Том 6. Третий лишний - Виктор Конецкий

Когда начали задергиваться занавеси тумана, я старательно отмечал в уме положение других судов, лежащих в дрейфе у кромки, и их возможные курсы выхода в точку формирования каравана, но вот туман задернулся, все загудели, все задвигались, все спуталось и — потеря ориентировки! Отвратительное состояние. Пожалуй, я почувствовал беспомощность. Спасло то, что до сдачи вахты В. В. оставалось пять минут.

Я доложил, что ничего не понимаю вокруг.

Он сделал обычный добродушно-коротко-скорбный вздох и сказал:

— В двадцать один час по ТВ первенство мира по танцам на льду, Виктор Викторович. Идите отдохните пока.

Но я не мог уйти с мостика, потому что каша, в которую я завел пароход, казалась мне опасной. И не хотелось дезертировать.

Уже через минуту В. В. повел «Колымалес» так, чтобы выйти на корму «Леонидова», используя радар и те следы на воде и в мелком льду, которые остаются от работы судовых винтов. Ну, кроме этого он использовал еще одну штуку — опыт и уверенность. И через минуту дал средний вперед, ибо терпеть не может малый.

— Чего вы тут торчите? — поинтересовался В. В., когда я не сразу покинул рубку. — Боитесь, я у вас прошедший путь отниму? Если уж вас здесь пилотка и ботинки нашли, то, как сказал бы Фома Фомичев, значить, все в аккурате, и торчать вам больше на мосту, значить, нечего.

И я пошел вниз смотреть танцы на льду.

Пожалуй, спроси про главное качество партнера для длительной совместной работы, и я назову скорость, степень сообразительности. Она у партнера должна быть выше моей. Если же партнер соображает, осознает окружающую действительность, ситуацию медлительнее меня, он начинает служить яростным раздражителем.

А тот, кто по сообразительности меня превосходит, служит увлекающе-завлекающим фактором. Даже его брань по моему адресу не бесит, а заводит — и опять же яростно заводит — на дело.

Вероятно, отсюда проскакивает раздражительность к детям и некоторым старикам: они и соображают, и оценивают ситуацию, и поступают замедленнее привычного стереотипа.

Критерий сообразительности равен сумме: опыт + память + логические способности, умноженной на коэффициент врожденной нахальности.

Как-то Жак Ив Кусто завел «Калипсо» в ледяную ловушку возле Антарктиды, и ситуация сложилась вовсе хреновая. Он записал в дневник: «Будь я моложе, это привело бы меня в отчаяние… („это“ — зреющий на борту бунт, ибо люди хотят бежать из западни, а капитан маниакально хочет ЗАВЕРШЕНИЯ намеченного дела. — В. К.) Но сейчас я свободен от иллюзий и твердо знаю, что завершение дела зависит от воли командира, что бы ни происходило вокруг. Отвага в тяжелую минуту — вещь столь же редкая, как дружба. Или любовь».

Это он о соплавателях. С которыми тысячи раз штормовал и ходил под воду… И он не только так думает, но пишет в дневник и спокойно дневник печатает! И те, кого он упрекает в редкости отваги, кто хотел рвануть когти из льдов и айсбергов пролива Дрейка, ему это прощают, ибо знают: капитан ПРАВ. Увы, да, отвага в тяжелую минуту битвы со стихией — вещь столь же редкая, как дружба. Или любовь.

А вообще, чем естественнее человек командует, тем удачнее все получается.

Частоты передатчика «Акации» совпадают с телевизионными. Потому можешь сидеть в кают-компании теплохода «Колымалес», наслаждаться зрелищем чемпионата мира по танцам на льду и одновременно быть в курсе всех событий на мостике и вокруг судна. Из телевизора, легко заткнув его музыкальную или спорткомментаторскую глотку, доносятся голоса переговаривающихся в караване судов.

И вообще забавно смотреть первенство мира по танцам на льду, когда твое судно идет в тяжелейших льдах в Арктике и так сотрясается, что в телевизоре где-то отходят контакты и экран зловеще мерцает, и тогда вальсирующие в Швейцарии соперницы и соперники пропадают пропадом, а потом изображение опять возникает, но телевизионный звук заглушает морзянка или вдруг гремит голос В. В.: «„Леонидов“, вы ход сбавили? Почему не предупреждаете?!» И на фоне изящных кружений и верчений прелестных танцовщиц «Леонидов» кротко объясняет: «„Колымалес“, впереди завал!» И кажется фантастикой, что где-то далеко на суше сейчас действительно танцуют на зеркальном льду среди огней и музыки красивые люди. А тут еще возникает неожиданная мысль: «Если мы продолжаем принимать телепрограмму с маломощной певекской (через „Орбиту“) станции, значит, удалились мы от Певека совсем недалеко, а ведь рубимся во льду уже давным-давно, — по скольку же миль-то получается в час? По две? По три? Н-да…»

Но эта неприятная мысль быстро оттесняется зрелищем танцев на льду — молодостью, которая совсем не боится поскользнуться, изяществом, мужеством, музыкой, праздничными огнями и живыми цветами…

Разрыв между обыденностью жизни большинства людей на планете и необыкновенностью жизни, например, этих танцоров или космонавтов, государственных деятелей или клоунов, укротителей или физиков-теоретиков, огромен и зияющ именно в наше время. Раньше, когда не было радио и телевидения, какой-нибудь дед Архип и Ленька в глухой деревне и не знали про шикарную жизнь артистов балета на льду. Теперь дед Архип придет с Ленькой с пахоты или с гумна, скинет тулуп и садится к телевизору, а там летает в невесомости космонавт или крутит двойной тулуп весьма даже соблазнительная девица. В результате что? Стресс! Но стресс Архипа и стресс Леньки будут разные. Если Архипу в данном случае следует порекомендовать «Руководство по технике массажа при различных заболеваниях нервной системы», то Леньке полезно будет прочитать «Золушку» или «Пигмалиона». Но и в том и в другом случае я бы на месте сельского библиотекаря требовал молока за вредность работы, когда бы ко мне за этими книжками обратились дед Архип и Ленька. Особенно если учесть, что в библиотеке текут потолки, на улице затяжные осенние дожди, библиотекарша подставляет ведра и тазы под льющуюся воду, спасая Г. Маркова и С. Сартакова от сырости, а по радио передают о модах на будущий сезон: «…юбки будут кокетливыми, колени можно открыть совсем» и т. д. и т. п. Вот тут и снимай читательские стрессы, веди заблудших к истине и добру книжными тропами. Да, еще забыл, муж у библиотекарши ревнивый и грозит всем мужчинам-читателям головы пообрывать и требует, чтобы на работу жена надевала платья с длинными подолами, а как тогда с модой быть?.. Тем временем Ленька «Золушку» не берет, бубнит угрюмо, что, мол, вы, Клавдия Петровна, не правы! Книга хужее кино — ее и в жисть не озвучить, а я к звукам привык и к дикторше телевизионной, которая «Музыкальный киоск» ведет…

Зверски интересно: согласился бы Антон Павлович выступать в «Голубом огоньке» по ТВ?

А вам не кажется, что Александр Сергеевич обязательно бы согласился на такое мероприятие безо всяких яких?

«Широта 70°16′ норд, долгота 168°24′ восточная. Ледокол ушел. По его распоряжению легли в дрейф. Машина в пятиминутной готовности. Отключили рулевую. Перевели часы на час назад».

А что этот перевод означает? Все еще верим — идиоты! — что пройдем домой на запад.

Перехватили РДО с «Алатырьлеса»:

СЛЕДУЮ ВПЛОТНУЮ БУКСИРЕ Л/К КРАСИН ЛЕД 10 БАЛЛОВ ОБЛОМКИ ПОЛЕЙ ВЗЛОМАННОГО ПРИПАЯ ДВУХЛЕТНЕГО ЛЬДА ПЯТЬ БАЛЛОВ ОДНОЛЕТНЕГО ПЯТЬ ТОЛЩИНА ЛЬДА 80 ТИРЕ 15 °CM ТОРОСЫ 3 ТИРЕ 4 БАЛЛА РАЗРУШЕННОСТЬ 2 ТИРЕ 3 СЖАТИЕ 1 ТИРЕ 2 ОБНАРУЖИЛИ ПОСТУПЛЕНИЕ ВОДЫ ТРЮМ НОМЕР 1 ТРЮМ ЗАГРУЖЕН ПОЛНОСТЬЮ УСТАНОВИТЬ ПРИЧИНУ КОНКРЕТНО НЕВОЗМОЖНО НИЖНЕЙ ЧАСТИ ТРЮМА 2/3 ГРУЗ КИРПИЧ ПОСТУПЛЕНИЕ ВОДЫ ПО ЗАМЕРАМ 2 °CМ/ЧАС ВОДА ХОРОШО ПОДДАЕТСЯ ОТКАЧКЕ ОТКАЧКА ВЕДЕТСЯ ЕЖЕЧАСНО ТРЮМ ОСУШАЕТСЯ ПОЛНОСТЬЮ ТЕЧЕНИЕ ШЕСТИ МИНУТ

Когда наш брат, преодолев лень, да и, чего греха таить, безграмотность в этом вопросе, начинает так подробно фиксировать состояние льдов? А только тогда, когда наш брат влипает в вовсе дрянную ситуацию.

20.30. Веселый голос первого помощника по трансляции: «Сегодня новый художественный кинофильм „Мужские игры на свежем воздухе“!»

Ночью снилось безобразно-жуткое. Я ел жареного удава, который к тому же был жив и извивался. Такого не придумаешь. Правда, снился еще южный базар, овощи — масса цветных овощей. Может, это по причине зубов, — ем мало, опять дистрофия начинается? При голодухе снится еда.

Утром командиры встали на час раньше: не объявили как следует об отводе часов. В журнал записали, а не объявили.

Все теряют юмор. Сидим, едим пшенную кашу. На нее есть любители, есть ненавистники. Доктор, который уже заметно психически расстроен — он первый раз в море вообще, — отказывается есть пшено и делает это истерично.

Стармех:

— А ты ее на хлеб намазывай — вкуснее будет.

Доктор:

— А идите вы все!..

Но уходит он сам — голодный.

Стармех:

— Помню, в подобной ситуации один мой электромеханик в дневной чай, ну, и неважно — может, и в утренний, брал два печенья, а нам их голыми давали, без всякой приправы. Так он между печеньями кусок черного хлеба положит и чмокает: «Во, это настоящий бутерброд!»