Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивительная по замыслу свадебная церемония длилась пять дней. По окончании участники — «молодожёны» и гости — получили в дар от царя по золотому кубку со свадебного стола.
* * *
Посланник одного индийского князя преподнёс Александру две великолепные чаши из цветного стекла. Дар неслыханной ценности, поскольку никто из эллинов подобного материала ещё не знал. Изделия понравились мастерством исполнения и необычностью материала. Александр вместе со всеми восхищался, а потом… разбил, изумив окружающих. В гробовой тишине пояснил:
— Представьте себе, что из-за неловкости моих слуг со временем эти чудо-чаши будут разбиты одна за другой. И каждый раз после такой потери я бы огорчался и гневался. Так не лучше ли одним сильным огорчением сейчас устранить повод для многих огорчений в будущем?
В Греции и Македонии, когда узнали о коллективной свадьбе, удивлялись и потешались. Многие браки, совершённые в Сузах, со временем распались, и когда после смерти царя македоняне возвращались в Отечество, восемьдесят восемь гетайров отказались от жен из Суз. Никто не посмел забрать с собой детей от них. Пришлось местной власти брать на попечение сыновей от подобных браков. С возрастом из них получились стойкие к испытаниям воины, пополнившие гарнизоны в городах Азии, Египте и на Востоке. Девочек с македонскими корнями успешно выдавали замуж и отдавали в гаремы представителей придворных элит.
Недолго длилось супружеское счастье Александра со Стати-рой: отставленная от двора, мстительная по натуре, согдианка Роксана не без помощи ближайших друзей царя заманила доверчивую соперницу подложным письмом в дом к её родной сестре Стагире. Обеих настигла смерть от наёмных убийц; трупы бросили в старый колодец и засыпали землёй, чтобы сделать невозможным расследование…
В скором времени при невыясненных обстоятельствах скончалась Парисатида. Александр понимал, что оба случая связаны одной причиной — не обошлось без придворного заговора, и хотя подозрение определённо падало на царицу Роксану, дознаваться не стал. В чреве она носила его ребёнка. Затем государственные дела отвлекли Александра от расследования, а неожиданная смерть лучшего друга, милого Гефестиона, затмила все остальные печали…
КОСТЁР ДЛЯ ГЕФЕСТИОНА
Из Суз Александр направился в Хагматан, где совершил жертвоприношение в честь возвращения из Индии. В лучших эллинских традициях устроил для армии и представителей множества посольств атлетические Игры, мусические состязания и театрализованные представления. После удачного завершения грандиозного мероприятия принял участие в семидневной попойке, организованной Гефестионом.
К этому времени друг детства становится самым могущественным после него человеком. Он гиппарх, или главнокомандующий объединённой греко-македонской конницей, ещё хили-арх — командир почётной гвардейской тысячи царского двора. Он Великий визирь — вершитель важных государственных дел, полномочный заместитель царя на случай его отсутствия или болезни. После коллективной свадьбы в Сузах он ещё его зять.
Друг юности царя отличался вспыльчивым нравом, излишним упрямством и высокомерностью в общении с остальными друзьями царя. Хотя в смелости и уме, благородстве и прямодушии ему невозможно отказать. Царь знал все его недостатки и достоинства и без опаски доверял как самому себе. Ценил в нём умение повелевать и подчиняться, в общении с друзьями быть обходительным и очаровательным. Хотя однажды кому-то сказал: «Гефестион — ничто, если отнять у него царя»…
Гефестион много времени проводил с Александром, повторил в себе некоторые его черты, безотчётно подражал в привычках и в одежде. На пирах, зная любовь царя к мифологии, часто представлялся не обычным сотрапезником, а кем-то из обожествлённых героев — Кастором, Патроклом, Ахиллом, Гераклом.
На праздничном пиру в Хагматане Гефестион как хозяин застолья безудержно пил неразбавленное вино и много ел. На седьмой день он на спор с Птолемеем выпил полную «Чашу Геракла*» и сразу, как говорили очевидцы, «обомлел»…
На носилках его отнесли домой, царь лично сопровождал. Вызвали лекарей, советовались — определили лихорадку. Личный врач Гефестиона подал больному рвотное. Ему стало лучше. Лекарь приготовил оздоровительный настой, дал испить, и Гефестион почувствовал облегчение. Заснул. Успокоенный Александр оставил друга, отправился назад к сотрапезникам продолжать пирушку. Лекарю поручил не оставлять без надзора и внимания.
Состояние Гефестиона у лекаря не вызывало больших опасений; он на время отлучился готовить новое снадобье, а когда вернулся, увидел хозяина в бессознательном состоянии. Бросились звать Александра, а когда царь поспешно явился, не застал друга живым.
Потрясённый горем Александр отправил лекаря умирать на придорожной перекладине, как поступали только с разбойниками. С обидой и огорчением заявил жрецам Асклепия, пришедшим с соболезнованиями:
— Ваш бог дурно поступил со мной. Не спас друга, а разве я не любил его, как собственную голову?
Что произошло у постели больного в отсутствие лекаря? Если Гефестион пошёл на поправку, тогда отчего умер? Александр заподозрил отравление милого друга с участием кого-то из близкого окружения, кто мечтал занять место Гефестиона при царе. А может, его отравил подосланный от одной из ревнивых царских жён и наложниц, не желавших делить близость к Александру? Всё может быть!
Три дня царь, пребывая в жестокой печали, не выходил из помещения, где находился покойный. Распростёрся на полу, не принимал пищи, не спал и не переставал страдать. Его едва смогли оторвать от разлагавшегося уже тела, когда пришли за Гефестионом. Царь разрывал на себе одежду, громко и безрассудно кричал, всхлипывал; вёл себя, как безумный, да так, что вокруг начали думать о потере им рассудка.
В погребальной процессии Александр вёл в поводу лошадей колесницы с телом Гефестиона. Обратив внимание, что их гривы и хвосты обрезаны согласно обычаю, он вспомнил, что Ахилл у тела погибшего Патрокла обрезал прядь своих волос. Велел остричь гривы всем коням в гвардейской коннице, а ещё разрушить зубцы на городских стенах Хагматана, чтобы люди запомнили трагическое событие. Затем строго обязал погасить священный «вечный» огонь в главном персидском храме, объяснив, что «солнце погасло на земле»: персы так поступали в случаях, когда умирали великие цари… Когда маги и халдеи спросили, «не кощунство ли это и не боится ли он гнева богов?»,
