«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов

Летом 1915 г. на сцене театра «Миниатюр» в исполнении труппы И.Ф. Каневского также шла мелодрама по пьесе еврейского драматурга М. Рихтера «Реб Герцеле Меюхес». Кроме того, труппа И.Ф. Каневского представила пьесу Ваксмана «Дочь улицы», оперетту Шора «Дерб Яхсен» и оперетту Латаенера «Ишо-Роо». Газета «Оршанский вестник» от 5 июля 1915 г. отмечала, что «все вечера прошли с огромным успехом при полном сборе»[1602].

Актеры труппы И.Ф. Каневского также выступали в театре «Модерн». В июле 1915 г. здесь представили историческую оперетту «Гурбонь-бейс-гамигдош» («Разрушение Иерусалима»). В оперетте участвовал весь состав труппы, использовались «20 лучших номеров пения, световые эффекты при картинах, роскошные исторические костюмы и оружие». Театр «Модерн» был выбран площадкой, поскольку труппа стремилась «дать оперетту при возможно лучшей обстановке»[1603].

Согласно переписи 1897 г., в начале XX в. в пяти белорусско-литовских губерниях проживало более 424 тыс. человек польской национальности, что составляло 5 % от общего числа населения. Поляки преимущественно селились в Виленской и Гродненской губерниях: 15,3 % и 10,1 % от всего населения губернии соответственно. В 1914–1918 гг. формирование польской культуры в регионе протекало достаточно динамично. Вначале правительство не применяло дискриминационные меры в отношении поляков, так как планировало объединить все польские земли в результате победы в Первой мировой войне. Однако постепенно царские власти стали сдерживать усиление польского влияния на территории Беларуси, как так видели в данной национальной общности угрозу государственной власти[1604].

В связи с высокой степенью национально-культурного развития в белорусском регионе, минский губернатор А.Ф. Гире в докладной записке 1914 г. «О мерах, могущих укрепить национальное самосознание белорусов и противодействовать их полонизации» отмечал, что «…русский элемент настолько укрепился и упрочился в крае, что сумеет собственными силами противостоять напору польского элемента и отстоять край от ополячения» [1605].

В то же время в годы Первой мировой войны поляки продолжили осуществлять свою культурную и образовательную деятельность. Периодически полякам выдавались разрешения на открытие польскоязычных школ. Накануне Февральской революции 1917 г. начальные школы с преподаванием на польском языке существовали практически на всей неоккупированной территории Беларуси. Многие из них были так называемыми «тайными школами», где большинство учителей были представлены польскими ксендзами, а в основе преподавания лежал религиозный аспект[1606]. В польскоязычных школах обучались не только дети поляков и беженцев из Царства Польского, но и белорусских крестьян католического вероисповедания, что официально было запрещено[1607].

В конце 1915 – начале 1916 гг. в первую волну оккупации немецкое правительство способствовало открытию польских школ. На оккупированной территории свою деятельность развернули Образовательный комитет, товарищество «Просвещение», Католическое товарищество польской народной школы. В 1915–1916 учебном году в Вильно и его окрестностях насчитывалось около 50 польскоязычных школ, в том числе 4 гимназии, где обучалось 800 человек. По мере усиления польского влияния в оккупированной части белорусского региона немецкие власти изменили курс в отношении этой национальности. Э. фон Людендорф, оценивая польское культурное развитие оккупированных территорий, отметил, что «поляки очень скоро начали проявлять активность в области просвещения и хотели открыть в Вильно университет». Однако оккупационные власти отклонили это предложение[1608].

Постепенно развивалась польская периодическая печать. В 1915 г. выходило 20 изданий на польском языке, в том числе газета «Kurjer Krajowy» (1912–1914 г.), газета «Biełarus» (1913–1915 г.), газета «Ношап» (1916 г.). Культурно-просветительскую работу проводило Виленское общество поощрения польского сценического искусства [1609].

В годы Первой мировой войны в белорусско-литовских губерниях проживало около 3,4 % (290 тыс. человек) литовцев[1610]. Российские власти не создавали литовцам препятствий в деле их национально-культурного развития, которое должно было способствовать отделению поляков от других национальных общностей и ослаблению польского давления в регионе.

В Виленской губернии с преобладающим литовским населением создавались различные общественные и культурно-просветительские общества. В 1915 г. осуществляло свою деятельность Литовское научное общество под председательством Й. Басанавичюса. В губернии насчитывалось 8 периодических изданий на литовском языке. В Вильно также работал магазин литовской книги, открытый в 1906 г. оперной исполнительницей и актрисой М. Шлапелене-Песецкайте[1611].

Литовцы также развернули активную деятельность в сфере оказания помощи пострадавшим от войны, создав национальные комитеты, деятельность которых была сосредоточена вокруг Центрального литовского общества («Литовского комитета»). Его отделения действовали во всех белорусских губерниях[1612]. Помимо помощи беженцам, при обществе организовывались публичные собрания, лекции и концерты. Схожие функции были и у «Виленского общества взаимной помощи литовцев»[1613].

В апреле 1916 г. Комитет литовского общества по оказанию помощи потерпевшим от войны организовал в Вильно концерт с участием хора под управлением композиторов С. Шамкуса и М. Кимонт[1614].

На оккупированной территории Беларуси немецкие власти поддерживали культурно-образовательную деятельность литовцев. Исследователь М. Марковский отмечал: «Как ни тяжел был гнет в оккупированной Литве, но немецкая власть все-таки дала литовцам в некоторых отношениях больше, чем русское правительство». Можно говорить о том, что литовцы получили культурную автономию. Например, по инициативе немецких властей было основано несколько гимназий и около 2 тыс. начальных школ с преподаванием на литовском языке[1615].

С середины 1916 г. литовско-немецкие отношения ухудшились в связи с незаинтересованностью Германии в чрезмерном усилении литовского влияния в регионе. Э. фон Людендорф, характеризуя национальности захваченного края, отмечал: «Литовцы верили, что для них пробил час освобождения; когда же желанные лучшие времена сразу не наступили, они опять отвернулись от нас и стали относиться недоверчиво»[1616]. Уже в 1917 г. поддержка литовского национального движения вновь стала ключевым направлением «восточной» политики Германии. Летом 1917 г. немцы предложили литовцам учредить представительный орган, который впоследствии стал бы посредником между Германией и Литвой. С согласия немецких властей литовцы создали в сентябре 1917 г. национальную конфедерацию и избрали Тарибу в составе 20 человек. В конце сентября этого же года немецкое командование признало Тарибу как орган, уполномоченный выступать от лица литовского народа [1617].

16 февраля 1918 г. представители Тарибы обратились к германскому правительству с просьбой признать независимое Литовское государство. Вслед за подписанием Брестского мирного договора 23 марта 1918 г. Вильгельм II признал независимость Литвы, но на условиях декларации 11 декабря 1917 г. Летом 1918 г. Тариба была преобразована в Государственный совет Литвы, а уже 9 ноября 1918 г. литовцы создали первое правительство во главе с А. Вальдемарасом[1618].

Латыши составляли 3,2 % (264 тыс. человек) от всего населения в регионе. Латгалия, объединявшая Двинский, Люцинский и Режицкий уезды Витебской губернии с преимущественно латышским населением, продолжала оставаться центром их национальной культуры, где издавались газеты и журналы на латышском языке, действовали научные и культурно-просветительские организации[1619]. Вместе с тем весной 1915 г. латышские