Большая Советская Энциклопедия (ШЕ) - БСЭ БСЭ

  При всём различии отдельных этапов творческого пути Ш. во всех его пьесах чувствуется единство художественного метода. Гёте отмечал, что «... великой основой его (т. е. Ш. — Ред. ) произведений служит правда и сама жизнь» (Собр. соч., т. 10, М., 1937, с. 585). Однако характер жизненной правдивости у Ш. иной, нежели в позднейшем реализме, и обусловливается поэтическим видением мира, что очевидно уже в выборе сюжетов. Только для трёх пьес Ш. не найдено сюжетных источников («Бесплодные усилия любви», «Сон в летнюю ночь», «Виндзорские проказницы»). В остальных случаях Ш. брал готовые сюжеты из истории (например, из «Хроник» Р. Холиншеда), легенд, поэм, новелл. Традиционность сюжетов, во-первых, сообщала действию эпичность и давала возможность отразить основные моменты государственной и политической истории человечества, охватить самые существ. стороны жизни; во-вторых, придавала достоверность запечатленным в сюжетах жизненным ситуациям, освобождая от необходимости соблюдать правдоподобие деталей и обосновывать события и поступки (например, объяснять отказ Лира от власти); в-третьих, вносила в пьесы Ш. вместе со сказочными мотивами особенности народного поэтического мышления. Обилие анахронизмов (герцог в античных Афинах, бильярд в Древнем Египте и др.), условность места действия (то обозначенного точно, то не обозначенного вовсе) и времени (разного, например, для разных персонажей — т. н. двойное время) и другие «неточности» Ш. (объясняющиеся также театральными условиями, ориентацией на восприятие пьесы со сцены), элементы фантастики и сверхъестественного, сочетание условного и натуралистического (и вообще сближение контрастов) — всё это проявления поэтически образного подхода к действительности. О поэтическом видении мира говорит и наличие у Ш. в одной пьесе двух или нескольких сюжетных линий: истории сопоставимые (Лира и Глостера, Гамлета и Лаэрта) создают образное представление о некоторых закономерностях жизни; несопоставимые (отношения Британии и Рима в «Цимбелине») в совокупности превращают пьесу в поэтическую модель мира. Поэтический метод Ш. сказывается и в том, как он изображает историю в хрониках и трагедиях. Он смело трансформирует исторический материал, делая его основой общей картины жизни и сочетая приметы прошлого с современным ему пониманием человеческих отношений. Драматизируя историю, Ш. рисует её через столкновения отдельных людей. Человек — средоточие всей драматургии Ш., и изображение человеческой личности во всей её многогранности, значительности и величии, сложности и динамике духовного развития — важнейшее художественное достижение Ш. Изображение изменчивости и многосторонности личности у Ш. драматично по сути, ибо изменение личности прежде всего связано с изменением реального положения героя — его места в жизни, его окружения — и происходит рывками; показывая многосторонность характера, Ш. часто жертвует его логикой ради обострения драматизма. Вместе с тем свои чувства и мысли герои облекают в метафорически поэтическую форму. Многие речи — это самостоятельные стихотворения. Ш. использует всё богатство поэтической образности. Образные ряды соответствуют характеру героя и его эволюции (возвышенный, идеальный строй образов в речи Отелло в начале пьесы прослаивается в дальнейшем низменными образами, близкими речи Яго, а с «очищением» Отелло очищается и его язык), образные лейтмотивы соответствуют общему колориту пьесы. Выразительность и разнообразие поэтических и драматургических средств сделали творчество Ш. одной из вершин мирового искусства.

  Высоко ценили Ш. уже современники (Ф. Мирз, Б. Джонсон). В эпоху классицизма и Просвещения за Ш. признавали способность следовать «природе», но осуждали за незнание «правил»: «гениальным варваром» называл его Вольтер. Английская просветительская критика ценила жизненную правдивость Ш. В Германии на недосягаемую высоту Ш. подняли И. Гердер и Гёте (этюд Гёте «Шекспир и несть ему конца», 1813—16). В период романтизма понимание творчества Ш. углубляют А. В. Шлегель, Г. Гегель, С. Т. Колридж, Стендаль, В. Гюго. В середине 19 в. в Германии впервые ставится вопрос об эволюции творчества Ш. (Г. Гервинус). Вклад культурно-исторической школы в шекспироведение представлен трудами И. Тэна, Э. Даудена, М. Коха, Г. Брандеса. Против «канонизации» Ш.-художника выступила позитивистская критика (Г. Рюмелин, отчасти Б. Шоу). В исследовании фактических данных, связанных с Ш. и его творчеством, огромное значение в 20 в. имеют труды Э. К. Чемберса.

  В России Ш. впервые упомянут в 1748 А. П. Сумароковым, однако и во 2-й половине 18 в. Ш. в России знают ещё мало. Фактом русской культуры Ш. становится в 1-й половине 19 в.: к нему обращаются писатели, связанные с движением декабристов (В. К. Кюхельбекер, К. Ф. Рылеев, А. С. Грибоедов, А. А. Бестужев и др.), А. С. Пушкин, видевший главные достоинства Ш. в его объективности, правде характеров и «верном изображении времени» и развивавший традиции Ш. в трагедии «Борис Годунов». В борьбе за реализм русской литературы на Ш. опирается и В. Г. Белинский. Значение Ш. особенно возросло в 30—50-е гг. 19 в. Проецируя на современность шекспировские образы, А. И. Герцен, И. А. Гончаров и др. помогали глубже осмыслить трагизм времени. Заметным событием стала постановка «Гамлета» в переводе Н. А. Полевого (1837) с П. С. Мочаловым (Москва) и В. А. Каратыгиным (Петербург) в главной роли. В трагедии Гамлета В. Г. Белинский и другие передовые люди эпохи увидели трагедию своего поколения. Образ Гамлета привлекает внимание И. С. Тургенева, разглядевшего в нём черты «лишних людей» (ст. «Гамлет и Дон-Кихот», 1860), Ф. М. Достоевского. В 60-е гг., в обстановке острой общественной борьбы, отношение к Ш. становится, с одной стороны, более академичным (работы основоположника русского научного шекспироведения Н. И. Стороженко), а с другой — более критическим («О Шекспире и о драме» Л. Н. Толстого, 1903—04, опубликована 1906).

  Параллельно с осмыслением творчества Ш. в России углублялось и расширялось знакомство с самими произведениями Ш. В 18 — начале 19 вв. переводились в основном французские переделки Ш. Переводы 1-й половины 19 в. грешили либо буквализмом («Гамлет» в пер. М. Вронченко, 1828), либо излишней вольностью («Гамлет» в переводе Полевого). В 1840—60 переводы А. В. Дружинина, А. А. Григорьева, П. И. Вейнберга и др. обнаружили попытки научного подхода к решению задач художественного перевода (принцип языковой адекватности и т.п.). В 1865—68 под ред. Н. В. Гербеля вышло первое «Полное собрание драматических произведений Шекспира в переводе русских писателей». В 1902—04 под ред. С. А. Венгерова было осуществлено второе дореволюционное Полное собрание сочинений Ш.

  Традиции передовой русской мысли продолжило и развило советское шекспироведение на основе глубоких обобщений, сделанных К. Марксом и Ф. Энгельсом. В начале 20-х гг. лекции о Ш. читал А. В. Луначарский. На первый план выдвигается искусствоведческий аспект изучения шекспировского наследия (В. К. Мюллер, И. А. Аксёнов). Появляются историко-литературные монографии (А. А. Смирнов) и отдельные проблемные работы (М. М. Морозов). Значительный вклад в современную науку о Ш. представляют работы А. А. Аникста, Н. Я. Берковского, монография Л. Е. Пинского. Своеобразно осмысляют природу творчества Ш. кинорежиссёры Г. М. Козинцев, С. И. Юткевич.

  В СССР произведения Ш. изданы на 28 языках братских народов. Помимо множества отдельных изданий пьес и избранных сочинений, в 1936—50 и 1957—60 выходили полные собрания сочинений Ш. на русском языке В советское время сложилась школа переводчиков — вдумчивых интерпретаторов творчества Ш. (М. Л. Лозинский, Б. Л. Пастернак, В. В. Левик, Т. Г. Гнедич, С. Я. Маршак и др.).

  С середины 30-х гг. 19 в. Ш. занимает большое место в репертуаре русского театра. П. С. Мочалов (Ричард III, Отелло, Лир, Гамлет), В. А. Каратыгин (Гамлет, Лир)—прославленные исполнители шекспировских ролей. Свою школу их театрального воплощения — сочетание сценического реализма с элементами романтики — создал во 2-й половине 19 — начале 20 вв. московский Малый театр, выдвинувший таких выдающихся интерпретаторов Ш., как Г. Федотова, А. Ленский, А. Южин, М. Ермолова. В начале 20 в. к шекспировскому репертуару обращается МХАТ («Юлий Цезарь», 1903, постановка Вл. И. Немировича-Данченко при участии К. С. Станиславского; «Гамлет», 1911, постановка Г. Крэга; Цезарь и Гамлет — В. И. Качалов).

  Первые постановки пьес Ш. в советское время носили экспериментаторский, иногда формалистический характер (например, «Ромео и Джульетта», Камерный театр, режиссёр А. Таиров, 1921), хотя среди них был и такой значительный спектакль, как «Гамлет» в МХАТе 2-м (1924) с М. Чеховым в главной роли. Стремление передать социально-историческая и философская масштабность трагедий Ш. через героические образы в 1935 утвердили на сцене такие этапные спектакли, как «Отелло» (московский Малый театр, режиссёр С. Радлов, Отелло — А. Остужев), «Король Лир» (Московский еврейский театр, режиссёр Радлов, Лир — С. Михоэлс), «Ромео и Джульетта» (Театр Революции, режиссёр А. Д. Попов, Ромео — М. Астангов, Джульетта — М. Бабанова), за которыми последовал ряд успешных воплощений шекспировских образов по всей стране — на национальных языках (А. Хорава, А. Васадзе, В. Вагаршян, В. Тхапсаев и др.). Сочетание красочной театральности и праздничности с высоким гуманизмом и тонким психологизмом определило успех спектаклей «Двенадцатая ночь» (1933, МХАТ 2-й, режиссёр С. Гиацинтова), «Много шума из ничего» (1936, Театр им. Е. Вахтангова, режиссёр С. Рапопорт), «Укрощение строптивой» (1937, ЦТКА, режиссёр А. Д. Попов) и др. Большой общественный резонанс в 1954 имели постановки «Гамлета» в Ленинградском театре им. Пушкина (режиссер Г. Козинцев) и в Московском театре им. Маяковского (реж. Н. Охлопков), открывшие новый этап советской театральной шекспирианы, характеризующийся углублением трагических мотивов, отказом от романтизации Ш. (особенно в спектаклях 60—70-х гг.), нередко приматом режиссёрских оформительских решений над актёрской игрой и расширением круга ставящихся пьес Ш. Каждая шекспировская постановка — неизменно событие в театральной жизни страны.