К истокам русской духовности. Этюды - Марина Черносвитова

Как оценить деятельность Петра Борисовича хотя бы по отношению к его «пациенту» Есенину? С одной стороны, он спасал его от преследования и суда, предоставляя ему убежище в психиатрической больнице и «реабилитируя» его перед властями как «психа». Но, с другой стороны, он обращался с ним как с психическим больным. А. С. Снежневский, вышедший также из московской школы, действовал теми же методами, что и Ганнушкин, но гораздо тоньше и гибче.

Кстати, в последнюю свою психиатрическую больницу С. А. Есенин ложится 26 ноября 1925 года. А 28 ноября появляется на свет божий «Клен ты мой опавший» – шедевр. И это… творчество «бредовое», творение «умалишенного», «алкоголика», «припадочного», «эпилептика», «слабоумного»?! Да, «слабоумного» – это определение С. А. Есенину дает Иван Борисович Галант, публикуя вскоре после гибели поэта статью «О душевной болезни Есенина», в весьма читабельной в то время книжке, тома которой расходились молниеносно среди московской и ленинградской элиты, затем переписывались от руки множество раз и так же, вмиг, распространялись по стране. Первые экземпляры сразу же уходили за границу к обширному кругу друзей и приятелей И. Б. Галанта в Европе и Америке. Название этой книжки – «Клинический архив гениальности и одаренности (эвропатология)». «Гений и безумие», «гений и злодейство», «причины и наследственность гениальности», «автобиографии гениальных сумасшедших, от Александра Македонского, Цезаря к Наполеону» и, конечно, так называемые патографии всех русских поэтов и писателей и подробное описание их помешательства и ненормальности в поступках, в том числе и сексуальных. А также толкование снов великих людей и их судеб. Вот далеко не все темы, раскрываемые в «Клиническом архиве».

Назвав имя Ивана Борисовича Галанта, мы подошли к тому самому странно-мистическому переплетению судеб. Дело в том, что наш научный редактор, Евгений Васильевич Черносвитов, с 1962 по 1968 год учился в Хабаровском медицинском институте, заведующим кафедрой психиатрии которого и был И. Б. Галант. А так как он к тому же учился в одной группе с дочкой Ивана Борисовича, то имел возможность рыться в его «архиве», часто лично общаться с ним в далеко не формальной обстановке (читай: «Торрент-сутра СНА»). Психиатрию, как известно, в мединститутах преподают не с первого курса. Но вот в психиатрическом кружке под руководством Ивана Борисовича, Евгений Черносвитов стал заниматься уже в 1962 году и сделал там доклад «О так называемом бреде преследования С. А. Есенина», где пытался доказать, что никаким бредом наш великий поэт не страдал. Иван Борисович выслушал это сообщение весьма спокойно и заметил: «Ты не клиницист… ты все психологизируешь, не видя психической патологии у Есенина. Знаешь, я один раз уже спорил с одним психиатром, который считал, что „психическое здоровье Есенина не вызывает сомнения“. Это был мэтр европейской психиатрии Пьер Жане. По его заключению, тогда, в 23-м, выписали твоего поэта из „Maison de Santé“. А если бы пролечили, может быть, он и остался бы жив, а не повесился». Тогда, в 1962 году, Евгению трудно было возражать Ивану Борисовичу. Но сейчас… Сейчас перед нами статья «О душевной болезни Есенина»6, и мы знаем, под чью диктовку эта статья была написана.

Иван Борисович Галант возглавлял кафедру психиатрии Хабаровского государственного медицинского института с 935 по 1969 год, с небольшим перерывом (с 1939-го по 1942 гг.). Это, бесспорно, был ученый с мировым именем. Две его последние фундаментальные работы переведены на многие иностранные языки.

Каким образом судьба свела И. Б. Галанта с профессором Уральского (Свердловского) университета, психиатром, заведующим психотехнической лабораторией Г. В. Сегалиным, можно только догадываться. Сегалин был инициатором и главным редактором «Клинического архива гениальности и одаренности (эвропатология)», который начал издаваться в Ленинграде в 1925 году, а, бессменным автором журнала (во всех выпусках, вплоть до 1930 года, когда журнал прекратил свое существование) был Иван Борисович. Правда, Екатеринбург (Свердловск с 1924 г.) всегда имел революционную ориентацию на столицу – настроением людей как будто управляли одни и те же силы. Сегалин живет в Свердловске. Галант – в Москве, а «Клинический архив» издается в Ленинграде. Тираж всего 2000.

В первом же его выпуске (1925 г.) читаем: «…посвящается вопросам патологии гениально одаренных личностей, а также вопросам одаренного творчества, так или иначе связанного с психопатологическими уклонами». Сегалин утверждает: если у «нормальных» людей в роду встречаются психические больные не чаще, чем в 30 случаях из ста, то у психических больных наследственность отягощена в 60 случаях, у гениальных и одаренных людей – на все 100 процентов. Авторы успели поведать миру о «ненормальности» таких русских писателей и поэтов, как Лев Толстой, Глеб Успенский, Лермонтов, Загоскин, Некрасов, Горький, Пушкин, Белинский, Гончаров, Блок, Фет… Досталось, конечно, и иностранцам, и не только таким писателям, как Бальзак, Стендаль, Эдгар По, но и философам – Вольтеру, Руссо, Дидро, Канту, Гегелю и даже Микеланджело.

Но вот что удивительно, Галант написал и опубликовал пять статей о сумасшествии Алексея Максимовича Горького, а тот поддерживал с ним дружбу и получал от него профессиональные советы, как правдивее изображать своих психически ненормальных героев!

И вот этот человек, И. Б. Галант, в 1926 году в «Клиническом архиве» публикует статью «О душевной болезни Есенина»: «Когда по газетам распространилась весть о совершенном Сергеем Есениным ночью с 27 на 28 декабря 1925 г. в гостинице „Англетер“ в Ленинграде самоубийстве (через повешение на трубе парового отопления) и авторы статей, посвященных памяти погибшего поэта, задавали себе временами вопрос о возможных причинах, побудивших несчастного поэта погубить жизнь, то они, в общем, отказывались от неблагодарного труда найти „последнюю причину“ самоубийства Есенина, хотя всем известно, что Есенин – отчаянный алкоголик, и сам поэт воспевал свой алкоголизм как будущего своего палача!.. А между тем появившаяся недавно в печати посмертная поэма Сергея Есенина „Черный человек“… едва ли может еще кого-нибудь заставить сомневаться в том, что поэт страдал тяжелою душевной болезнью…».

А дальше простой прием отождествления автора произведения с его героем и так называемый психоанализ, заимствованный у Фрейда, единственным другом которого был Иоганн Барух Галант. Совершенно «случайно» мы узнали, якобы от дальнего родственника Ивана Борисовича, что Галант имел еще имя «Сусман». Правда, кто его ему дал – не известно!

Еще три человека, высказавшихся о поэте, интересны для нас. Это два хорошо знакомых Ивану Борисовичу автора: упомянутый ранее В. С. Гриневич, начинающий психиатр из Смоленска, и некий «критик» Алексей Елисеевич Крученых, выпустивший в 1926 году ряд книжонок, которые бережно хранил Галант, ибо они были подписаны ему автором. (когда Евгений Черносвитов процитировал Алексея Елисеевича Ивану Борисовичу из книжки – «на собственном языке», из сборника «Помада» (М., 1913):

«дыр бул щылубешщурскумвы со бур л эз»

по поводу чего, Алексей Елисеевич писал, что «в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина», и спросил – а, этот – не сумасшедший? Иван Борисович очень громко рассмеялся и сказал: «Он, по крайней мере, не скрывает, что идиот!» В жизни нет случайности. Поэтому не случайно, что наш научный редактор, которому мы благодарны ещё и за информацию о Сергее Есенине, с которой он поделился с нами, в 1990 году познакомился с прекрасной женщиной преклонного возраста, всю жизнь, после двадцати лет, прожившей в Париже, редактирующей статью Евгения Васильевича для журнала «Грани», как бы между прочим, рассказала, что у ехала из России из-за смерти человека, поэта-гения, необыкновенной личности, которого она безумно любила! Ей было 18 лет, а ему 80! Она жила с ним всего два года и он умер. По шестому чувству, если верить нашему редактору, Евгения Васильевича сначала «озарило», а потом он услышал: «Алексей Елисеевич Крученых»! Правда, будучи психиатром, Евгений Васильевич, как он нам рассказал, долгие годы анализировал свое озарение (тогда не было сказано ни слова о Есенине, статья была «Ницше, Рильке и Россия», см. выше) и вспомнил, что в кабинете его редакторши, где она правила очень интеллигентно, статью Евгения Васильевича, висел портрет… Алексея Елисеевича Крученых!

И третий – Николай Иванович Бухарин. Да, идеолог нашей партии, единолично управлявший «духовным производством» в стране. (Крученых не был современниками признан поэтом, он был для всех гонителем Сергея Есенина). Это он делал открыто и честно. Возможно, именно за это, Борис Пастернак дал Крученых рекомендацию в Союз писателей, в результате которой А.Е.Крученых стал признанным… гонителем Сергея Есенина!