Ленин (Глава 3) - Дмитрий Волкогонов

После смерти Ленина Ганецкий сразу ушел как бы в тень, но продолжал держаться в среднем слое большевистских руководителей. В 1935 году он был назначен директо

229

ром Государственного музея Революции. Но это была его последняя должность. Ганецкий вместе с женой Гизой Адольфовной и сыном Станиславом, слушателем военной академии, 18 июля 1937 года были арестованы. Сам Ганецкий как... немецкий и польский шпион. При обыске у него нашли книги и брошюры Троцкого, Зиновьева, Каменева, Радека, Бухарина, Шляпникова - целых 78 работ. Это были страшные "улики".

Во время обыска в квартире Ганецкий успел написать ломающимся карандашом: "Наркому Внудел товарищу Ежову". Записка начиналась так:

"Николай Иванович!

Кошмарный трагический случай: ночью меня арестовали! Меня уже именуют врагом!.. Что произошло? Откуда эта ужаснейшая ошибка?..

Очень прошу Вас, умоляю Вас: 1) Приостановите все репрессии по отношению моей семьи. 2) Пусть меня сейчас допросят. Вызовите Вы меня - и убедитесь: налицо ужаснейшее недоразумение!.."99

Сверху листка, написанного лихорадочным почерком: "Прошу передать немедленно!"

Напрасно Яков Станиславович пытался убедить сталинского монстра в "ужаснейшем недоразумении". Ленинское любимое детище, ходившее вначале в облике ВЧК, а теперь НКВД, не могло находиться без работы.

Погубил Ганецкого найденный в делах отчет о его поездке в Польшу 20 сентября 1933 года. Ездил он по поручению Сталина за архивом Ленина, но, чтобы заполучить его, ему пришлось неоднократно встречаться с офицерами 2-го разведывательного отдела польского генерального штаба. Это самовольство "засекли". НКВД со временем расценил, естественно, этот поступок как "шпионскую связь". А "германским шпионом" он стал, как заявил ему следователь, еще с времен империалистической войны, что было близко к истине. По сути, это был намек на старые "немецкие дела", которые, однако, никто не разрешал "ворошить". Даже сам Ганецкий не мог упоминать на допросах о заданиях Ленина. Это означало бы немедленный приговор. А он надеялся на снисхождение Сталина. То, что не удалось доказать Временному правительству, ленинско-сталинские чекисты просто

230

констатировали: не может человек не быть "шпионом", так много в жизни общаясь с иностранцами. К тому же люди, которые слишком много знали, были для Системы всегда опасны. Очень опасны. О судьбе таких людей, прежде чем предрешить ее, обычно докладывали Сталину. Так было и здесь. Вождь был краток: "Ликвидировать".

Допрошенный в качестве свидетеля старый большевик Валецкий Максимилиан Густович (также расстрелянный в сентябре 1937 года) показал, что Ганецкий был близким компаньоном Парвуса. Подобное заявление было уже страшно отягчающим обстоятельством. Валецкий очень точно обрисовал работу компании Парвус-Ганецкий в 1916-1917 годах, указав, что помогали им Козловский и Суменсон. Ганецкий на очном допросе пытается опереться на Ленина, требуя, чтобы в протокол было записано: он ездил в Польшу за архивом Ленина100. Записывают. Но это не помогает. Ганецкий мечется на допросе, пытаясь спастись. А здесь еще его сотрудник Петермейер на очной ставке доложил, что когда он ездил в Берлин, то по поручению Ганецкого получал для него марки у некоего господина Сеньора... Не помогло отчаянное, кричащее письмо Ежову, в котором Ганецкий, чувствуя, что он слишком много знает о большевистских вождях и это погубит его, пытается найти хоть какую-нибудь зацепку для спасения101. Тщетно. Бесполезно. Система беспощадна.

К чести Ганецкого, хотя его, как и всех других, подвергали страшным "физическим воздействиям", пытали, он не сломался и не "признался", что он "немецкий и польский шпион". Таких стойких было немного.

На закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда Союза ССР под председательством Никитченко Ганецкий 26 ноября 1937 года был приговорен к смертной казни как шпион и троцкист. Суд начался в 11.30. Заседание закончилось в 11.45. Всего пятнадцать минут... Ленин не мог и предположить, какие успехи в борьбе с "волокитой" будут достигнуты... Расстреляют в тот же день. В последнем слове, которое занимает в протоколе закрытого судебного заседания всего две строчки, Ганецкий сказал: "Виновным себя ни в чем не считаю". К делу приложена последняя справка объемом менее полстраницы:

231

"Приговор о расстреле Ганецкого Якова Станиславовича (он же Фюрстенберг) приведен в исполнение в гор. Москве 26 ноября 1937 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР, том № 2, лист 395.

Начальник 12 отд. 1-го спецотдела НКВД СССР

лейтенант госбезопасности Шевелев"102.

Ганецкие: муж, жена, сын - все были расстреляны. Однако оставшейся в живых дочери Ханне Яковлевне Ганецкой должно быть сообщено:

1. Ганецкий Яков Станиславович умер 21.1.1939 г. от ослабления сердечной деятельности.

2. Ганецкий Станислав Яковлевич умер 24.11.1941 г. от воспаления легких.

3. Ганецкая Гиза Адольфовна умерла 29.12.1938 г. от рака желудка...103

Деятельность ЧК-ВЧК-ОГПУ-НКВД, которые так любил Ленин, была доведена в своем "мастерстве" до совершенства. Автор так подробно остановился на судьбе Я.С.Ганецкого, одного из самых приближенных к Ленину людей, не случайно. В этой судьбе - кровавой капле большевизма - видна вся его суть.

Сталин, ставший "Лениным сегодня", не мог допустить, чтобы по земле продолжали ходить люди, знавшие тайны революции изнутри. Список несчастных, приговоренных по "первой категории", Сталин просматривал еще до суда. На фамилии Я.С.Ганецкого, которого неплохо знал, его взгляд не задержался... Яков Станиславович Ганецкий больше, чем кто-либо, знал о "немецком ключе" большевиков. Так закончил свой жизненный путь один из самых доверенных людей Ленина, обладатель всей тайны финансовой связи большевиков с германским "купцом революции".

Ленин, пойдя на преступную связь с немцами, знал: в жизни всегда есть риск, но никогда нет вечных гарантий.

Ленин и Керенский

Ленин и Керенский родились в Симбирске, оба в апреле месяце. Но Керенский моложе Ленина на одиннадцать лет. Истории было угодно, чтобы два политических деятеля ста

232

ли олицетворением двух начал: радикального, революционного, и компромиссного, эволюционного. Американский полковник Р.Робинс, член американской миссии Красного Креста в России в 1917-1918 годах, несколько раз встречался и с Керенским, и с Лениным. Керенский принимал Робинса в царской библиотеке Зимнего дворца, куда он переселился 18 июля, незадолго до своего свержения, а Ленин - в кремлевских, тоже царских, хоромах в марте 1918 года.

И тот и другой до революции говорили, что царские дворцы надо отдать обитателям хижин, сделать из них музеи, государственные присутствия. Но как только власть оказалась у этих политиков в руках, особенно речь идет о большевиках, палаццо российских монархов тут же были облюбованы вождями и их окружением как места для своих жилищ. В.Бонч-Бруевич, сумевший в 1919 году осуществить второе издание книги "Волнения в войсках и военные тюрьмы", в предисловии пишет, что "просит материалы об этом деле присылать по моему новому адресу: Москва, Кремль, Дворцовая площадь, Кавалерский корпус, Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевич"104. Написано так обыденно-просто, словно автор живет в Орехово-Зуеве или Мытищах... Любая власть порочна. Но чем менее она демократична, порочность ее возрастает. Однако я отвлекся.

Робинс дает такую характеристику Керенскому: "Человек с характером и мужеством, выдающийся оратор, человек неукротимой энергии, ощутимой физической и духовной силы, пытавшийся поставить сложившуюся в то время в России ситуацию на рельсы эволюционного развития, хотя базы для этого не было. Он пытался перевести революционную ситуацию в эволюцию... Поражение Керенского было сильно ускорено и, в конце концов, наступило из-за глупости союзников... Раскинув руки с нервно сжатыми пальцами на царском письменном столе, Керенский страстно сказал: "Союзники заставили меня агитировать за западно-европейский либерализм".

Робинс вспоминает, что Ленин, сидя в кабинете царя, откинувшись на спинку великолепного кресла, положив руки на подлокотники, обтянутые тканью с царской короной, уверенно рассуждал о глубоких преимуществах социа

233

лизма перед капитализмом. "Американская система, - говорил Ленин, похожа на старика; она старая, выполнила свою задачу, в свое время она была великой. Возможно, российская советская система - младенец в колыбели, но он полностью обладает способностью создать новую творческую систему... Наши насильственные методы могут оказаться методами, которые вы примените позже..."

При всей фрагментарности приведенных воспоминаний американского полковника в них схвачены некоторые важные моменты, характеризующие двух самых популярных людей семнадцатого года в России. Керенский - типичный российский либерал, пытавшийся поглаживаниями успокоить вздыбившуюся Россию, сделать ее похожей на западные демократии. Ленин - великий и беспощадный утопист, вознамерившийся с помощью пролетарского кулака размозжить череп старому и создать общество, идея которого родилась в его воспаленном мозгу.