Безумные сказки Андрея Ангелова. 2021 год - Андрей Ангелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один в свободное время веселится, другой строгает доски, третий пишет или рисует, пятый посещает танцпол, а восьмой — учит английский язык… Я до вчерашнего дня насыщался духовно — читал и анализировал святые книги. И отныне… часть времени придётся уделять созерцанию сцен насилия и убийств.
Сидя на скамейке в углу парка — я достал из полиэтиленового пакета прибор, взялся поудобней.
Я сейчас нахожусь в Москве, и прибор показывает московские грехи. Когда приеду домой, вероятно, прибор покажет и грехи Ориенибаума. Да! Теперь я понимаю замысел Господа до конца! Ведь видя жителей моего городка в Стене греховности, я могу не просто наблюдать за ними, но и воздействовать на их поступки. Кроме того… я теперь имею возможность помогать милиции в раскрытии преступлений…
— Спасибо, Господи, что дал возможность спасать заблуждающихся! — сказал я твёрдо и поднёс прибор к правому глазу. Движение пальцами по кольцу. Щелчок. И я… увидел людоеда!
ГРЕХ III — ЛЮДОЕД
На стене улыбался президент.
Людоед являлся невзрачным мужичонкой, наголо бритым. Лет тридцати. Он имел оттопыренные уши и толстые губы. Сидел против следователя Бузеева, на руках наручники — застегнутые спереди, на лице — ухмылка.
— Ну-с, Залихватский, как же ты дошёл до такой жизни? — вдумчиво спрашивал Бузеев. Следователь был обычным следователем — мужик 45-ти лет, с интеллигентным лицом и побритыми ладошками.
— Какая разница? — равнодушно усмехнулся людоед вместо ответа. В целом, он сидел очень даже свободно, будто не в кабинете прокуратуры, а на лавочке возле дома. В идиллию мешали поверить только наручники.
— Оставим философию, — легко согласился Бузеев. — Ответь по существу: зачем ел мясо?
— Вам не понять, — защерился людоед.
— Слушай сюда, Залихватский, — задушевно шепнул следователь. — Если ты будешь заявлять отговорки типа «вам не понять» или «какая разница», то ты получишь пожизненную крытку. «Чёрный лебедь», — видел по телеку?..
Людоед убрал ухмылку и с неким удивлением глянул на Бузеева.
— Я расстараюсь, ну очень расстараюсь и найду для суда железные доказательства. Понимаешь?.. — следователь вгляделся в задержанного. Тот слегка кивнул, в глазах плавало беспокойство волка, увидевшего флажки.
— Но если ты честно ответишь на мои вопросы, то… это отразится в материалах дела, и ты, возможно… Возможно, но получишь двадцать лет строгого режима, — Бузеев перегнулся через стол к людоеду и закончил почти весело:
— Знаешь, Залихватский… В данном кабинете за 21 год работы я видел разных. Были наркоманы, алкоголики, пара маньяков. И хотя я не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим, я всех понимал. Работа такая. — Он вытащил сигарету из пачки, лежащей на столе, прикурил себе, а пачку протянул. — Угощайся.
— Не курю, — швыркнул носом людоед. — Дайте мне лучше полстакана водки?
— Могу предложить крепкого чаю, но после допроса, — флегматично заявил Бузеев. — Идет?
Залихватский немного подумал и эмоционально произнес:
— Пообещайте вытянуть меня на срок! Я не хочу сидеть пожизненно! А может… — во взоре мелькнуло подозрение, — вы говорите про срок специально, чтобы я раскололся? И ваши слова ничего не значат? Тогда я ничего не скажу.
— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал советник юстиции. — Спроси у любого в камере — слово я держу.
— Ну… хорошо, — решился людоед. — Что вас интересует?
— Зачем ты ел мясо?
— Вкусное очень. Вообще, первый раз я убил безо всякой мысли о еде, — интимно шепнул Залихватский, оглянувшись на дверь. — Бухали с приятелем, возникла ссора. Не помню, из-за чего, я был готов… Приятель меня ударил. Я схватил топор и дал ему по башке. Потом лег спать. Просыпаюсь утром — гляжу, труп на полу. Очень испугался тюрьмы… Оттащил трупик в ванную и разрубил на части.
— Когда это было? — следователь затушил окурок, придвинул протокол.
— Ровно три года назад, — без раздумий ответил людоед. — Как раз на Рождество.
— То есть в ночь с шестого на седьмое января?
— Ага.
— Фамилия приятеля?
— Забубённый. Игорь. Отчества не знаю.
— А дальше?
— Разделать-то я труп разделал, — с небольшими паузами рассказывал Залихватский, вспоминая. — А выносить из дома боялся. Светло, утро, мало ли… А меня мутило с похмелья. От свежерубленного мяса шёл такой аромат… И… решил попробывать. Чем останки достанутся бродячим животным, так лучше я их сам оприходую. Забубённому уж всё равно, кто будет им питаться.
Людоед замолчал, по лицу плавала блаженная улыбка человека, вспоминающего нечто для себя приятное. Бузеев цепко отслеживал реакции «подопечного» и чуть морщился.
— Потом я взял кухонный нож, наточил на плитке, — в тоне зазвучало бахвальство. — Срезал с ляжки большой кусман и съел сырым, с солью и без хлеба!
— И как? — с интересом спросил следователь.
Залихватский показал большой палец в жесте «Супер»:
— Шикарно! Сырое мясо вкуснее, чем жареное или вареное. Позже я готовил мясо по-разному, но бросил. Всё не то. Попробуйте сырое, не пожалеете…
Следователь не смог сдержать гримасу отвращения.
— Куда девал кости? — спросил он, склоняясь над протоколом.
— Выкинул в мусорный бак в двух километрах от дома, — людоед ностальгическая улыбнулся. — Четырём сотням людишек могилкой стал мусорный бак.
Залихватский увидел, что его слова записывают, и вдохновенно заговорил. Его «понесло»:
— Я кушал Забубённого, пил спирт, и тут… ко мне постучалась… бомжиха-побирушка. Я впустил её в квартиру, мы выпили… А после перерезал ей горло. Освежевал, разрубил, мясо в холодильник.
— Съел?
— Частично. Тут как раз кончился спирт. А без водярки я не могу… я ж алкоголик. Тогда я перекрутил мясо бомжихи, взял фарш и продал его рыночным торговцам-мясникам за полцены, — людоед мило улыбался. — После догнал, что продажа человечинки — выгодное занятие. Устроил бизнес. Заманивал бомжей к себе в квартиру, поил и убивал. Быть может… и вы ели моё мясо, — осклабился Залихватский. — Вы ведь ходите на рынок за мясом? Я на разных продавал…
Бузеев перестал писать, а людоед ухмыльнулся прямо ему в лицо:
— Знаете, гражданин следователь, я многих перепробовал. Среди бомжей попадались бывшие учителя, инженеры, врачи, и даже один бывший начальник… Вот только следователей не было, — меж толстых губ убийцы высунулся язык — большой, с белым налётом.
Бузеев непроизвольно откинулся на спинку кресла — подальше от стула задержанного, вставил в рот новую сигарету. Прикурить не успел. Открылась без стука дверь, и на пороге нарисовались двое крепких парней: короткие стрижки, грубые лица, кожаные куртки.
Залихватский остро глянул через плечо, лицо искривила усмешка.
— Какого хрена уголовный розыск врывается ко мне? — удивился Бузеев. — Рамсы попутали, да?..
Оперативники замялись на пороге.
— Да, тут… — один достал бумагу.
— Короче! — второй вырвал бумагу и уверенно подошёл к следователю: — Это не терпит отлагательств. — Положил бумагу на стол.
Напарник встрепенулся и тоже подошёл. Теперь оперативники стояли по бокам следователя. Тот взял бумагу, повертел в руках. Лист был совсем чистым.
— Что за?..
Иголка шприца воткнулась Бузееву в плечо. Тот дёрнулся.
— Тихо! — советнику юстиции зажали рот.
В Бузеевское плечо истек кубик прозрачной жидкости. Затем шприц был упакован назад — в оперский карман. Следователь обмяк. Оперативники быстренько прибрали бумагу и сделали по реверансику:
— Кушать подано, Залихватский!
Во взгляде людоеда брезжила надежда, он даже привстал со своего стула:
— Кто вы?
— Благотворители, — усмехнулись оперативники. — Мы знаем, какой бурдой кормят в СИЗО. И решили попотчевать тебя свежачком.
— Хорошо, — согласился людоед. — Вы благотворители. Только я-то при чём?..
Милиционеры переглянулись.
— Видишь ли, Залихватский, твой следователь отпускает на свободу вполне себе богатых козлов, — объяснил один. — После того, как их долго и упорно ловят опера. А шантрапу вроде тебя загоняет в камеры. Нам данный расклад совсем не по душе.
— От тебя никакой опасности порядочным гражданам, — развил мысль другой. — Хавал бы и дальше грязных бомжей. Они всё равно не люди. А тут… тюрьма и кандалы, ай-яй-яй…
— Короче! Жри этого ублюдка, — один показал на тело
