосягаемым для Филиппа. После Шпейера Ричард отказывается от всякого выяснения своего правового статуса и делает все возможное, чтобы хотя бы временно завуалировать несправедливый характер оказываемого на него нажима. И если с английской стороны и предпринимались попытки решить проблему с помощью Рима, то это было лишь на самой ранней стадии его плена, после «Союза дружбы» с императором, ни тому, ни, как уже отмечалось, Леопольду, пока можно было не опасаться отлучения от церкви: в данный момент оно не отвечало бы интересам Ричарда. Его уступчивость и отсутствие возражений, несмотря на столь огромную сумму выкупа, в конце концов, успокоили императора. По такому важному для императора требованию, как принесение ленной присяги, Ричард изменил позицию с первоначально категорического отказа до, по крайней мере, видимого подчинения. И это не давало никакого повода для ужесточения режима его содержания. Столь предупредительного человека, рассыпающегося в похвалах императору, едва обмолвившемуся о возможности оказания помощи против Франции, он не мог лишить скромных радостей жизни в одном из рейнских городков и заточить в темницу.

Непонятно тем не менее, как Ричарду удалось добиться столь неограниченной свободы перемещения, ведь в интересах императора было бы содержать его по возможности в самой строжайшей изоляции, для чего, надо полагать, и предназначался первоначально Трифельс. Но между концом мая и концом сентября 1193 года мы можем обнаружить множество документальных подтверждений пребывания Ричарда в Вормсе, причем довольно продолжительного, а затем, с конца ноября 1193 года и до конца января 1194 года в Шпейере, тогда как Генрих постоянно находится в Рейн-Майнской провинции. Города эти были культурно-историческими центрами Германии, где находились императорские соборы и связанные с ними епископские пфальцы, принимавшие при приезде императора его двор и служившие местом проведения рейхстагов. Здесь теперь проводил время Ричард. В Шпейере, кроме усыпальницы императора салических франков, находились гробницы матери Генриха и его малолетней сестры Агнессы, через которую Ричард чуть было не породнился с Генрихом какой-то десяток лег тому назад. «Ze Wormez bi dem Rine», то есть, перед «кафедральным собором», а также там, где долгое время пролегал путь Ричарда от его резиденции к собору, было место известного спора королев из «Песни о Нибелунгах». И всего через несколько лет после Ричарда один, по-видимому, австрийский поэт, тесно связанный с Веной и интересующимся литературой епископом Пассау, знавшим Ричарда в те времена, введет в решающую битву «Песни о Нибелунгах» героя с таким не вписывающимся в контекст именем как «Ritschart». Примерно через сорок лет, в 1235 году, в Вормсе сыграют свадьбу между родившимся у Генриха в 1194 году сыном Фридрихом II и племянницей Ричарда, Изабеллой, сестрой Генриха III; и хотя жених и невеста были столь близкими родственниками соответственно Генриха и Ричарда, политический мир к тому времени совершенно преобразился, и ни отца, ни дяди уже десятки лет не было в живых. Таким образом, в наиболее активный период своего пребывания в плену Ричард жил в Вормсе — городе, игравшем немаловажную роль в жизни Германии и предоставлявшем широкие возможности для связи с внешним миром. И отсюда он не только развивал государственную деятельность с официальной корреспонденцией, но и вел тайную дипломатию и поддерживал тайные связи, которые противоречили интересам императора.