Рим. Прогулки по Вечному городу - Генри Мортон

Один из библиотекарей провел меня в стальные ниши архива и, открыв сейф, дал мне в руки пергамент с тяжелыми красными восковыми печатями, каждая — со своей подписью. Это была петиция, посланная Генрихом VIII папе. В ней король просит о расторжении своего брака с Екатериной Арагонской. Хотя этот документ публиковался, мне сказали, что имена всех тех, кто подписал его, никогда не печатались. Как только посланец короля, проехав через Европу, доставил петицию из Уайтхолла в Папскую курию, ее тщательно подшили, и сейчас она свежая и новая, как четыреста с лишним лет назад, в тот день, когда была написана.

Потом я подержал в руках протоколы допроса Галилея. Мне дали бумагу, подписанную Микеланджело; документ с подписями Фердинанда и Изабеллы Испанских с золотой печатью размером с блюдце; письмо, написанное Брунетто Латини, наставником Данте; соглашение между Наполеоном и Пием VII; и огромный пергамент с тремястами пятью подписями и печатями — акт отречения от престола Кристины Шведской. Потом, как бы поразмыслив, показали византийский пергамент XIII века с красными подписями первых Палеологов.

Все эти сокровища демонстрировались мне как бы между прочим. Так знаток мог бы показать свою коллекцию тому, у кого очень мало времени. Каждые пятнадцать минут свет гас, и его приходилось снова зажигать. Когда я спросил, почему это, мне сказали, что ученые и вообще все, кто «живут в другом времени», довольно рассеянны и часто оставляют свет в архиве включенным, так что его автоматически отключают через равные интервалы.

Меня представили профессору, специалисту по папским буллам. От него я узнал, что канцелярия папы продолжала использовать папирус даже тогда, когда вся остальная Европа использовать его перестала. Папирус был изъят из обращения только около 1022 года. В старые времена папские буллы перевязывали либо шелковым шнурком, либо пеньковой веревкой, к которым привязывали свинцовую печать — bulla. Буллы с шелковым шнурком были litterae gratiosae,[125] а пеньковые — litterae executoriae,[126] так что, еще не разворачивая, можно было сказать, хорошие в булле новости или плохие. Шелковые буллы украшало полное имя папы, а менее приятные — только его инициалы, обведенные черным.

Буллы иногда бывали столь изысканны, написаны таким странным готическим шрифтом, известным как ломбардский, без знаков препинания, что приходилось посылать вместе с ними и транскрипцию, и такая форма написания была упразднена Львом XIII лишь около шестидесяти лет назад.

Все знают, что папа после избрания получает новое имя, но что буллы он подписывает своим прежним именем, — знают далеко не все. Это единственный случай, когда он его использует. Этого имени и не слышат в Ватикане, пока папа не умрет, и его камерарий, приблизившись к постели, три раза тихо не назовет усопшего по имени, которое тот носил, прежде чем стать папой.

Одна из самых тщательно охраняемых комнат в Ватикане — это канцелярия, где хранится большая печать, или bulla, которой скрепляются все акты Церкви. Всякий, кто окажется рядом с этой комнатой, не представив убедительного объяснения своему присутствию там, рискует оказаться отлученным. Печать — тяжелый металлический штамп, несколько футов высотой, приводимый в движение рычагом, оттиск же — изображение смотрящих друг на друга святого Петра и святого Павла в профиль, а также имя действующего папы.

Золотые печати, которые часто использовались монархами в их переписке с Ватиканом, редко применялись папской канцелярией, хотя иногда такое случалось. Самый ранний пример — письмо, отправленное Львом X, жалующее Генриха VIII титулом «Защитника веры».

Конструкция собора Святого Петра поддерживается семьей акробатов, передающих друг другу эту священную обязанность из поколения в поколение и заработавших имя sanpietrini. Их тренируют не бояться любой высоты, они лазают по стенам собора или качаются в люльках между колоннами под самым потолком. Мне рассказывали, что это зрелище не хуже, чем упражнение на трапеции без лонжи. В обязанности sanpietrini также входит копать могилы папам, и, как я уже говорил, нескольким из рабочих, облеченным особым доверием, были поручены раскопки под алтарем. В прежние времена многие из них жили со своими семьями на крыше, и там, в тени купола, все еще можно увидеть их дома.

Начальство sanpietrini располагается рядом с ризницей, и однажды, зайдя туда, я был поражен, увидев на дверях одной из комнат королевский английский герб под кардинальской шляпой. Разумеется, все это не могло принадлежать никому, кроме Стюартов, но их присутствие здесь очень удивляло меня, пока мне не сказали, что несколько лет назад двери спасли, когда сносили старый дом рядом с ризницей, и поместили туда, где они сейчас находятся. В доме с 1751 года жил кардинал герцог Йоркский в бытность его протопресвитером собора Святого Петра. Мне было радостно узнать эту новость. Я не думал, что можно наткнуться на доселе неизвестное упоминание о Стюартах в наши дни.

Я зашел в контору, чтобы узнать кое-что об освещении купола. Это — высшее проявление ловкости и проворства Sanpietrini. Хотя колокола собора Святого Петра сейчас звонят благодаря электричеству, sanpietrini просто ужаснулись, когда я спросил, зажигают ли они свет, щелкнув выключателем. Ни один истинный римлянин и, конечно, ни один член команды sanpietrini не смог бы вынести даже мысли, что собор Святого Петра может быть освещен бездушным электрическим светом.

Мне сказали, что обычай освещать базилику восходит к временам Бернини. Он спроектировал висячие светильники, в которых горел огонь между колоннами колоннады, а способ зажигания передавался sanpietrini из поколения в поколение, и даже используемое масло — специальная смесь, на которую есть особый рецепт.

В былые времена собор Святого Петра освещался регулярно дважды в год, на Пасху и на праздник Святых Петра и Павла. На Пасху, из-за неустойчивости погоды, использовали только светильники, но на праздник Святых Петра и Павла зажигались как светильники, так и lanteroni. Lanteroni — это свечи высотой в один фут с бумажными «абажурами».

Осветить собор Святого Петра стоит тысячу фунтов, и для этого требуется шестьдесят человек, поделенные на группы по два-три человека, чтобы каждый отвечал за несколько светильников. Перед тем как часы пробьют девять, люди прячутся в темноте, готовые по сигналу поджечь веревки своими факелами. Первым ударом дается сигнал начальнику sanpietrini, который зажигает светильник на вершине креста, и немедленно люди бросаются в темноту и наводняют купол подобно рою пчел, пока, когда часы перестанут бить, целый купол не наполнится мерцающими язычками пламени.