Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев, что легионеры прорвались за линию укреплений, Магон быстро спустился с башни и побежал в сторону цитадели, надеясь там организовать сопротивление римлянам. За ним устремились солдаты и младшие командиры, успевшие сориентироваться в радикально изменившейся ситуации. Их никто не преследовал, поскольку командовавшие вошедшими в город войсками легаты отдали приказ первым делом занимать крепостные стены и овладеть главной площадью Нового Карфагена. Легионеры со стороны города полезли на укрепления, где помимо воинов гарнизона толпилось множество простых горожан. Произошла жуткая бойня, местных жителей резали без всякой пощады. Ливийские пехотинцы сражались отчаянно, но перевес был уже на стороне римлян и вскоре стены с башнями были зачищены от пунийцев.
Узнав о том, что римляне вошли в Новый Карфаген, многие горожане бросились в цитадель и в восточную часть города, где на холме засел гарнизон из пяти сотен воинов. Но римляне опередили беглецов и с ходу захватили возвышенность, выбив оттуда карфагенян. Сципион приказал легионам идти на цитадель, и не успел Магон опомниться, как легионеры появились под стенами крепости. Командующий понял, что сопротивление бесполезно, и отправил к Публию парламентеров обговорить условия сдачи. Пока проходили переговоры, по приказу Сципиона в городе шло избиение гражданского населения, легионеры убивали на улицах всех взрослых мужчин, не разбирая, есть у них в руках оружие или нет. Но как только договоренности были достигнуты, убийства прекратились и начались обычные грабежи.
Наступала ночь. Публий Корнелий с тысячей воинов остался в цитадели, на восточном холме поставил велитов, а часть воинов отправил в лагерь. Остальные легионеры расположились в домах, откуда перед этим выгнали хозяев. Вся захваченная добыча была сложена на главной городской площади под усиленной охраной. Битва за Новый Карфаген завершилась.
* * *Разберем подробно взятие Нового Карфагена армией Сципиона, поскольку данная тема вызывает немало вопросов. Ни Полибий, ни Ливий, ни Аппиан не дают на них полного ответа, поэтому при реконструкции сражения я использовал свидетельства всех трёх авторов. Только в этом случае многое становится понятным и объяснимым.
Прежде всего обратим внимание на тот факт, что сама операция, с одной стороны, была спланирована самым тщательным образом, а с другой стороны, в ней всё же присутствовал некий элемент авантюризма. Тит Ливий ничего не рассказывает о том, как готовилась операция по захвату Нового Карфагена, зато Полибий поведал об этом очень подробно. Вне всякого сомнения, в основу повествования греческого историка легли рассказы Гая Лелия, ближайшего друга и соратника Сципиона. Публий Корнелий начал с того, чем пренебрегли его отец и дядя – занялся тщательным сбором информации о противнике: «По прибытии в Иберию он настойчиво расспрашивал всех и каждого о положении неприятеля и узнал, что войска карфагенян разделены на три части, что одна из них с Магоном во главе находится по сю сторону Геракловых Столбов среди так называемых кониев, другая под начальством сына Гескона Гасдрубала у устья реки Тага в Луситании, что другой Гасдрубал занят осадою какого-то города в области карпетанов и что ни один из начальников не находится ближе к Новому городу, как на десять дней пути» (X, 7). Перед молодым полководцем сложилась вполне ясная картина стратегической обстановки на театре военных действий. Магон и два Гасдрубала допустили ту же ошибку, что и братья Сципионы: развели войска по различным направлениям, предоставив противнику возможность бить их поодиночке. Но был и ещё один принципиальный момент, на который мы уже обращали внимание – карфагенские полководцы находились в ссоре друг с другом, и об этом стало известно Публию Корнелию. К тому же свою роль сыграло и наглое обращение Гасдрубала, сына Гискона, со своими испанскими союзниками. На всё это Сципион обратил самое пристальное внимание, о чем заявил в своей речи перед легионами: «войска их стоят далеко одно от другого, союзники отвращены от них высокомерным обращением и стали их врагами. Поэтому часть союзников уже ведет с римлянами переговоры через послов, и остальные перейдут к ним с радостью, как скоро приободрятся и увидят, что римляне перешли реку, и не столько из расположения к римлянам, столько из желания отмстить карфагенянам за их наглость. Но самое важное, говорил Публий, это то, что неприятельские военачальники в ссоре между собою, и потому не пожелают сражаться против нас совокупными силами, а сражаясь врозь, могут быть легко побеждены» (Polyb. X, 6). Сципиона процитировал и Тит Ливий: «Их ожидает судьба, недавно постигшая нас: союзники их покинут, как раньше покинули нас кельтиберы. Они разделили войско, сделав то, что и погубило моих отца и дядю; внутренние раздоры не дают им соединиться, а противостоять нам врозь они не смогут» (XXVI, 41). Новый командующий дал понять воинам, что не будет отсиживаться в обороне, а будет вести войну наступательную, бить врага на его территориях. Противник допустил ошибку, и римляне его за это накажут. Тем самым он поднял боевой дух легионеров, упавший после сокрушительного разгрома братьев Сципионов.
Открытым оставался вопрос о том, в каком месте Публий Корнелий нанесет удар по врагу, в войсках об этом могли гадать сколько угодно, поскольку истинных намерений командующего никто не знал. Здесь Сципион проявил удивительную предусмотрительность: «Несмотря на юный возраст, о чем сказано выше, он скрывал свое решение от всех, кроме Гая Лелия, до тех пор, пока сам не нашел нужным обнаружить его» (X, 9). Понятно, что кроме самого Лелия, никто об этом рассказать Полибию не мог.
То, что именно Новый Карфаген был выбран в качестве цели для главного удара по пунийцам в Испании, удивления не вызывает. Это был «чуть не единственный город на всю Иберию с гаванями, удобными для флота и морских войск, что вместе с тем он расположен весьма удобно для карфагенян на пути из
